Глава 11. Первые шаги

Феликс смотрела по сторонам, сидя у своих любимых стоек для велосипедов. Это и правда было превосходное место: легко убежать домой, если с ревом примчится поезд, и при этом видно все, что происходит на платформе. Она навострила уши: захлопали черные крылья – наверху на балку уселась ворона. Феликс встряхнулась скорее раздраженно, чем от испуга (все-таки страшная черная ворона сидела далеко), затем встала.

Она хорошо научилась выбирать время для прогулок. Долгое время наблюдая за станцией из-под велосипедов, она привыкла к местному распорядку. В чем-то ритм вокзальной жизни напоминал морской прибой: поезда приходили, оставляли на берегу людей с чемоданами и, отхлынув, уносили с собой других людей, как волны уносят куски дерева. Феликс дожидалась, пока поезда уедут и последние пассажиры уйдут с вокзала, и отправлялась гулять.

Чем старше, тем смелее она становилась. Тем октябрьским вечером она дошла до самого конца платформы 1, мимо бара «На всех парах», и с гордо поднятым хвостом потрусила дальше по бетонному переходу, который волшебным образом превращался в платформу 2. Феликс опустила голову и принюхалась. Нет ли крошек или каких-нибудь подозрительных запахов?

Нет, все было мирно. Подняв мордочку, она побежала зигзагом сначала к желтой линии на краю платформы, потом к одному из мест на станции, которое очень полюбила: к пустому вагону.

Вагон стоял в западной части платформы 2 – темно-синий, старинный, с закрашенными окнами. Он был приварен к земле и обнесен оградой, но внизу было несколько щелей, куда могла протиснуться кошка. Затем Феликс залезала на буфер и ныряла в темноту под вагоном. Это было превосходное укрытие.

Впрочем, сегодня Феликс не пряталась. Она гуляла по платформе 2, то крадучись, то деловито, то горделиво, и при этом была не одна: Гарет, по обыкновению, ходил за ней следом, как тень, и не спускал глаз со своей подопечной.

В тот день платформа 2 была почти пуста, Феликс никого не боялась, всюду совала нос и наслаждалась экскурсией. Гарет поглядывал на вокзальные часы: они провели здесь пять минут, десять, пятнадцать… В Хаддерсфилде была автоматическая система оповещений: когда прибывал поезд, участие диктора требовалось далеко не всегда, и Гарет мог позволить себе довольно долгие прогулки с кошкой, но кое-что ему все-таки нужно было объявлять самому…

А вот Феликс никак не желала возвращаться. Прошло двадцать минут. Двадцать пять… Снова и снова Гарет направлялся к кошке в надежде подхватить ее и унести обратно, и всякий раз, стоило ему приблизиться, она отбегала.

Вокруг было столько всего интересного! Феликс подошла к самому концу платформы 2, откуда к земле спускался узкий скат, словно специально сделанный для любопытных кошек. За ним зияли пасти тоннелей, черные и пустые. Феликс посмотрела на них, склонив голову набок: интересно, что там внутри? Затем стремительно обернулась направо, к заросшему травой участку между путями у самых входов в тоннели. Ее уши встали торчком, глаза заблестели, она вся подобралась.

В траве мелькнул белый хвостик, за ним другой. Прыг, прыг! Из тоннеля выбрался порезвиться целый выводок коричневых с белым диких кроликов. Феликс завороженно смотрела, как они скачут туда-сюда, а потом – может быть, почувствовав, что за ними наблюдает кошка, – внезапно спрятались.

Феликс отряхнулась, затем потянулась, размяла каждую лапку до самых белых пальчиков. Сколько в мире увлекательных вещей! Она двинулась дальше, выискивая, что бы еще изучить.

Чем интереснее было ей, тем в большее отчаяние приходил Гарет Хоуп. Он отсутствовал тридцать пять минут, и ему давно было пора возвращаться в дикторскую.

– Феликс, ну пойдем же! – умолял он, понимая, что она не послушается. Кошки славятся острым слухом, но Феликс, если хотела, прекрасно умела притворяться, что ничего не слышит.

