Глава 28. Рука помощи

В сентябре 2015 года утром в понедельник на станцию Хаддерсфилд прибыл, шипя тормозами, поезд из Лидса. Оттуда вышел взволнованный человек и нервно одернул аккуратный темно-синий пиджак. Он откашлялся, потом расправил плечи и отправился на поиски начальника станции. Это был его первый рабочий день. Его звали Эндрю МакКлементс, и он стал новым бригадиром вместо Билли.

Оказаться преемником такой масштабной личности нелегко. Не исключено, что Эндрю, знакомясь с новыми коллегами, почувствовал не просто скрытую настороженность, с какой всегда встречают новичка в сложившемся коллективе, но и некоторое удивление. Дело в том, что Эндрю, родом из города Сент-Хеленс около Ливерпуля, не только сильно отличался от Билли характером – общительный, улыбчивый, приветливый и открытый, – но и был на сорок с лишним лет моложе: ему было всего двадцать два.

Даже самый младший хаддерсфилдский бригадир был на десять лет старше. Эндрю уже прослужил два года на «Транспеннинском экспрессе», продавал билеты сначала в Уоррингтоне, потом в аэропорту Манчестера. После смерти Билли вакансия бригадира была выставлена на конкурс, и Эндрю считал, что ему очень повезло ее занять. Здесь у него появилась редкая возможность по-настоящему ощутить, что же такое железная дорога. Но он знал, что нагрузка тут будет бешеная.

Его взял на работу Уилл, новый начальник станции, который пришел раньше в том же 2015 году. Уилл был щеголеват, всегда носил элегантные костюмы и коротко стриг темные волосы. Он с большим энтузиазмом показал Эндрю станцию. Уилл относился к тем людям, которые все время куда-нибудь мчатся, и постоянно попадал в недоразумения со станционной кошкой. Спеша через зал, Уилл натыкался на Феликс, которая как раз решила поваляться и погреться на солнышке. Чтобы не наступить на нее, он подпрыгивал и кричал: «Кошка, брысь с дороги!» Но коллеги видели, как он ее гладил, причем Феликс по-хозяйски восседала на его столе, а значит, ее обаяние действовало на Уилла не меньше, чем на остальных.

Эндрю повезло: он уже был знаком с Боссом. «Транспеннинский экспресс» обучал сотрудников в Хаддерсфилде, и среди прочих служебных помещений на втором этаже были и комнаты для занятий; Эндрю однажды учился там на курсах и познакомился с Феликс.

– А кошку вы видели? – спросил его тогда инструктор.

– Нет. Какую кошку? – удивился Эндрю, потом спустился на первый этаж и увидел, что Феликс лежит на ксероксе и спит. Она приоткрыла один зеленый глаз, недовольная, что ее потревожили, но разрешила погладить себя и почесать, после чего они расстались.

К тому времени, как Эндрю стал бригадиром, он успел узнать больше о ее репутации. Слава Феликс понемногу крепла за годы, проведенные ею в Хаддерсфилде; о ней уже знали все местные жители и служащие «Транспеннинского экспресса». В рабочие часы вокруг нее иногда собиралась кучка людей, которые хотели ее угостить и приласкать. Ее величество относилась к ним, как и подобает государыне относиться к преданным слугам.

Но хотя Эндрю понимал, что она знаменитость, первое время на станции его занимали другие вещи. Феликс очень оскорбилась бы, если бы узнала об этом. Ему было не до кошки, он напряженно учился и все запоминал.

Во-первых, ежевечерние схемы расположения подвижного состава, маневровые работы. Во-вторых, ночные смены – раньше Эндрю не работал по ночам и опасался, что это окажется тяжело. Затем бухгалтерия – бригадирам каждый день приходилось подсчитывать тысячи фунтов выручки наличными и проводить множество сложных расчетов. А вдобавок руководство бригадой, обходы… Столько всего! Ему казалось, что он тонет в пучине информации. Кроме того, как убедилась в свое время Энджи Хант, у бригадира одинокая работа. Эндрю не хотел обнаруживать перед подчиненными слабость или признавать, что не справляется. Он знал, что молод для этой должности, и чувствовал, что должен заслужить авторитет.

