Глава 24

Проснувшись на следующее утро, я посмотрела в окно и увидела, что наконец наступила зима. Была середина декабря, за окном кружились первые зимние снежинки, мягко опускаясь на стекло. Энергично встряхнувшись, чтобы в голове немного прояснилось, я спрыгнула с дивана и прошла мимо коробки, где спал Эдди, его длинные ноги уже не помещались в ней. Запрыгнув на подоконник, я глянула из окна на переулок, где серо-коричневые цвета камня и асфальта быстро исчезали под белым покрывалом.

Внизу, в кафе, Джаспера уже не было, так что я толкнула носом кошачью дверцу, нырнула, наклонив голову, в вихрь снежинок и торопливо побежала по тротуару. Лапки мои глубоко проваливались в снег, стали вскоре совсем мокрыми и начали мерзнуть. Я нашла Джаспера во дворе церкви, он устроился под низко нависшими ветвями рододендрона.

– Я не успела вчера поблагодарить тебя за то, что ты нашел Эдди, – сказала я, прижимаясь к нему и наслаждаясь его знакомым запахом и теплом его тела.

– Всегда пожалуйста, – великодушно ответил он.

Мы сидели рядышком и смотрели, как вокруг медленно падает снег.

– Как ты думаешь, с Эдди все в порядке после всего, что случилось? – спросила я, стараясь не выдать своего материнского беспокойства.

– Полагаю, Эдди в полном порядке, – успокоил меня Джаспер. – Эдди быстро повзрослел. Не так-то просто научиться заботиться о себе после такого нежного воспитания.

Я отвернулась, уязвленная этим намеком. Джаспер никогда не скрывал, что считает наших котят слишком избалованными и плохо приспособленными к самостоятельной жизни.

– Но, похоже, он и сам уже со всем разобрался, – поспешил добавить Джаспер, почувствовав, что задел меня. Там, где ему недостает опыта и смекалки, он берет обаянием. – Я повернулась и взглянула на него, ожидая пояснений. – Когда я его нашел, все в округе уже стояли в очереди, чтобы позаботиться о нем. Он мог выбрать для проживания любой из полудюжины домов. Голодать ему точно не приходилось. – В голосе Джаспера слышались одновременно зависть и восхищение.

Что ж, мне было чем гордиться. Теперь мне казалось совершенно очевидным, что мой милый, дружелюбный мальчик запросто найдет кого-нибудь, кто о нем позаботится.

– Но это, конечно, вовсе не значит, что он не хотел вернуться домой, – добавил Джаспер, нежно потеревшись об меня своим носом, и я довольно замурлыкала.

Небо постепенно светлело, снегопад кончался. Я подвинулась вперед и выглянула из-под навеса листьев. Все вокруг было в снегу. Стены церкви из медово-желтого камня словно покрыли сахарной глазурью, и одинокая храбрая малиновка перелетала от одного могильного камня к другому в поисках насекомых.

– Ты придешь на завтрак? – спросила я, почувствовав вдруг, как заурчало у меня в животе.

Вернувшись в кафе, я как следует отряхнулась от снега на коврике у двери. Эдди спустился вниз и бродил по залу, методично потираясь о ножки всех столов, чтобы пометить их. Мейзи следовала за ним чуть поодаль.

– Что случилось с твоим ухом? – спросила она.

– Подрался с уличным котом, – небрежно фыркнул Эдди, надувшись от гордости. – Ничего особенного. Пустяки.

Мейзи посмотрела на него с восторгом и, когда Эдди направился к креслу, поспешила вслед за ним. – А как же ты добывал себе еду, там, на улице? – взволнованно спросила она.

Эдди помедлил, устремив взгляд в пустоту.

– Охотой, по большей части. Это нелегко, но пришлось научиться, чтобы выжить, – важно сказал он.