Надо было уходить, но не мог же Гарет ее бросить! Он смотрел, как кошка бродит и принюхивается, спокойная и беззаботная; она успела неплохо освоиться. Коллеги уже около двух месяцев наблюдали за ней, и знали, что Феликс ведет себя осмотрительно: не станет заходить за желтую линию и прыгать на пути, помнит, где ее дом и куда бежать, если станет страшно. Гарет снова поднял взгляд на часы: сорок минут! Оставаться было невозможно; душераздирающая необходимость.

– Феликс, я ухожу, – сказал он. Кошка его проигнорировала. – Я пошел, – он повернулся и сделал первый шаг. – Меня нет… – Он ждал, но Феликс даже не оглянулась. Гарет уныло понурился. – Если что понадобится, приходи в дикторскую.

Он побрел прочь по платформе, тревожно посматривая через плечо, но Феликс радовалась жизни. Его тревога росла с каждым шагом: как она там сейчас, одна?..

Тут он вспомнил про камеры видеонаблюдения и помчался обратно почти бегом. На экран его компьютера выводилось изображение с камер по всему вокзалу. Он стал вглядываться в картинки, искал, искал – и нашел: перед камерой, направленной на платформу 2, мелькала черно-белая фигурка Феликс. Она весело что-то вынюхивала в полнейшей безопасности.

Гарет подвинул к себе микрофон и произнес положенный текст. В его голосе звучало облегчение, а слушатели и не подозревали почему. Гарет видел, что кошке ничего не угрожает.

С тех пор Гарет иногда следил за Феликс через видеокамеры, когда она гуляла, а ему приходилось сидеть в дикторской, но постепенно понял, что в этом нет необходимости. Кошка быстро росла. Вес уже не позволял ей карабкаться по нему, и она перестала помещаться у него на голове. Раньше она укладывалась там, свернувшись клубком, а теперь чувствовала себя наверху слишком неустойчиво и оставалась у Гарета на плече.

Феликс разрешали свободно гулять по станции и не пускали только в два места: в столовую, где обедали ее коллеги, и в лабиринт пустых помещений под вокзалом (Феликс даже не знала, что он существует). Скоро у нее появилось несколько любимых мест – велосипедные стойки, пустой вагон и бюро находок. Бюро так и притягивало Феликс, она обожала там находиться – просачивалась в дверь, приветливо здоровалась с Анжелой Данн, вспрыгивала на стеллаж и засыпала на чьей-нибудь забытой кофте или в складках чужого шарфа.

Ничто не помешало бы ей спускаться на пути, но Феликс никогда этого не делала. То ли научилась, глядя на сослуживцев, то ли природное чутье подсказывало ей, что за желтую линию заходить нельзя. Железнодорожники часто тревожились, что она туда полезет, и не зря: Роджеру, станционному коту со станции Барнс, однажды отдавило хвост электровозом, и он еще легко отделался. Но когда Гарет спросил знакомых машинистов, не боятся ли они, что Феликс попадет под поезд, те только рассмеялись. Они сказали, что кошек не сбивают. Под поезд иногда попадают собаки и другие животные, но кошек на путях никто из машинистов даже не встречал; те издалека чувствуют, как дрожат рельсы, и успевали отбежать, когда поезда еще и видно не было.

Но железнодорожников тревожили не только поезда на путях. Кошки умеют прыгать на расстояние в шесть раз больше длины своего тела, но и эта волшебная способность не помогла бы маленькой кошке вроде Феликс, если бы она упала с платформы – даже если бы она не расшиблась, неизвестно, сумела бы она выбраться обратно или нет. К счастью, Феликс ни разу так не рисковала.

Гораздо больше, чем рельсы, ее интересовали пассажиры. Оказалось, что Феликс, эта отъявленная лентяйка, относится к своим обязанностям куда серьезнее, чем можно было ожидать. Она могла бы гулять где угодно, но вместо этого день за днем занимала место у окошка справочной и сидела там часами, ритмично помахивая хвостом, словно маятником. На нее обращали внимание, для пассажиров это был повод пообщаться с работниками станции, и в результате все оставались довольны.

Шли недели, уже чувствовалось холодное дыхание осени, и Феликс блестяще научилась встречать и приветствовать людей. А скоро она показала, что способна выручить в трудную минуту.

