Глава 26. Санта-Котяус

– Ну, вылезай, Феликс, – сказала Джин, открыв дверцу. – Вот мы и дома.

Феликс осторожно вышла из синей с кремовым переноски и с любопытством огляделась. Джин жила в очаровательном доме с двумя спальнями, который был построен в 1802 году. На первом этаже была вытянутая в длину кухня-столовая и большая гостиная с деревянным полом и гладкими стенами цвета слоновой кости. Главным украшением гостиной был открытый камин в красивой каменной облицовке. Зимним вечером, если зажечь огонь и задернуть белые тюлевые занавески на стеклянных дверях, ведущих в сад, там становилось очень уютно.

Феликс все изучила, подергивая усами, и заглянула в каждый уголок непривычной комнаты, настолько непохожей на вокзал. Она уже бывала у Джин на Рождество в 2012 году, но теперь бродила по гостиной с таким видом, словно напрочь об этом забыла.

Два года назад Джин чудесно провела Рождество с черно-белой кошечкой, поэтому с удовольствием согласилась снова ее приютить. В 2012 году они с Феликс приехали со станции под вечер в канун Рождества, и Феликс, обследовав новое жилище, просто свернулась клубочком у Джин на коленях и заснула, утомленная избытком впечатлений от чужого дома. На следующий день утомленной была уже Джин – Феликс, бедолага, всю ночь мяукала и выла. Наверное, она привыкла, что в ночную смену кто-нибудь дежурит рядом, приходят и уходят поезда, а одиночество и тишина ее пугали. Джин не меньше трех раз пришлось просыпаться и сидеть с ней; Санта-Клауса они, впрочем, так и не увидели. Первые лучи рождественского утра они встретили, сидя рядышком на диване и слушая радио.

Рождество отметили на славу. Феликс ради праздника угостили свежими креветками, а к Джин на обед пришли друзья и родственники; народа собралось много, и не приходилось сомневаться, что по крайней мере часть гостей пришла, чтобы познакомиться со станционной кошкой. Феликс вела себя идеально, не пугалась ни конфетти, ни громкого смеха. Она так привыкла к шуму вокзала, что на взрывы хлопушек даже ухом не вела.

Но в суете и скоплении гостей Феликс проявляла больше интереса к хозяйке, чем к новым поклонникам. Она преданно ходила за Джин и всякий раз, оказавшись рядом, громко мурлыкала от радости, что видит свою подругу среди всех этих незнакомцев. Впрочем, освоилась Феликс довольно быстро; накануне возвращения на станцию она тихо проспала всю ночь, и Джин казалось, что кошка очень быстро привыкла к жизни в доме.

Тем не менее на работу после рождественских праздников Феликс вернулась гораздо более охотно, чем большинство служащих. Джин и Феликс провели вместе оба выходных, и Джин отвезла ее на станцию 27 декабря 2012 года, когда ей и самой пора было возвращаться на кассу. Когда Джин открыла дверцу переноски, станционная кошка вышла, словно никуда и не отлучалась, и немедленно занялась своими делами. Она прохаживалась по платформам и кивала пассажирам: «Все в порядке, я снова дома».

Конечно, выходные ей тоже нравились. Феликс была азартной и любопытной кошкой, дружила с самыми разными людьми и всегда была рада отправиться на Рождество в гости к кому-нибудь из коллег. Джин не сомневалась, что и этот год не станет исключением.

Первым делом Феликс, по обыкновению, захотела изучить местность. Джин оставила ее осматриваться, а сама пошла переодеться. Она надела клетчатую пижаму и уютный розовый халат. Ей нравилось переодеваться после работы, на улицу они с Феликс в тот вечер больше не собирались и собирались провести канун Рождества в приятном обществе друг друга.

Джин спустилась на первый этаж посмотреть, чем занята Феликс – может быть, лежит на новом пушистом одеяльце, которое Джин купила ей вместо подстилки, или отправилась на кухню, где для нее поставили лоток. Феликс не забыла, чему научилась у своей матери Лекси, и исправно пользовалась лотком, хотя на станции обычно ходила в кусты. Видимо, некоторые навыки она усвоила раз и навсегда.

Провести праздники у Джин было отличной идеей, кроме, пожалуй, одного «но»: Феликс привыкла находиться на улице и ходить куда вздумается, а здесь вынуждена была все время проводить в доме, как и два года назад. До вокзала было далеко. Джин привезла ее к себе на машине и не хотела, чтобы она убежала и заблудилась. Страшно было даже представить возвращение на станцию без Феликс – бригадир Энджи Хант ее, наверное, убила бы.

Когда Джин спустилась, Феликс весело бродила по гостиной, размахивала пушистым черным хвостом, подергивала усами и с живым интересом принюхивалась к новым запахам. Джин подошла к ней.

