12
12
Чрезвычайное происшествие — ЧП. Так в армии принято обозначать что-либо выходящее из уставных норм, непредвиденное: кто-нибудь нечаянно поранил сам себя и т. п. — вообще говоря, несчастный случай. Но у нас и ЧП особого рода. Виновник — Харш.
Мы стояли близко от переднего края, очищая от мин пути подхода наших войск, на территории, где недавно прошли бои. Вечером капитан заметил, что Харш часто убегает куда-то (я уже говорила, что он пользуется свободой) и возвращается, облизываясь. Капитан решил выследить его и, когда Харш опять убежал, пошел за ним следом.
Было уже довольно поздно, но светила полная луна. Мазорин сделал десятка два шагов в сторону от лагеря и увидел, что за пригорком то покажутся, то спрячутся собачьи уши. Он направился на этот знак, поднялся на пригорок и отпрянул.
Две собаки рвали с двух сторон труп в голубовато-зеленой гитлеровской шинели, рядом валялась каска. В одном из этих людоедов капитан сразу узнал Харша; вторым оказался Зай, отвязавшийся и последовавший за Харшем. Время от времени то один, то другой поднимали головы, прислушиваясь, а затем продолжали свое занятие.
«Как я не застрелил, их тут же, не знаю», — говорил потом капитан. Он выхватил из кобуры пистолет, но собаки, мгновенно поняв его жест, бросили добычу и опрометью кинулись наутек, к лагерю. Александр Павлович вернулся, дрожа от ярости и отвращения; я еще никогда не видела его таким. Собаки, смирные, как овечки, сидели на своих местах, поджав хвосты. Он ничего не сделал им, но приказал вожатым, привязав собак получше следить за ними.
Этот случай никак не изгладится из моей памяти, и я не могу теперь заставить себя прикоснуться к Харшу. Мне все время кажется, что я вижу, как он пожирает труп немца, эта омерзительная картина стоит у меня перед глазами.
Виной всему, конечно, прежде всего необыкновенная прожорливость Харша. Но когда я начинаю думать об его падении, то у меня невольно рождаются и другие мысли.
На войне навидаешься всякого. Война калечит и убивает людей. И она же превращает в людоеда животное, которое издавна призвано служить человеку. Это еще одна из страшных гримас войны.