Глава 23. Битва за станцию Хаддерсфилд

– Явилась, не запылилась, – сказал Дейв Чин и от души рассмеялся, глядя, с каким восторгом Феликс мчится к нему по платформе. Дело было в декабре 2013 года. Рядом шла Крисси, кассир, и несла картонную коробку, которую Феликс превосходно знала: там лежали украшения для рождественской елки. Каждый год, когда доставали коробку, появлялась и Феликс. Для нее это значило одно: пора играть и развлекаться, начинается веселье…

К этому времени уже стало традицией, что в декабре Феликс «помогает» наряжать станционную елку, которую ставили в зале. Она взбиралась по стволу на вершину, совсем как делала это котенком, и подолгу сидела там, обозревая свое царство. Хоть она и стала взрослой кошкой, но веселиться не разучилась. Под настроение Феликс могла порезвиться не хуже, чем в ранней юности, когда она всюду носилась, как ураган. Когда елку начинали украшать, Феликс упорно воевала с шариками и с ангелом из золотой бумаги, которого Дейв и Крисси пытались пристроить на высокое дерево, играла в футбол елочными игрушками и гоняла их по кассовому залу – к немалому веселью людей в очереди. Стоило ей увидеть, что Дейв тащит через вокзал громадную елку, как Феликс от него не отставала. Не изменила она своим привычкам и в этом году.

Через некоторое время Феликс стряхнула еловые иголки со своей шубки и удалилась, оставив позади елку, украшенную гирляндами. Пора пройтись дозором снаружи. Она вышла через главный вход. Величественные деревянные двери нравились ей больше всего, и не только потому, что лучше соответствовали ее царственной персоне. При всем своем обаянии Феликс не могла очаровать автоматические двери, чтобы их сенсоры сработали и двери открылись. Если она оказывалась заперта в кассовом зале, отделенная стеклом от сослуживцев, ей приходилось ждать помощи уборщиков или прохожих. То ли дело главный вход, через который она могла гулять туда и обратно, когда вздумается.

Она вышла и остановилась на крыльце, принюхиваясь к морозному воздуху. Фасад станции был сказочно красив, величественные колонны обвиты гирляндами голубовато-белых лампочек – настоящая новогодняя атмосфера, хотя гирлянды не снимали и летом. Над головой Феликс колонны венчал классический треугольный фронтон, в центре которого красовались старомодные черно-белые часы с римскими цифрами. Феликс не умела определять время по стрелкам, но для нее они всегда показывали одно и то же: пора навстречу приключениям!

Весело сбежав по ступенькам, она отправилась в город. У самых ступеней станции современные фонтаны на площади Святого Георгия то и дело выстреливали вверх струями ледяной воды; ночью их подсвечивали, и подсветка меняла цвет от фиолетового к зеленому и синему. Сообразительная Феликс обошла стороной их отверстия, грозящие окатить внезапным холодным душем, и отправилась гулять.

На другой стороне площади, точно напротив станции, стояло здание, которое могло ее заинтересовать: Дом со львом, памятник архитектуры местного значения; над тремя его высокими этажами красовалась статуя царя зверей в натуральную величину. Лев шагал по крыше гигантскими лапищами и выглядел так же хищно и горделиво, как его миниатюрная родственница внизу, а тщательно вылепленная грива не уступала эффектной внешности Феликс.

Дом со львом был построен из белого камня в 1853 году, но лев Лео, который смотрел в тот вечер с высоты на станционную кошку, был намного моложе. В семидесятые керамический старый лев, растрескавшийся за сто лет, отправился на пенсию, а 13 ноября 1977 года его сменил новый, более легкий, из стеклопластика. Он озирал свои владения; ночью его подсвечивали снизу прожекторами, словно римскую статую, и он царил на фоне неба – а у его подножия царила Феликс.

Это Рождество для нее было особенно счастливым. Поскольку с Билли они теперь нежно дружили, Феликс преданно ходила за ним всю смену. Если он сидел в бригадирской, она смотрела, как он работает; иногда он даже брал ее на колени. Если Билли выходил, она шла следом и крутилась под ногами, помахивая черным пушистым хвостом. Он поглядывал на нее во время обхода, и в виде исключения разрешал сидеть рядом, когда в свои выходные, облачившись в комбинезон, работал в саду. «Как жизнь?» – спрашивал он ее, непривычно весело глядя на нее.

