Глава 9. Собака президентов.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В жизни мало кто так успокаивает, как лабрадор.

В нашем гламурном мире, где все — от нашей одежды до акцента — подвергается социальному анализу ради установления нашего статуса, лабрадор остается относительно нейтральным.

Меня всегда мучило, что мельчайшие нюансы нашего поведения и нашего выбора могут быть использованы для помещения нас в иерархическую структуру. Район, где мы живем, вид нашего дома, кухни, машины, одежда, школы, в которых мы учились… Все это изучается для оценки нашего социального статуса.

Политики от этого в ужасе. Вспомните премьер-министра Кэмерона. Он настолько боялся показаться избирателям претенциозным снобом, что при любой возможности демонстрировал, что он — народный премьер. Вспомните его обязательное ежегодное фото на рыбном рынке или в рыбном магазине — словно пытался сказать: «Посмотрите, как я поддерживаю людей труда — рыбаков». Рыба и рынок не поддаются классификации.

Даже бывший лидер оппозиции, Эд Миллибанд, не удержался от подобного искушения во время всеобщих выборов в мае 2015 года. Вместе с женой он сфотографировался на кухне гостевого дома, а не на большой семейной кухне, чтобы снизить свой социальный и финансовый статус.

Конечно, собаки на протяжении многих лет находились на переднем крае политических кампаний. Собака дает возможность политику сказать о себе что-то хорошее. Даже сам факт того, что у политика есть четвероногий мохнатый друг, многое говорит о нем. Люди сразу понимают, что перед ними заботливый и чуткий человек, бескорыстный и готовый больше думать о других, чем о себе. Именно то, чего все мы подсознательно ждем от лидера.

Если бы только лабрадоры могли говорить…

Лабрадоров выбирают многие мировые лидеры нашего времени. Спокойный, преданный и послушный — вот, опять это слово.

Лабрадор надежен. Надежен не только его характер, а вообще все, что символизирует эта собака. Лабрадор аполитичен. Давайте рассмотрим несколько примеров. Что вы подумаете о кандидате в президенты, который выбирает ротвейлера, немецкую овчарку или добермана? Не поймите меня превратно, все эти собаки обладают уникальным характером и массой достоинств. Я встречал много замечательных собак этих пород. Но что они говорят о своих хозяевах? В представлении людей, хозяин такой собаки агрессивен, силен, стремится к контролю…

Возьмем другой пример. Бишон-фризе, карликовый пудель или чихуахуа прекрасные собаки, но их хозяева кажутся нам высокомерными, претенциозными и тщеславными. Возможно, вы хотите, чтобы политик был именно таким, но далеко не все придерживаются такого же мнения.

Политику нужна собака, соответствующая современной культуре стереотипов. И с лабрадором их связано множество.

Такая собака идеально подошла бы премьер-министру Кэмерону, выпускнику Итона, члену Буллингдонского клуба. Да, лабрадоры пользуются репутацией собак страны твида, но их слава не столь однозначна. Хотя типичные владельцы лабрадоров составляют всего два процента населения, лабрадор остается самой популярной собакой страны. И это удивительно.

Лабрадор невероятно популярен. Он прекрасно вписывается в жизнь и скромного домика с небольшой террасой, и величественного дворца. Вы можете увидеть эту собаку в багажнике и бюджетной «шкоды», и «вольво». Популярность породы не осталась незамеченной для власть имущих. На протяжении многих лет лабрадоры пользовались всеми благами высокого статуса государственных лидеров. К ним относились, как к особам королевской крови: специальные хендлеры, особая пища, привилегированный доступ и близость к своим хозяевам, о которой ЦРУ остается только мечтать. Эти собаки не только присутствовали при некоторых решающих моментах современной истории, но и сами участвовали в формировании этой истории. Какой хозяин собаки не разговаривал с ней и не задавал ей риторических вопросов? Следует ли мне так поступить? Следует ли принять это предложение? Следует ли позвонить в тайную полицию?

Мои собаки всегда были хранителями секретов, о которых я ни с кем не говорил. Я доверял им свои подростковые тайны. Они были моими верными слушателями в самые трудные моменты жизни.

В 70-е годы либеральный политик Дэвид Стил посетил Румынию. В программе была предусмотрена охота на дичь. К своему изумлению, Стил обнаружил, что подстреленную дичь у румын подбирают не собаки, а дети. Это настолько его потрясло, что он решил подарить румынскому лидеру Николае Чаушеску щенка от своего черного лабрадора Джилли, названного Гладстоном «в память о балканских связях». (Гладстон — лидер британской оппозиции во время апрельского восстания в Болгарии в 1876 году, призывал британское правительство прекратить поддержку жестокого агрессора Турции.) Новый румынский хозяин щенка дал ему другое имя — Корбу, то есть «Ворон». Подарок пришелся Чаушеску по душе. Диктатор и его собака стали неразлучны. Приближенные Чаушеску обращались к собаке с уважительным «товарищ».

