Глава пятнадцатая РОЙ ПОПАДАЕТ В ЛОВУШКУ

Глава пятнадцатая

РОЙ ПОПАДАЕТ В ЛОВУШКУ

Люди, собравшиеся во дворе дома Саариненов, увидели, как Марке спускается с береговой гряды вместе с только что прибывшим старшим констеблем.

— Тело Сату нашли в канаве, — авторитетно заявил кто-то.

Все вытянули шеи, высматривая, не идут ли между столпившимися на гряде зеваками люди с носилками. Во дворе началась настоящая давка. Второй автомобиль с аквалангистами, остановившийся на улице перед домом, поднял на ноги всех жителей Окраины. Люди выражали сочувствие матери и бабушке Сааринен, предлагали свою помощь. Были и такие, которые пришли из простого любопытства.

Прибытие полицейской машины вызвало у людей множество новых вопросов. Собравшиеся не знали, что по тревоге вместе с пожарниками на место любого происшествия всегда приезжает и полиция. Поэтому им оставалось только пускаться в догадки, что все это означает и уж не пахнет ли тут преступлением.

Не обращая внимания на любопытные взгляды, рослый деловой с виду старший констебль протолкался сквозь толпу к тропе, ведущей на гряду, и вернулся оттуда вместе с Марке.

— Уж не подозревают ли они, что Марке сама утопила ребенка? — произнес чей-то женский голос. — Но это, скорее, похоже на Пааво — такая у него слава.

— Не болтай вздора! — горячо возразил женщине сосед. — Нельзя судить о Марке по тому, какой негодяй у нее муж. Да и о самом Пааво нет ни слуху ни духу вот уже полтора года.

— Да ты и сама не смогла бы ухаживать за своим ребенком лучше, чем Марке и бабушка Сааринен ухаживали за Сату, — заметил другой.

— Да ведь трупа-то оттуда не несут, — проговорил какой-то старик, стоявший у задней калитки.

Толпа мешала полицейскому и Марке пройти ко двору.

Лицо у Марке было заплаканное, в волосах застряли мелкие веточки и засохшие ивовые листочки. Ведь с горя она как помешанная бегала взад и вперед вдоль канавы, пытаясь отыскать свою дочку. Однако направление последнего следа на берегу канавы обмануло и Марке: как и все, она пристально разглядывала траву по эту сторону береговой гряды, и ей не пришло в голову взобраться на гряду и искать следы девочки по ту сторону. Их и вообще едва ли можно было обнаружить: любопытствующие истоптали весь берег.

— Посторонитесь немного, — строго сказал старший констебль, и толпа расступилась перед ним и Марке.

Они прошли через двор к крыльцу Саариненов и, поднявшись по ступенькам, исчезли в доме.

— Чего это они?

— Эй вы там, кто поближе, заглянули бы хоть в окошко, — сказал стоявший посреди двора Паршивец Хилтунен. — Есть же среди вас шустрые ребята! Влезли бы на плечи друг дружке или на пожарную лестницу…

— Это неприлично — подходить к окну и заглядывать внутрь, — возразил заведующий кооперативом.

— Да ведь случай-то какой… — проскрипел Хилтунен. — Уж очень хочется знать, что они там замышляют.

Разговор прервался, когда большая овчарка бегом спустилась по береговой гряде и по тропе направилась прямо во двор.

— Осторожно, — проговорил кто-то. — Это может быть злая собака.

Рой вбежал во двор и остановился у ворот. Он нерешительно глядел на толпу. Затем все-таки двинулся вперед.

— Это собака соседского мальчика Туомо, — сказал заведующий кооперативом. — Она ночует в гараже Саариненов.

— Наверное, она и теперь хочет туда войти.

Человек, стоящий ближе всех к гаражу, открыл двери гаража. Все быстро отодвинулись, освобождая проход собаке.

— Будьте осторожны. Уж кусаться-то она умеет! — сказал Паршивец Хилтунен. — Она чуть было не загрызла насмерть медвежатницу Халонена.