В этот ученический период ему очень помогли советами другие бригадиры, и он ничего не пропускал мимо ушей. То и дело он ощущал, как трудно быть преемником Билли. Не без робости он очистил стол предшественника, а потом занял его ячейку для документов. Хорошо, что к этому времени люди вспоминали Билли, не погружаясь в скорбь – о нем уже говорили свободно и охотно, вспоминали забавные случаи: «А помните, как Билли однажды…»

Эндрю рад был бы навсегда остаться в учениках, но так не бывает. Настала ночь, когда вся станция осталась только на его попечении.

Он запер главные двери на тяжелую металлическую задвижку и пошел по пустому вокзалу обратно в бригадирскую. Феликс шла рядом, и входя, он машинально придержал для нее дверь, а сам уже составлял в уме список дел, которые нужно успеть переделать за долгие, тихие часы до рассвета. Он решил начать с бухгалтерии.

Вскоре он пришел в полное отчаяние. Компьютерная программа не слушалась, количество наличных, разложенных на кучки, не сходилось. Он не хотел ошибиться и подвести коллег, но чувствовал себя как в кошмарном сне, где сбываются худшие страхи.

– Так, не раскисать, – сказал он вслух. – С этим просто нужно справиться, – он нервно взъерошил короткие темные волосы и глубоко вздохнул. Тревога нарастала, под ложечкой сосало, на плечи давил груз ответственности. – Думай, думай! – велел он себе.

Феликс лежала на столе. Она сонно зевнула, потянулась и устроилась поудобнее. Эндрю отвлекся на это движение и некоторое время смотрел, как она уютно дремлет. Он понял, что когда она рядом, он не одинок.

Без нее он чувствовал бы себя совсем потерянным, как будто помощи ждать неоткуда, и ему придется в одиночку штурмовать отвесную скалу. Но когда трудности с кем-то делишь, они уменьшаются вдвое, и присутствия Феликс в комнате хватило, чтобы заботы внезапно показались простыми и легкими. Она успокаивала, умиротворяла, согревала душу, и Эндрю заметил, что дышит ровнее в такт ленивым движениям ее хвоста. Скала оказалась не такой уж отвесной.

Привыкнув к работе, Эндрю обнаружил, что в трудную минуту Феликс всегда поблизости. Он нервничал из-за маневровых работ – если тут ошибиться, будут огромные задержки поездов, скандал и грандиозные убытки, – но в это время Феликс обычно выходила на платформы и охотилась на рыжих ночных мотыльков, которые слетались на свет вокзальных фонарей. Видя, как решительно она прыгает на добычу, Эндрю тоже чувствовал себя смелее и решительно возвращался к запутанной схеме. Когда он писал отчеты, она устраивалась у него на коленях, и часто он одной рукой печатал, а другой гладил ее, а сам удивлялся, почему работа продвигается так медленно. Все из-за Феликс – во всех смыслах.

Конечно, станционная кошка помогала ему не совсем бескорыстно. Подразумевался некий обмен, она работала и рассчитывала, что ее труд будет оплачен.

Однажды ночью в бригадирской Эндрю подсчитывал наличные и заметил, что Феликс смотрит на него, сидя на полу, и мяукает.

– Еще пару минут, Феликс, – сказал он, стараясь удержать в уме сложные вычисления.

Он продолжил считать деньги, а Феликс подбиралась все ближе, подкрадывалась, а потом легко вспрыгнула на стол. Она постояла там, мяукая; Эндрю не отвечал, и она сделала еще шажок вперед, другой, третий, словно играла в «замри-отомри». В конце концов ее мохнатая физиономия оказалась прямо перед глазами Эндрю и полностью загородила обзор.