Энджи Хант и Дейв Чин с изумлением наблюдали, как Билли возится с черно-белой кошкой. Феликс сумела растопить сердце «мистера Брюзги». Прямо у них на глазах произошла нечто невероятное – Билли улыбнулся, по-настоящему, как истинный йоркширец. Энджи и Дейв услышали его смех. Билли – и вдруг засмеялся! К такому они не были готовы.

А все благодаря Феликс. Хаддерсфилдские железнодорожники знали, что у них необыкновенная кошка. Однако они не догадывались, что другие люди тоже начали это замечать. Феликс за год получила много внимания – персональная дверца, минута славы на сцене одного из знаменитых театров Северной Англии, не говоря уже о статьях об этой важной персоне в местной газетке. Но Энджи все равно была потрясена, когда узнала, что в 2013 году официальные рождественские открытки «Транспеннинского экспресса» решили украсить портретом Феликс.

Хаддерсфилдские железнодорожники ничего не знали о тайных совещаниях в штаб-квартире в Манчестере, в результате которых Феликс так повезло. Они открыли свои конверты с открытками и вдруг, к своему величайшему изумлению, обнаружили, что на них смотрит сияющая от счастья Феликс и поздравляет их с праздником!

На открытке был нарисован вокзал и несколько человек, распевающих рождественские гимны. А на первом плане сидит Феликс и слушает певцов в своем розовом ошейнике с медальоном-сердечком. Художник прекрасно уловил сходство: сосредоточенный наклон головы, настороженные уши, королевская осанка, словно говорящая: «Конечно, это я. Кто же еще должен быть на рождественской открытке?»

Энджи не помнила себя от счастья; она пустилась в пляс, держа открытку над головой, и рассказывала всем встречным об очередном достижении своей малышки.

– Вы видели? Видели открытку? – восторженно спрашивала она тех сотрудников, кто еще не открывал конверт.

– Нет, – отвечали те, недоумевая, почему бригадир так радуется ежегодной рождественской открытке от руководства.

– А вы посмотрите! – восклицала Энджи и размахивала открыткой у них перед носом. – Достаньте ее, достаньте! Там Феликс!

Они смотрели с открытым ртом; такая красота и такое удачное завершение года, который принес много радости станционной кошке.

Но кое-кому не нравилось, что Феликс безраздельно царствует на вокзале. Когда-то, когда ее лапка еще не ступала на хаддерсфилдские платформы, другой зверь бродил там и считал себя хозяином железной дороги. Он очень злился, что какая-то кошка слишком много о себе вообразила. И однажды зимней ночью в 2013 году он решил, что пора принять меры.

Энджи посреди ночной смены шла по платформе 1 и увидела его. Она ахнула и застыла на месте – этот зверь мог напугать не только кошку, но и человека. На соседней платформе среди мягко колышущихся стеблей по садику Билли пробирался остромордый городской лис.

Отчего-то Энджи совершенно не выносила лисиц. Она отчаянно зашептала коллеге, Карлу, который был с ней на дежурстве:

– Карл, Карл, я не могу идти дальше.

От лиса ее отделяли пути, но для Энджи было неважно, на каком он расстоянии. Ей было достаточно того, что он стоит и смотрит – ее сердце колотилось, ладони вспотели. Она хотела как можно скорее укрыться в помещении.

Лис смерил ее ленивым взглядом и пошел дальше среди посаженных Билли душистых растений, раздвигая высокую траву и задевая кусты грязно-рыжими боками.

– Карл, отведи меня внутрь, – настойчиво прошептала Энджи напарнику, глядя, как лис разгуливает с хозяйским видом. – Мне надо внутрь.

Карл добродушно подсмеивался над ней.

– Он до тебя не доберется, – сказал он и был прав: на той стороне путей лис им ничем не угрожал.

Но лис пришел не к людям.

