Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

Услышав голос Улламайи, раздававшийся в притихшем зале, Томи остановился с Роем перед дверью.

Голос первой ученицы чем-то напоминал голос Мари. Или Ээвы. Скорее, именно Ээвы.

Из Улламайи, безусловно, выйдет еще одна Ээва. Жена какого-нибудь спекулянта-застройщика, у которой будет собственный мыс и плавательный бассейн, круизы и приемы с коктейлями.

— … Пусть это окажется кто угодно, я все равно говорю заранее, что мне хочется плюнуть в рожу такому типу. И не надо выставлять никаких причин. Единственная понятная мне причина заключается в том, что этот мерзавец сдрейфил, когда пришло время отвечать за свой поступок.

Улламайя была горазда на такие штуки! И без сомнения, наслаждалась ситуацией… Она важничала, ей льстило то, что она сможет посмотреть свысока на человека, которого сейчас обзовут трусом — ославят на всю жизнь.

Ну, а что думал в эту минуту сам Лауронен? Наверное, он вынужден признать, что его ухищрениям приходит конец…

Думая о положении Лауронена, Томи чувствовал, как спазм перехватил ему горло. Лауронену теперь не позавидуешь…

— … Нет ничего ужаснее, когда мужчина не обладает ни умом, ни смелостью! — громко разглагольствовала Улламайя в классе.

Об уме они кричали все. В экстазе от собственной гениальности… Если бы подойти сейчас к Улламайе и сказать, что у нее кривые ноги, а на коленях шишки, или проехаться насчет глаз Кариты, в классе поднялся бы такой шум, что пришлось бы послать за судьей и психиатром. Однако некоторые могут вот так просто заклеймить человека дураком и безнаказанно кричать об этом изо дня в день.

Напустить бы на них дедушку Жестянщика, чтобы он поговорил с ними насчет разума. Обожествляемый Улламайей разум как нельзя более круто управлял этим миром, где в одном месте сжигают пшеницу, в другом изобретают оружие, а в третьем умирают от голода, потому что разумные головы не умеют распорядиться властью, которую они захватили.

Но теперь не стоило задумываться над этим. Рой прямо бросится к виновному, чтобы наиболее одаренные могли плюнуть ему в лицо!

Речь, которую толкала Улламайя, прервалась в тот момент, когда Томи — не постучавшись — открыл дверь и, пропустив вперед Роя, вошел в класс.

Они подошли к учительскому столу.

— Сидеть!

Томи взглянул на Улламайю.

— Ну так что ж, начнем?

— Господин, как я вижу, имеет не очень-то воодушевленный вид!

— Чем скорее, тем лучше. Давай сюда шарф!

Сейчас следовало сосредоточиться на предстоящем задании. Для Роя это было не так-то просто. Собака, похоже, чуяла противоречивость чувств и беспокойство, обуревавшие ее хозяина. Ей было трудно взяться за дело. С другой стороны, бедняжку привели сюда со двора, из самой гущи сильнейших весенних запахов. Сможет ли она после этих запахов так вдруг сосредоточиться на задании такого рода?

Рой взглянул на Томи, когда тот взял шарф из рук Улламайи.

Без сомнения, Рой что-то предчувствовал. Прижав уши, он взглянул на Томи, которому пришлось сделать усилие над собой, прежде чем дать Рою понюхать шарф.

Осечки не должно быть.

Одноклассники всю жизнь вспоминали бы об этом, если бы затея провалилась. Многие завидовали ему из-за Роя и, можно не сомневаться, каждый раз надеялись, что собаку постигнет неудача. И они были готовы позубоскалить, представился бы только случай, а если бы Рой справился со своей задачей, то не на шутку огорчились.

Безмолвие класса дышало ожиданием, и Томи это чувствовал. Сколько раз он и сам бесился про себя на соревнованиях по прыжкам на лыжах с трамплина, видя, как лыжник медлит на вышке.

Заставляя себя говорить спокойным голосом, Томи присел и дал Рою понюхать шарф Паулы.

Когда Рой, привычно подергивая ноздрями, обнюхивал шарф, Томи казалось, что в черном носе на шерстистой морде было что-то успокаивающее, естественное и здоровое. Через два месяца они вместе со «стариком» будут вдыхать первые летние запахи и не дадут воспоминаниям о школе испортить хотя бы один-единственный день их жизни.

А теперь надо выдержать испытание.

— Где Паула?

Рой помахал хвостом.

Тридцать две пары глаз следили за тем, как собака подняла морду и потянула носом воздух.

В какую сторону она направится? Да и вообще сможет ли она уловить запах этого шарфа в тесном классе?

А что, если собака сразу откажется от попытки?

Томи сосредоточенно глядел только на Роя, чтобы никто не мог сказать, что собака пришла к какому-то заключению, проследив за взглядом хозяина.

Похоже, об этом же думали и остальные: все в классе не отрывая глаз смотрели на Роя.