Дикторская после перепланировки стала меньше, но по-прежнему сообщалась со справочной, поэтому отвечать на вопросы обычно приходилось дикторам. Им, разумеется, помогала Феликс. Иногда беседа проходила мило и любезно, люди узнавали, на какой путь им идти, когда следующий поезд в Лидс или в котором часу прибудет в Йорк состав, который отправился туда в 16.46. Но бывало, что рейсы задерживались, отменялись, случались какие-нибудь накладки, и пассажиры появлялись у окошка раздраженными из-за того, что их планы нарушены. Гарет со времен работы у турникетов помнил, что рассерженный пассажир – это настоящее исчадие ада.

Однажды вечером, в конце рабочего дня Гарет сидел у себя за столом, и тут к окошку подошел мужчина. Он попал в сложное положение: очень неудачно отменили рейс в Манчестерский аэропорт, и он с семейством очень боялся опоздать на самолет. Днем поезда в аэропорт ходили почти каждую четверть часа, но дело шло к семи вечера, и до следующего был большой интервал, а времени у них почти не осталось.

– Ну-ка, подойдите сюда! – сердито сказал мужчина. Феликс в это время спала на столе в корзинке для входящих документов. Она шевельнулась, услышав громкий голос, и открыла большие зеленые глаза.

– Иду, сэр, – вежливо ответил Гарет и подошел к окошку. Железнодорожникам тоже было непросто, они могли только извиниться за отмену рейса и посоветовать подождать следующего поезда. Но пассажиров, которые так нервничали и злились, как этот, было почти невозможно успокоить.

Как и боялся Гарет, мужчина не хотел ничего слышать. Коренастый, лет пятидесяти, он разразился гневной речью. Он был вне себя. Его семья стояла рядом, жена кивала, а мальчик и девочка явно беспокоились, что поездка сорвется.

Потом мужчина перешел на крик. Обычно в такой ситуации Гарет остался бы за стеклом и успокаивал пассажира оттуда. Он снова сочувственно кивнул и вдруг заметил, что Феликс проснулась и стоит на столе рядом с ним. Гарет задумался. Когда он уговаривал Пола завести кота, он часто повторял, что станционный кот улучшит взаимодействие с пассажирами, будет успокаивать, утешать и радовать людей.

Гарет снова посмотрел на семью: отец побагровел и осип от крика, так что терять уже было нечего.

– Одну минуту, – сказал Гарет, – сейчас я к вам выйду. – Он повернулся и подхватил одной рукой Феликс. – Ну, мисс кошка, пора показать, на что вы способны! – шепнул он ей, открыл дверь и вместе с Феликс вышел на платформу к сердитому пассажиру.

– Ой, кошка! – ахнула девочка, которой было лет шесть. Увидев Феликс у Гарета на руках, она немедленно подбежала знакомиться: – Какая красивая, правда, пап?

Видно было, как ей хочется поиграть с Феликс. Гарет опустился на корточки и позволил ей погладить кошку. Феликс посмотрела на нее прекрасными изумрудными глазами и спокойно подставила черную пушистую спину. Мальчик было младше сестры, лет четырех, и немного робел, но тоже шагнул вперед и нерешительно потянулся к красавице-кошке.

– Еще раз прошу прощения, что поезд отменили, сэр, – продолжал Гарет, сидя на корточках с кошкой и детьми. – Следующий рейс в аэропорт будет через двадцать минут. Если вы на него сядете, то успеете на самолет.

У того куда-то подевался весь запал негодования. Он переглянулся с женой, и оба стали смотреть, как дети, словно два котенка, мурлычут возле Феликс.

– Пап, у нее такая мягкая шерсть! – воскликнула девочка.

– Говорите, через двадцать минут? – переспросил мужчина более спокойно.

– Да, сэр, через двадцать, – подтвердил Гарет. – Поезд отправится с первого пути.

Феликс сделала их разговор совершенно мирным. Семейство поблагодарило Гарета за помощь, дети нехотя расстались с Феликс, Гарет встал и унес свою верную напарницу обратно в справочную. Когда за ними закрылась дверь, он посмотрел на Феликс и улыбнулся.

– Станционная кошка, ты молодец, – гордо сказал он. – У тебя отлично получилось.