Стоя на коврике, я постаралась скрыть невольную улыбку. Рассказ Эдди о жизни «на улице» несколько отличался от версии Джаспера. Я подумала, прониклась бы Мейзи таким же благоговением к брату, если бы узнала, что на самом деле большую часть времени Эдди опекали сердобольные жители домов, в окрестностях которых он бродяжничал. Однако, несмотря на все его хвастовство, я не хотела лишать Эдди возможности погреться в лучах славы перед восхищенной сестрой. Я понимала, что за его показной бравадой скрывается ужас, который пришлось ему пережить, когда он обнаружил, что потерялся, и почувствовал себя бездомным и одиноким. Пусть насладится минутой славы, подумала я, отряхиваясь от снега на коврике у двери.

Вечером Дебби появилась в кафе с огромной коробкой рождественских украшений.

– Иди сюда, Софи, помоги мне, – позвала она, поставив коробку на стул.

Софи спустилась вниз и увидела, что Дебби сосредоточенно роется в коробке.

– Надо бы это распутать, поможешь? – спросила та, протягивая Софи спутанную гирлянду.

Софи небрежно забрала волосы в хвост и принялась разбирать запутанные провода.

Рассортировав все украшения на одном из столов, Дебби принялась развешивать их, подпевая рождественским гимнам по радио и совершенно игнорируя досадливые взгляды Софи. Котята изо всех сил участвовали в этом занятии: прыгали в коробку, носились по полу, стараясь ухватить нити мишуры, соблазнительно свисавшие со стола. Мин, как обычно, с отстраненным видом изучала окрестности своей платформы.

Немного позже появился Джон и принес елку. Он аккуратно установил ее у камина и снял с нее упаковочную сетку. Ветки ели тут же распрямились, и кафе наполнилось ароматом хвои.

По улице прошла Джо с ковылявшим рядом Бернардом. Заглянув в окно кафе, она постучала по стеклу и приветливо помахала рукой.

– Как тебе наша елочка, Джо? – спросила Дебби, открывая дверь и приглашая ее зайти.

– Давно пора, Дебби! – улыбнулась Джо, смахивая снежинки с куртки. Нос у нее покраснел от холода, а вязаная шапка с помпоном еле держалась на непослушных волосах. Следом за ней неуклюже вошел Бернард и тут же с облегчением улегся на коврик у двери.

– Привет, Бернард, старина, – сказала Дебби и присела на корточки, чтобы его погладить. Пес радостно заколотил хвостом по циновке, а через несколько минут он уже спал, похрапывая.

Дебби принесла бокалы с подогретым вином, на улице быстро темнело, и они все вчетвером принялись украшать елку, развешивая игрушки и фонарики. Котята изо всех сил старательно помогали им: стоило только повесить какую-нибудь игрушку, как они тут же пытались смахнуть ее лапками. Потом, вволю наигравшись и устав, котята разбрелись по своим обычным местам, чтобы немного вздремнуть.

Когда елка была, наконец, наряжена, Дебби оглядела ее, отступив чуть назад, и одобрительно кивнула головой.

– Ну что, готовы? – спросила она с детским нетерпением и дала знак Софи, чтобы та выключила свет.

В темной комнате воцарилась торжественная тишина. Даже Бернард сонно приподнял голову, почувствовав общее волнение. Дебби включила гирлянду, и все кафе вмиг преобразилось. Повсюду мигали фонарики, сверкали гирлянды и разноцветные шары на елке. Быстрые огоньки перебегали по каминной доске. В полутьме горели зеленые глаза котят и Мин, и не сразу можно было понять, где светятся кошачьи глаза, а где – елочная гирлянда.

– О, Дебби, как красиво! – выдохнула Джо.

– Правда? – с гордостью улыбнулась Дебби. – Линде бы понравилось, – добавила она вдруг с сожалением.

Она включила верхний свет, и комната наполнилась мягким теплым сиянием. Бернард тихо заворчал в знак протеста и вернулся обратно на коврик у двери.

– От Линды ничего не слышно? – осторожно спросила Джо, глядя, как Дебби поправляет гирлянду красных рождественских носков, развешанных у камина.

Дебби покачала головой.