– Ну ладно, кошка! – в конце концов воскликнул он, уступая ее настойчивым просьбам. Он записал суммы, которые успел сложить, и немного потискал кошку. – Ну, хорошенького понемножку, – сказал он через несколько минут. – Сейчас я закончу расчеты и покормлю тебя, договорились?

Он взял Феликс, отнес ее в сторонку и продолжил подсчитывать выручку. Но от Феликс было не так-то просто отделаться. Она не привыкла ждать. Потянулись черно-белые лапки: хлоп-хлоп-хлоп по локтю, по плечу, по груди. Наконец она села на задние лапы, выпрямилась, а обе передние поставила на Эндрю и навалилась всем весом; ее выразительные жесты словно говорили: «Конечно, ужинать еще рано, а у тебя важные дела, но что-то я проголодалась!»

Даже это не сработало.

– Погоди минуту, Феликс, – попросил Эндрю. – Смотри, у меня последняя стопка!

Тогда она опустила голову и легонько куснула его за руку. Не со зла и не больно, а просто чтобы он не забывался. «Вот что, дружочек, – говорил этот укус. – Хватит валять дурака. Я тут главная, а ты обязан делать, что я приказываю. Понял?»

– Да понял я, понял! – Эндрю воздел руки к потолку, признавая поражение. Он оставил деньги и встал из-за стола.

Стоило ему пошевелиться, как Феликс во всю прыть кинулась к шкафу для документов. Когда-то в верхнем ящике этого шкафа хранились бумаги, важные и секретные; теперь там лежал кошачий корм. Ее величество Феликс прекрасно знала, где находится ее имущество. В предвкушении она вскочила на шкафчик и внимательно уставилась на ящик, пока Эндрю его открывал.

Феликс одобрительно мурлыкнула: «Давно бы так». Вытянувшись в струнку, уши торчком, она смотрела, как он вынул пакетик корма «Феликс», потом проводила его на кухню. Только когда он поставил ей на пол миску, она согласилась оставить его в покое. Прекрасный урок для молодого бригадира: хочешь добиться своего – будь настойчив, не отступай и не сдавайся.

Но отношения у них были не только деловые. По мере того, как Эндрю ближе узнавал Феликс, он стал понимать ее характер и заметил, как она любит играть. В ночную смену их любимым развлечением были прятки, особенно в зале, где выставлены брошюры для туристов. Над деревянной стойкой с брошюрами было написано «Добро пожаловать в Йоркшир», но Феликс считала, что там написано «Добро пожаловать в кошачий парк аттракционов». Она ныряла за брошюры и пряталась за ними, а когда Эндрю был уже готов схватить ее, выскакивала и приглашала побегать наперегонки. Но Эндрю заметил, что когда она галопом влетала на платформу 1, а он за ней, у желтой линии Феликс всегда поворачивала влево и бежала вдоль путей, и за линию ни разу не заступила. У станционных кошек правила безопасности всегда на первом месте.

Феликс любила порезвиться, охотясь на ночных мотыльков и играя в футбол плюшевыми мышами. В полусотне шагов от станции, в выходящем на площадь отеле «Георг» в 1895 году была основана национальная Регбистская лига, и Феликс словно решила не посрамить традицию – она самозабвенно кидалась за бурым медведем, которого бросал ей Эндрю.

Феликс что угодно на станции превращала в игру, пусть даже и не нарочно. Вскоре после того, как Эндрю начал там работать, Феликс попала в неловкую ситуацию, но вышла из нее со своим обычным апломбом, притворившись, что играет. На станцию привезли новый компьютер, и некоторое время он стоял нераспакованным, Феликс обнаружила, что коричневая картонная коробка прекрасно выдерживает ее вес и на ней удобно спать. Коробку привезли в начале недели, но подключили компьютер не сразу, так что четыре или пять дней подряд Феликс запрыгивала на коробку и лежала на ней. Она вообще любила валяться на всем, что подвернется. Другим ее любимым местом был уничтожитель для бумаг (когда выключен), хотя там она едва помещалась – хвост и задние лапы свешивались, но Феликс делала вид, что ей и так удобно.