Энджи увидела, как по платформе 4, куда ей было не добраться, трусит маленькая черно-белая кошка. Феликс еще не заметила, что в ее владения бесцеремонно вторгся лис, который хочет заявить свои права. Она беззаботно бежала в сад Билли, где провела так много приятных часов. Ее походка была резвой и веселой, она и не подозревала, что ее подкарауливает опасность.

А опасность была нешуточная. Несколько лет назад на Попрыгунью, станционную кошку с Манчестер Оксфорд-роуд напал городской лис. Драка была страшная, и в результате несчастная кошка лишилась задней лапы.

У Энджи земля закачалась под ногами.

– Там Феликс! – в ужасе закричала она Карлу, но ничем не могла помочь. Она была слишком далеко, а лис мог напасть в любой момент. Энджи увидела, как он отвернулся от людей на платформе 1 и пристально уставился на приближающуюся станционную кошку. Его сильная передняя лапа беззвучно выдвинулась вперед. Лис был готов к бою. Феликс даже выслеживать было не нужно, она сама шла ему в пасть.

Энджи смотрела на его приготовления, и ей было дурно от страха.

– Он ее загрызет, загрызет… – испуганно шептала она. Лис припал к земле, словно собираясь прыгнуть, и оскалился; Энджи ждала, что острые белые клыки растерзают Феликс у нее на глазах. – Господи, он же ее съест! – в ужасе простонала она. – Он ее съест, Карл!

И тут Феликс заметила лиса. Взгляды двух претендентов на вокзальный трон встретились, и Феликс не дрогнула. Ее решительные зеленые глаза словно требовали объяснений: что происходит? Кто нарушил ее границы?

Ни тот, ни другой не сошли с места ни на дюйм, а только смотрели друг на друга, смотрели, смотрели… А потом Феликс, возможно, почувствовала в себе что-то от царя зверей, который стоял на крыше Дома со львом на площади Святого Георгия, и решила, что не побоится принять бой. Она королева вокзала Хаддерсфилд и, подобно многим царственным особам, не собирается уступать свои владения.

С платформы 1 Энджи в ужасе наблюдала, как мохнатая черная спина Феликс начала выгибаться вверх. Каждая шерстинка на ней поднялась дыбом. Иногда кошки таким образом выражают страх – учитывая, что Феликс имела дело с опасным хищником, этого нельзя исключить, – но точно так же они ведут себя, когда очень сильно злятся.

Лис зря связался с этой кошкой. Феликс была разгневана и всем своим видом сообщала: «Это моя территория!» Она прижала уши, выгнула спину колесом, какого Энджи никогда не видела. Вокруг нее в воздухе разлилось напряжение. Феликс не собиралась отступать: это ее вокзал, пускай лис это усвоит.

Поединок взглядов продолжался. Энджи чувствовала, как бешено стучит ее сердце. У кошек пульс почти вдвое быстрее, чем у людей, но Энджи не сомневалась, что от страха ее сердце в эти минуты вторило каждому удару сердца Феликс.

А станционная кошка и лис по-прежнему смотрели друг другу в глаза. Феликс вздыбила спину еще немного выше – и тут лис развернулся и пустился в бегство. Он исчез в темноте зимней ночи, убрался куда-то к себе в нору. Битву за станцию Хаддерсфилд выиграла Феликс.

Увидев, что лис скрылся, кошка успокоилась и вернулась к своим планам на вечер – зашагала по платформе к саду Билли. Враг, к ее немалой гордости, был повержен.

Лис и после этого появлялся на станции. Время от времени в четыре или пять часов утра железнодорожники, дежурившие в ночную смену, замечали, как он рыщет вокруг, нерешительно семенит по платформам – может быть, идет охотиться на вкусных диких кроликов, которые резвились за платформой 2. Но с тех пор, как он повстречал Феликс, между ними установилась договоренность: лис не замечает кошку, а она его. Никто из них не посягал на чужую территорию.

Тем не менее, когда он шел по платформам, его провожал взгляд зорких зеленых глаз. Феликс была здесь главной и не простила бы лису ни малейшего самоуправства. Но тот не заступал за желтую линию. Он усвоил то, что уже не первый год знали коллеги Феликс: она – главное вокзальное начальство.