– Я ее знаю, ей надо немного остыть, прежде чем она мне позвонит, – ответила она. – Подожду дней пять, а потом позвоню ей сама. Мне к тому же надо сказать ей, что я решила насчет наследства.

Все с удивлением взглянули на Дебби.

– Звучит довольно интригующе, – осторожно заметила Джо. – И что же ты решила, если можно об этом спросить.

Утром в понедельник в воздухе, казалось, витал дух Рождества: за окном все было белым-бело, а в кафе уютно потрескивал огонь в камине и сверкала нарядная елка. Дебби написала на окне кафе: Мальчики вернулись! Добро пожаловать домой, Эдди и Джаспер! И от этого настроение у всех стало еще радостнее. Дебби и ее помощницы сновали туда-сюда. То и дело хлопала входная дверь: заходили постоянные посетители и те, кто решил передохнуть от похода по магазинам. Эдди пользовался повышенным вниманием со стороны гостей, а Дебби в который раз терпеливо рассказывала о том, как они с Джаспером нашлись.

Было уже почти семь вечера, когда помощницы сняли фартуки и отправились по домам. Дебби устроилась на одном из стульев и с облегчением вздохнула. Но не прошло и минуты, как дверной колокольчик снова звякнул.

Внутри у меня все так и сжалось, когда я увидела в дверях Дэвида.

Он выглядел особенно кислым теперь, когда вокруг витал дух Рождества.

– О, здравствуйте, Дэвид, – сказала Дебби, обернувшись к нему. Она вежливо улыбнулась, но я чувствовала ее настороженность.

Дэвид коротко кивнул и вытер ноги о коврик, с подозрением глядя, как Дебби подошла к стойке и достала из-за кассы лист бумаги. С бумагой в руках она села за ближайший столик и жестом пригласила Дэвида присоединиться к ней. Я невольно обратила внимание, что на этот раз на столе не было ни чая, ни печений. Дэвид сел напротив Дебби, и они некоторое время сидели молча, казалось, никто не хотел начинать разговор первым.

– Спасибо, что зашли, Дэвид, – сказала, наконец, Дебби, нервно коснувшись листа бумаги. – Вы, наверное, догадываетесь, зачем я пригласила вас сюда: это касается вопроса о наследстве вашей матери. – Дэвид слегка наклонил голову, но ничего не сказал. Дебби нервно сглотнула, казалось, она прилагает немалые усилия, чтобы продолжить беседу. – Что касается нашей последней встречи, всего этого разговора о передаче дела в суд, я уверена, никто из нас не хочет, чтобы до этого дошло, – продолжала она, нерешительно взглянув через стол.

Дэвид посмотрел на нее все с той же кислой миной на лице.

Дебби храбро ринулась вперед.

– Так или иначе, я много думала о Марджери и о том, почему она решила объявить Молли своей наследницей. – При этих словах Дэвид открыл было рот, но Дебби продолжила прежде, чем он успел что-то сказать. – Но я думала и о вас и о том, что вы только что потеряли мать и узнали об этом наследстве. Это очень неприятно, узнать, что тебя обошли вниманием и отдали предпочтение кошке… – Она умолкла и нерешительно взглянула на неприветливое лицо Дэвида.

– Можно сказать и так, – согласился он.

– Думаю, если бы такое случилось со мной, я была бы в ярости, – продолжала Дебби.

Дэвид, нахмурившись, буравил взглядом салфетку на столе.

– Это было для меня некоторым потрясением, – признался он наконец. – Она никогда не говорила об этом. По крайней мере, мне, – сказал он, осторожно взглянув на Дебби.

– И мне тоже, – заверила Дебби. – Даю вам слово, Дэвид, я и не подозревала о том, как распорядится Марджери своим имуществом. Это завещание стало для меня таким же потрясением, как и для вас.

Дэвид все так же обиженно разглядывал салфетку.