Когда Рой тронулся с места, Томи почувствовал, как к горлу его подступил комок. Рой никогда не подводил его. И не терял уверенности в себе. Он был тем, чем был, и верил в себя.

Что-то в его существе: знакомое хлопотливое помахивание хвостом, сосредоточенность — избавило Томи от напряжения. Для Роя это была такая же игра, как отыскивание его велосипеда на школьном дворе.

Собака двинулась не в тот проход.

Стараясь не шевелиться и не мешать собаке сосредоточиться, все напряженно следили за ее медленным продвижением. Некоторые вместе с тем посматривали на Томи, ловя выражение его лица.

Возможно, в это время дня в классе было слишком много запахов. Иные из девчонок заливали себя духами настолько, что аромат чувствовался даже на передних партах.

Томи не смел изменить позу или хотя бы распрямиться. Всякое его движение будет истолковано как знак собаке.

Рой остановился.

Вздохнул ли весь класс или это только почудилось?

В узком проходе между партами было трудно повернуться. Рою пришлось неуклюже двигаться задом наперед.

Подойдя к учительскому столу, собака выбрала другой проход и двинулась по нему.

Возле Паулы Рой остановился.

Он поднял морду к девочке, которая старалась никак не реагировать на это. Томи видел, как дрожит кончик носа собаки и двигаются ее челюсти. Затем Рой взлаял.

— Молодец, Рой! — похвалил его Томи.

Класс вздохнул. Паула нагнулась, почесала Роя и обняла его. Рой положил передние лапы на колени девочки.

— Это колоссально! — воскликнул кто-то.

— Рой, ко мне!

Когда собака подбежала к нему, Томи похвалил ее, похлопав по широкой груди и уклоняясь от ударов ее быстро работающего хвоста.

Он осознал тишину вокруг лишь спустя некоторое время.

Томи перестал ласкать собаку и выпрямился.

Улламайя взяла у Томи шарф и положила его на стол. Теперь у нее в руках была спортивная шапочка.

— Никто больше не сомневается в доказательной силе Роя? Тогда пожалуйста!

Она отдала Томи спортивную шапочку.

На губах Улламайи появилась торжествующая улыбка, известная по многим ее портретам на спортивных полосах газет.

Томи медлил поворачиваться к Рою.

Ощущая на своей спине взгляд Лауронена, Томи присел возле собаки.

— Не надо! Это моя шапочка.

Томи так вздрогнул от этого голоса, что чуть не выронил шапочку из рук.

Класс шумел.

Выпрямившись, Томи увидел сухопарую фигуру Юсси Скуга, вставшего со скамьи.

Лауронен смотрел на Юсси сузившимися глазами.

— Наконец-то услышали! Когда приперло! Долго же я этого ждал!

Лицо Юсси выражало насмешку.

— Ты?

— Да, я. Нужели ты думаешь, я не знал, кто сидел там, в кабинке? Ни у кого во всем классе нет таких ботинок.

— Ты, наверное, видел их с очень близкого расстояния, когда Йони вытирал тобою пол.

Лауронен побледнел.

— Этот маленький сюрприз доказывает, что герой-спортсмен нашей школы презренный трус! — провозгласила Улламайя за учительским столом.

— Ну вот, теперь подойди и плюнь мне в лицо. Об этом ты только что трубила! Идите все сразу. Если это придаст вам смелости.

— Да что ты о себе думаешь, кто тебя боится? — вскипел Лауронен.

Юсси улыбнулся.

— Так чего ж ты не посмел выдать меня, ведь наверняка тебе ужасно хотелось?

— Не посмел?! — Лауронен вскочил со скамьи и прямиком, через ряды парт, ринулся к Юсси. — Что ты о себе вообразил?

— Прекратите, ребята! — Томи пришлось повысить голос, чтобы его услышали. — Дракой дела не поправишь!

Лауронен уже, схватил Юсси за грудки. Ребята окружили их.

— Пай-мальчик Томи не может смотреть на то, как забавляются ребята, — съязвила Улламайя. — Проделайте-ка это вне школы, чтобы не травмировать чьи-нибудь чувствительные души.

— Перестаньте сходить с ума, — со слезами в голосе произнесла Яана. Она в ужасе смотрела на ребят, окруживших ее брата. — Юсси поступил очень скверно, но вы хотя бы спросите — почему!

— Я не боюсь этих паршивцев, — вне себя от ярости сказал Юсси. — Ни в одиночку, ни всех, вместе взятых… Выйдем во двор, потрафим Улламайе.

— Тогда поживее, и тебе не придется долго ждать, чтобы тебя вздули! — Лауронен подтолкнул Юсси, и тот сдвинулся с места.

— Что вы с ним делаете! — крикнула Яана. — Неужели вы не понимаете, что он не мог признаться, потому что отец у нас сумасшедший!

Томи придержал Роя за ошейник. Загривок собаки ощетинился, из глубины груди исходило рычание.

Протиснувшись в дверь так, что затрещал косяк, ребята выплеснулись в коридор. Весь класс последовал за ними.