К концу недели Феликс была уверена, что от картонной коробки можно не ждать неожиданностей – она надежная и прочная. Она не знала, что Лиза Гэннон, заведующая компьютерным оборудованием, вынула компьютер из коробки, а пустую упаковку оставила на том же месте.

Лиза работала. Феликс вошла своей обычной уверенной, вальяжной походкой, и вскочила на коробку… и провалилась внутрь. Вот так сюрприз!

Феликс быстро высунула из коробки голову, словно проверяла, не видел ли ее кто-нибудь. Лиза хихикала, но Феликс только сердито встряхнулась и встопорщила шерсть. Когда она немного успокоилась и восстановила чувство собственного достоинства, ей даже показалось, что в коробке забавно; она просидела там еще не меньше пяти минут, а потом выпрыгнула и отправилась искать новые приключения.

Без приключений на такой станции, как Хаддерсфилд, не обходилось. Но к началу осенних холодов Эндрю заметил, что Феликс не только развлекается.

На всех вокзалах серьезная проблема – это беспризорные дети. Трудно поверить, но за год в Великобритании из дома убегает сто тысяч детей. Многим из них в темные, холодные ночи некуда деваться, и они прибиваются к станциям в надежде, что там будет светло, будут люди, может быть, покормят, или хотя бы можно будет спрятаться от проливного дождя. Даже за то сравнительно короткое время, что Эндрю проработал в Хаддерсфилде, было видно, что это не шутки; едва ли не каждый месяц сотрудники обнаруживали на станции беспризорника. Разумеется, они обязаны были принимать меры и звонили в надлежащие инстанции, чтобы о детях позаботились и не дали им снова уйти в бега.

В конце ноября 2015 года, особенно холодной ночью, какие случаются в Йоркшире, Эндрю заступил на смену. Чувствовалось, что Рождество не за горами. Начиная обход, Эндрю дышал на руки и радовался, что его греет толстая зимняя куртка.

Он оглядел платформы. Сотрудники железной дороги, привыкнув к ритму вокзальной жизни, всегда замечают тех, кто слишком долго сидит на вокзале. Взгляд Эндрю остановился на мальчишке, которого он уже заметил раньше. Тот провел на платформе 1 довольно много времени, поэтому Эндрю направился к нему узнать, не нужна ли помощь.

Вблизи он увидел, что мальчик дрожит. Одет он был в грязные спортивные штаны, майку и тонкую черную куртку; а в такую погоду нужны были и шарф, и перчатки и шапка, но ничего этого на мальчике не было. Руки у него покраснели от холода.

– Ты не замерз? – спросил Эндрю.

Мальчик настороженно взглянул на него, кивнул и не ответил. На вид ему было лет одиннадцать-двенадцать.

– А куда едешь? – поинтересовался Эндрю. Иногда дети ездят в поездах одни, так что он не хотел делать поспешных выводов, но картина выглядела тревожно: время шло к одиннадцати вечера, а мальчик все сидел на станции. Надо было разобраться. – Билет у тебя есть?

Тот смущенно помотал головой.

– Тебя встретят родители – здесь или там, куда ты едешь? – осторожно продолжил Эндрю.

Мальчик уцепился за эти слова, как за спасательный круг.

– За мной мама придет, – поспешно сказал он. Может быть, подумал, что если так ответить, то ему позволят еще немного побыть на станции.

Он говорил с заметным южноанглийским говором, и Эндрю сразу понял, что мальчик не местный. Разговаривал он вежливо и довольно убедительно, но все равно чувствовалось, что дела у него плохи.

– Вот и славно, – медленно сказал Эндрю, чтобы его не спугнуть: лучше пусть сидит на станции, чем бродит по улицам. – Может быть, пойдешь в зал ожидания? Сделать тебе чая?

Мальчик снова кивнул, Эндрю отвел его в зал и принес чая из бригадирской. Мальчик жадно обхватил горячую кружку, из которой шел пар, и стал на нее дуть. Он пил чай, а Эндрю пытался его разговорить, спрашивал, откуда он приехал, и задавал другие такие же вопросы. Ответы никак не состыковывались.