– Ты всем довольна, дружочек? – спросила Джин, тоже расхаживая по комнате; Феликс продолжала осваиваться, а Джин наводила порядок. Посередине комнаты стоял большой кофейный столик; Джин находилась по одну сторону от него, Феликс по другую. Был уже поздний вечер, за стеклянными дверями стемнело, город накрыла густая мгла.

Джин болтала с Феликс и чувствовала, как кошка следит за ней. Феликс часто так делала, словно не хотела упускать ее из вида. Поэтому когда кошка перестала провожать ее взглядом, Джин почувствовала это так же, как если бы вдруг выключили ярко светивший прожектор.

Когда Феликс перестала смотреть на Джин, той вдруг показалось, что она вспомнила одно давно забытое чувство – точно так же, когда сыновья были маленькими, Джин догадывалась, что они затевают какую-то шалость, если они затихали.

Она посмотрела на Феликс через стол. Кошка отвернулась от Джин, сидела и разглядывала незажженный камин, словно глубоко задумавшись. Затем склонила голову набок и встряхнула усами. Она вся напряглась, словно готовясь к чему-то, вот только Джин не могла понять, к чему.

– Феликс? – осторожно позвала она.

И тут Феликс кинулась в камин. Одним прыжком она, словно гимнастка, вскочила в трубу, откуда, видимо, тянуло сладким воздухом свободы. Перед глазами Джин остался только хвост и задние лапы: Феликс цеплялась за стенки, покрытые сажей, и пыталась карабкаться наверх, на волю.

– Феликс! – воскликнула Джин.

Она обежала кофейный стол… Казалось, Феликс нарочно выбрала этот момент, прикинув, на сколько секунд стол задержит Джин. Но та все-таки успела ухватить Феликс обеими руками за задние лапы.

Ее сердце бешено колотилось, а в голове билась только одна мысль: «Лишь бы не убежала, лишь бы не убежала!»

Феликс вырывалась, извивалась и пыталась за что-нибудь ухватиться. Камин был с выступом, труба сначала шла полукругом, затем сужалась, и Феликс яростно скребла передними лапами, стараясь пролезть в изгиб. Хлопья сажи, скопившиеся за века, сыпались на нее и на Джин, словно черная метель.

Джин тяжело дышала и всерьез опасалась, что ей вот-вот станет плохо с сердцем. «Боже мой! – думала она. – Нельзя ее отпускать! Вдруг она поранится? Вдруг убежит? А что будет, если она застрянет в трубе?! Придется вызывать пожарных! А сейчас Рождество!..»

Что скажут пожарные, она легко могла себе представить. «Вообще-то сегодня из камина должен появиться Санта-Клаус, – скажут они, посмеиваясь в рукавицы, – а не Санта-Котяус».

Но что пожарные! Джин гораздо больше переживала из-за работников станции. Переполох не на шутку угрожал ее здоровью, но она знала, о ком будут больше тревожиться на железной дороге. «Что? – спросят коллеги. – У Джин сердечный приступ? Ну ладно, а как себя чувствует Феликс? Как нам ее забрать? Если она застряла в камине, придется ломать весь дом, ничего не поделаешь».

В полном отчаянии Джин сильнее потянула Феликс за лапы, чтобы втащить ее в гостиную, а та завопила, нашла в узкой трубе какую-то зацепку и ухватилась, твердо намереваясь вырваться на свободу. Джин дергала, Феликс упиралась, Джин тащила, Феликс верещала, каждая секунда тянулась, словно год, и кровь стучала у Джин в висках.

А потом Феликс ослабила хватку. Плюх! Они обе вывалились из камина. Феликс спружинила, перекатилась и шмыгнула на кухню. Она была спасена, порядок восстановлен.

Дом, милый дом…

Правда, Феликс превратила его в далеко не самое милое место. Джин сидела перед камином, переводила дух и оценивала масштабы бедствия. Она вся была в саже. Феликс, насколько ей удалось разглядеть, тоже, до самого кончика хвоста. Паркет, камин… Все вокруг в саже.

Но Джин бросилась не наводить чистоту, а перекрывать трубу. Вдруг Феликс снова туда полезет?

Все это было просто немыслимо! Когда Феликс гостила здесь в прошлый раз, в 2012 году, она не проявила к камину ни малейшего интереса – и вдруг такое!

Незадачливая беглянка возмущенно мяукала на кухне, ей не понравилась вся эта возня. Впрочем, она не затаила обиду и не расстроилась, а, кажется, отнеслась к неудаче философски: «Я попробовала, ничего не вышло, но переживать не о чем».