— Но ведь та первая набросилась на собаку Туомо, — заметил стоявший близ ворот парень, — но если ты, Хилтунен, так уж боишься, полезай на крышу. Там ты будешь в безопасности. Собаки не летают.

— А отсюда тебя будет сопровождать эскорт, — добавил другой мужчина.

Он имел в виду второй полицейский автомобиль, который только что прибыл и въезжал задом во двор Саариненов.

Чтобы пробиться сквозь толпу, шофер полицейского автомобиля пустил в ход сирену. Это подействовало незамедлительно: люди расступились. Машина медленно въехала во двор.

Протискивание машины сквозь толпу и вой сирены, видимо, подействовали и на собаку. Она немного помедлила, посмотрела на въезжающий задом автомобиль и повернула к гаражу.

В тот самый момент, когда собака переступила порог гаража, люди, с недоверием глядевшие на нее, захлопнули его двери.

Сату была девочка с характером и легко приходила в ярость. Томи хорошо знал это. Теперь и человек на пожоге испытывал на себе норов девочки. Сату царапала ногтями его лицо и шею, хотя похититель и старался нести ее, оттягивая за волосы подальше от себя.

Внезапно мужчина громко застонал и выругался. Выпустив девочку из рук, он поднял левую кисть к лицу. Видимо, Сату укусила его своими крепкими зубками.

Девочка тут же бросилась бежать. Мужчина догнал ее, но на этот раз не схватил, а ударил ладонью так, что Сату упала в кусты вереска.

Томи вышел из остолбенения. Он быстро нагнулся и схватил лежащий на краю тропы камень.

Он уже замахнулся, чтобы швырнуть камень, но в последний момент одумался, опустил руку и отступил на два шага назад в молодой сосняк.

«Ты ничего не добьешься, если позволишь, чтобы тебя захлестнула ярость, — твердил ему рассудок. — Что толку швыряться камнями? Неужели ты хочешь лишить Сату последней возможности спастись? Только хладнокровие и самообладание помогут тебе одолеть этого человека.

А может, ты вообразил себя Давидом, сражающимся с Голиафом?»[7] — язвительно вопрошал голос рассудка.

Томи взял себя в руки и принялся сосредоточенно рассматривать лежащую перед ним местность. Тропа, пересекая пожогу, продолжалась далее вдоль высоченного гребня. Она широкой дугой поворачивала вправо, а потом круто брала влево и заканчивалась близ лыжной базы на вершине холма, где был сооружен трамплин. Шоссе к озеру Руоппо проходило слева, от сухих ровных вересковых пустошей. Если бы он нашел в себе смелость рискнуть и пойти прямиком, он бы добрался скорее, чем мужчина с девочкой.

Куда мужчина свернет с тропы?

По правую сторону озера Руоппо тянулся лишь заболоченный берег моря. Если бы мужчину где-нибудь ждала моторная лодка, он бы не отправился к морю этой дорогой. Он привел бы лодку куда-нибудь поближе — в Мёлься или залив Тиитинен.

Единственно разумным было предположить, что мужчину ждет машина.

Уверившись, что правильно разгадал замысел похитителя, Томи тотчас отправился в путь по левой стороне пожоги.

Теперь ему не обязательно следить за продвижением впереди идущих и стараться ступать так, чтобы его шагов не было слышно. Самое важное сейчас — поскорее добраться до цели. Томи бежал хорошей рысцой, но не настолько быстро, чтобы раньше времени выбиться из сил. На бегу нужно было постоянно думать. Точно выдерживать направление. Стараться не налететь на камень или на пень. Обдумывать решения, которые он примет в ближайшие минуты.

Досадно только, что он расстался с часами. Точно знать время было сейчас необходимо. Да и на душе стало бы спокойней. Томи не мог сказать, прошло ли с момента его расставания с Роем десять минут, полчаса или час. Какую часть пути домой пробежала собака? И привлечет ли она к себе чье-нибудь внимание на Окраине, где ищут пропавшего ребенка?

Лишь бы только Марке увидела ленту из косички Сату, тогда бы она поняла. Но где будет Марке в то время, когда собака прибежит домой?

А полицейские? Успеют ли они добраться до озера, чтобы упредить отъезд похитителя?