– Послушайте, – настойчиво продолжала Дебби, – я с самого начала сказала, что считаю неправильным принять деньги, которые ваша мать оставила Молли. Но я не могу игнорировать тот факт, что Марджери хотела быть уверенной, что Молли будет обеспечен хороший уход.

Дэвид не сводил с Дебби пристального взгляда и, казалось, ловил каждое ее слово. Я чувствовала себя как на иголках. Дебби никому не рассказывала о своих планах, настаивая на том, что сначала должна поговорить с Дэвидом, так что мне тоже, как и ему, ничего не было известно. Судя по тому, как волновалась Дебби, она намерена была отказаться от наследства при определенных условиях, но опасалась, что они вряд ли понравятся Дэвиду.

– Дела в кафе… с недавних пор несколько осложнились, – подробно объясняла Дебби. – Помещение у нас небольшое, мы то и дело натыкаемся друг на друга. Одним словом, кошкам нужно больше пространства, а здесь его явно недостаточно для всех нас. Мне надо заботиться о благополучии всех кошек, а не только Молли.

Я ощутила приступ паники при этих словах. Я никогда не слышала, чтобы Дебби говорила о нас так сухо и расчетливо. Я всегда верила, что когда дело касается кошек, если для нас есть место в ее сердце, то и в доме уголок найдется. Иначе почему бы она приютила не только меня с котятами, но и Джаспера, и Мин. А теперь она говорит о нас так сухо и деловито, словно количество кошек в кафе напрямую зависит от его размеров.

– Марджери очень любила Молли и хотела, чтобы Молли жила где-нибудь, где ей будет обеспечен хороший уход. Но в последнее время дела у нас обстоят так, что выполнить это пожелание довольно трудно.

Меня затопила отвратительная волна страха. Неужто мной пожертвуют, выселят из кафе, чтобы для остальных кошек осталось больше места? Неужели Дебби думает, что именно этого хотела Марджери? В панике я взглянула на Дэвида. Он выглядел таким же испуганным, и я подумала, уж не показалось ли ему, что Дебби попросит его взять меня к себе.

Дебби сделала паузу, и я заметила, как дрожит листочек бумаги в ее руках.

– Я написала письмо адвокату и изложила в нем свою просьбу. Но сначала я бы хотела показать это письмо вам, – сказала она мягко.

Дэвид взял листок и принялся внимательно читать. Я пыталась хотя бы примерно понять по его виду, о чем же говорилось в письме, но лицо его оставалось непроницаемым.

– Это не совсем то, чего я ожидал, – сказал он наконец, слегка нахмурившись.

– Я как следует все обдумала, Дэвид. Марджери хотела, чтобы о Молли хорошо заботились, и я считаю, что благодаря такому решению это как раз станет возможным.

Дэвид хмыкнул и потер переносицу большим и указательным пальцами. Впервые в жизни я посмотрела на него как на союзника. Я хотела, чтобы он отказал Дебби, сказал, что не может быть и речи, о том, чтобы он стал присматривать за мной, что никто из нас не будет счастлив при этом. Но он только глубоко задумался.

– Ну что ж… я думаю, это справедливо, – сказал он наконец.

– Хорошо, тогда завтра же я первым делом отнесу это письмо на почту, – ответила Дебби и наконец улыбнулась.

Она проводила Дэвида до дверей. На пороге он обернулся и взглянул на нее.

– Моя мать очень любила вас и Молли, – сказал он, смущенно опустив глаза. – Я благодарен вам за то, что вы находили время навещать ее. Это очень много значило для нее.

Дебби ошеломленно замерла на мгновение, а потом обняла его, потеряв всякое самообладание.

– О Дэвид, как хорошо! – воскликнула она.

Дэвиду было явно неловко, но он терпеливо вынес это и даже поднял руку и похлопал Дэбби по спине.

Потом он коротко кивнул на прощанье и ушел. Дебби закрыла за ним дверь, смахнула челку с глаз и шумно вздохнула с облегчением.

Пока она устало поднималась по лестнице, я подумала, с испугом глядя ей вслед: с чем же это, интересно, только что согласился Дэвид?