Но пусть это и не заботило Феликс сейчас, она еще могла вспомнить про камин позже – например, среди ночи, когда Джин уснет и никто не заметит, что кошка убежала… Джин на цыпочках подошла к кухонной двери и плотно ее закрыла. Она взяла подушку, но тут же поняла, что нужно что-то более крупное… Подумала, не загородить ли камин, чтобы Феликс не могла добраться до трубы, но какую мебель туда ни придвинь, по краям останутся просветы, куда стройная Феликс без труда протиснется. В конце концов Джин поднялась в спальню и взяла старое пуховое одеяло. Она запихивала и заталкивала его в трубу, пока полностью не заткнула дымоход.

– Ну вот, – сказала Джин, закончив. – Обойдемся этим.

Справившись с этой задачей, она перешла к следующему непростому делу – к уборке. Джин вернулась на кухню. Пройти по следам Феликс не составляло труда: за кошкой всюду тянулась полоса сажи. Джин читала улики, словно криминалист на месте преступления: вот тут кошка прыгнула и проехалась по полу, а вот тут старательно отряхивалась, а тут свернулась в углу большим пушистым клубком.

– Феликс, – сказала ей Джин, и кошка подняла взгляд. Они посмотрели друг на друга, Джин укоризненно покачала головой: – Не смей больше так делать, слышишь? Меня чуть инфаркт не хватил!

Феликс тихонько мурлыкнула, словно примиряюще сказала: «Не буду!» Она встала и принялась тереться о ноги Джин.

– Миримся? – спросила Джин.

И они помирились.

Джин взяла старую щетку для волос, а Феликс стала подставлять ей бока. Сначала Джин стряхнула большую часть сажи руками, потом стала щеткой вычесывать пушистый мех Феликс. Она вычесывала и вычесывала его, пока не вычесала начисто. Феликс спокойно позволяла ей это, а на полу вокруг нее постепенно появлялось сплошное черное пятно. Джин отпустила ее, только отчистив. Затем убрала сажу в гостиной и на кухне, вытерла все черные кошачьи следы и впустила Феликс обратно.

Та осторожно зашла в комнату и тут же направилась к камину, ее словно магнитом тянуло туда. Она оглянулась на Джин – та наблюдала за ней зорко, как коршун.

– Даже не думай, Феликс, – сухо сказала она.

Феликс подошла к камину еще ближе и посмотрела наверх. Понюхала край одеяла, потом втянула голову в плечи и отошла в сторону, но все равно то и дело поглядывала на камин, и Джин тоже. «Надежно ли заткнуто одеяло? – тревожилась Джин. – Не вытащит ли его Феликс?»

В промежутке между этими тревожными мыслями Джин посмотрела на себя. Халат больше не был розовым, руки – как у трубочиста. «Надо принять душ», – подумала она. Она боялась, что стоит уйти наверх, как Феликс опять примется изображать Гарри Гудини, но выбора не было. Джин приняла душ, бросила испачканную одежду в стиральную машину. Под ритмичное гудение и шум стирки они с Феликс наконец спокойно сели на диван.

Феликс тут же запрыгнула на колени к Джин и принялась ласкаться. Обида была забыта, и Санта-Котяус снова превратился в станционную кошку.

А потом Джин и Феликс прекрасно встретили Рождество. Феликс ограничилась своим небольшим приключением и была как шелковая, даже не мяукала ночью. Утром Джин угостила ее кусочком самого лучшего некопченого лосося из супермаркета, и трогательно подала его в белой фарфоровой мисочке с синими буквами. Из этой мисочки ели ее дети, когда были совсем маленькими. От лосося Феликс пришла в полный восторг, съела свою порцию и громко замурлыкала, требуя добавки.

Второй день Рождества Феликс провела, глядя в сад сквозь стеклянные двери. Она угрюмо созерцала внешний мир и время от времени принималась мяукать. Джин даже стало немного совестно, глядя, как мрачно Феликс сидит на посту. Феликс явно завидовала соседским полосатым котам, которые возились в саду, малиновкам и диким голубям на деревьях.

Феликс не отходила от окна, даже когда совсем стемнело. В саду на деревьях висели гирлянды маленьких лампочек на солнечных батареях, и когда солнце село, они включились и замигали. Может быть, глядя на них, Феликс вспоминала, как украшены гирляндами величественные колонны станции. Может быть, ей хотелось обратно.

Во всяком случае, когда на следующий день Джин открыла переноску на вокзале, Феликс пулей выскочила наружу и была очень рада снова оказаться дома. Она обнюхала всю комнату бригадиров, погуляла в саду Билли, в точности повторила их совместный маршрут обхода, порезвилась на автостоянке. Несколько раз прошлась дозором по платформам. Но так и не нашла того, кого искала.

Билли все еще не вышел на работу.