– За мной мама придет, – настойчиво твердил мальчик, но было видно, что это неправда.

Постепенно он понял, что Эндрю ему не верит, и решился на более честный рассказ. Его недавно перевели в детский дом на севере Англии, и он решил сбежать куда глаза глядят, но плана, что делать дальше, у него не было. Эндрю понял, что придется звать полицию. Он сказал мальчику, что сейчас вернется, и потихоньку, чтобы не пугать его, сходил позвонить. Он объяснил, что случилось, и ему сказали, что за мальчиком приедут, но самое раннее через полчаса. Эндрю попросили задержать его на станции.

Сначала это было несложно. Мальчик оказался фанатом железнодорожной техники, и когда мимо медленно загрохотал грузовой состав, он попросился на платформу посмотреть. Эндрю вышел с ним, опасаясь, не собрался ли тот удрать, но мальчик не обманывал. Его лицо так и просияло при виде огней поезда, и пока он наблюдал за вагонами, то впервые выглядел счастливым.

Но красные буферные фонари скрылись в темноте, мальчик и Эндрю остались вдвоем на холодной платформе. Мальчик не знал, что приедет полиция, а Эндрю хотел удержать его на вокзале до этого момента. Казалось бы, полчаса – это недолго, но оранжевые цифры на табло сменялись так медленно, будто минуты тянулись целую вечность.

Эндрю уже начал паниковать, когда его осенила блестящая мысль: Феликс! Вот кто убережет мальчика от беды. Она как раз прохаживалась неподалеку, Эндрю поднял ее и посадил на скамейку к мальчику.

– А ты уже видел Феликс? – весело спросил он. – Она живет у нас на вокзале.

Парнишка мрачно смотрел в землю; он поднял взгляд и неожиданно обнаружил рядом с собой черно-белую кошку. Слава Феликс не успела еще достичь Южной Англии. Он не ожидал, что на этой станции есть кошка, и уставился на нее в изумлении, не зная, что делать дальше.

Феликс сидела на скамейке неподвижно, словно обдумывая происходящее. Ее хвост свисал со скамьи и подергивался вправо и влево, она внимательно смотрела на мальчика. Затем очень медленно, словно понимая, что с ним надо действовать осторожно, она встала и шагнула к нему.

– Попробуешь ее угостить? – предложил Эндрю и передал парнишке пакетик кошачьих лакомств. Феликс знала, что будет дальше, и тут же села.

– Хочешь кусочек? – робко спросил ее мальчик.

В ответ она сверкнула зелеными глазами и раскрыла их шире, словно изображая шутливую досаду: «Что за глупые вопросы ты задаешь, приятель!»

Мальчик опасливо протянул ей ладонь, на которой лежал кусочек корма. Феликс осторожно наклонилась и слизнула угощение шершавым розовым языком. Потом облизнулась, как бы вежливо говоря: «Большое спасибо».

– Еще? – оживился мальчик, радуясь, что ей понравилось. Феликс второго приглашения не требовалось.

Они сидели на скамейке, и Феликс развлекала его в своей неподражаемой манере. Когда все угощение было съедено, она охотно позволила себя гладить и тискать, не пыталась отойти и ни разу не выказала ни малейшего неудовольствия. Она выполняла свой служебный долг как сотрудница станции, работающая с пассажирами – и выполняла его прекрасно. Мальчик все еще гладил ее, когда через тридцать минут Эндрю увидел, что на перроне показались двое полицейских в форме.

Он вышел к ним навстречу, и они осторожно приблизились к беглецу. Тот уже успокоился и не пытался бежать или говорить неправду. Полицейские поговорили с ним и Эндрю, а потом сказали мальчику, что пора ехать обратно в детский дом. Он поднялся на ноги, а уходя, обернулся к станционной кошке.

– Пока, Феликс, – сказал он, и его губы тронула легкая улыбка. – Счастливо!