У «товарища» Корбу были все атрибуты диктаторской власти, был даже собственный эскорт, сопровождавший его в поездках по Бухаресту. Корбу сидел на заднем сиденье «дачии», высунув голову в открытое окно. Позже у него появилась подруга, Шенона, тоже черный лабрадор. Собаки получали лучшие куски мяса, их кормили спагетти болонезе и сосисками. Всю еду сначала проверял специальный врач, приставленный к собакам. Их каждый день мыли немецким шампунем Fa и опрыскивали дезодорантом. Их лапы вытирали особыми тряпочками и чистили щеточками. По ночам пара «товарищей» спала в специальном шезлонге в изножье кровати Чаушеску. Днем они нежились на своей «псарне» — в их распоряжении была целая вилла, обставленная со всей буржуазной роскошью: кровать, телевизор и телефон. В два часа дня собаки притаскивали себе одеяло, укрывались и дремали до четырех. А румынский посол в Лондоне в это время, по словам Стила, рыскал по супермаркету Sainsbury’s в поисках собачьего корма определенных марок и каждую неделю отправлял его в Бухарест с дипломатической почтой.

Вторая встреча Стила и Чаушеску состоялась в 1980 году на похоронах президента Югославии Тито. Чаушеску не помнил Стила и с недоумением посмотрел на него, когда тот поздоровался. Стил всегда обладал прекрасными манерами и стальной волей. Он дипломатично поинтересовался: «Зa va, le chien?» («Как дела у собаки?») Лед был растоплен, румынский диктатор расплылся в улыбке и бросился к английскому политику с объятиями.

Конечно, как бы высоко ни поднялась собака, как бы к ней ни обращались — «товарищ» или даже «господин», она всегда останется собакой со всеми своими инстинктами и желаниями. И доказательством тому может служить визит Чаушеску в больницу Бранковенеш в Бухаресте в 1985 году. Больницу собирались снести, чтобы на ее месте проложить бульвар Победы социализма. Обсуждение будущего больницы Корбу, по понятным причинам, не интересовало, а вот местный кот, наоборот, привлек внимание пса. В больнице было очень много крыс — достать крысиный яд в Румынии было непросто, поэтому для борьбы с грызунами врачи использовали кошек. Корбу, которого к тому времени повысили с «товарища» до «полковника», решил, что его задача — бороться с кошками. Он бросился за котом, не обращая внимания на приказы хозяина. Корбу схватил кота за горло, и начался кровопролитный бой. Чаушеску приказал телохранителям действовать. Трое военных попытались растащить животных, и мир был восстановлен. На поле боя остались три расцарапанных телохранителя, истерзанный кот и окровавленный «полковник» Корбу. Чувствуя, что цена мира оказалась слишком высокой, Чаушеску сам от души врезал Корбу кулаком — скорее, от отчаяния, чем от гнева. Ему было обидно, что лучший и самый преданный друг бросил его. Ради кота!

История на этом не закончилась. Чаушеску патологически боялся болезней и инфекций. Опасаясь отравления, он никогда не надевал одну и ту же одежду дважды. Поэтому он приказал, чтобы специалисты из тайной полиции проверили кота на инфекции. Вся больница стояла на ушах — врачи и медсестры ловили кошек и предъявляли агентам тайной полиции, чтобы те выявили виновника происшествия. Только в половине одиннадцатого удалось найти кота с кровавой раной. Его тут же отправили в специально оборудованную палату с охраной, а больничный плотник принялся за сооружение особой клетки для кота. На следующее утро животное отправили в институт ветеринарии на проверку. Через две недели было установлено, что кот совершенно здоров. Все эти две недели «полковника» Корбу не допускали к Чаушеску. Тем не менее врачи были уверены, что именно это происшествие решило судьбу больницы. Удивительно, что человек, который так заботился о своем здоровье, приказал закрыть больницу только из-за драки «полковника» с котом. Зато Корбу доказал, что происходит из достойного семейства охотничьих собак.

* * *

В Соединенных Штатах существует давняя традиция президентских собак. Провозглашение «первой собаки» столь же важно для страны, как и провозглашение самого президента.

Президент Гарри С. Трумэн (1945–1953) однажды сказал: «Хотите иметь друга в Вашингтоне? Заведите собаку». Сам Трумэн собак недолюбливал. В 1947 году ему подарили коккер-спаниеля Феллера, но он отдал его в другую семью. Он предпочитал обходиться без домашних животных. Но все остальные президенты, начиная с Джорджа Вашингтона, держали самых разных домашних животных — от лошадей, коз и попугаев до львов, гиен и даже аллигаторов. (Джон Квинси Адамс держал в Белом доме аллигатора, который терроризировал гостей президента из своей ванной. Сын президента Гувера, Генри, держал двух аллигаторов и периодически выгуливал их на лужайке Белого дома.)

Первый президентский срок Клинтон провел без собаки, но во втором решил все же завести пса. Породу Билл, Хиллари и Челси выбирали вместе. «Челси хотела завести миниатюрную собачку, которую можно было везде брать с собой, — писала Хиллари в «Живой истории», — а Биллу нужна была крупная собака, с которой он мог бы бегать.

Мы все обсудили и в конце концов решили, что для нашей семьи и Белого дома больше подойдет лабрадор — и по размерам, и по темпераменту».

В декабре 1997 года Клинтоны приобрели трехмесячного щенка шоколадного лабрадора у вашингтонского адвоката и заводчика Тони Харрингтона. Во время первой встречи щенок тут же заковылял к президенту. Все были растроганы. «Нам оставалось только придумать ему имя», — продолжает Хиллари. Билл Клинтон назвал щенка «Бадди» в честь своего недавно умершего двоюродного деда Генри Орена Гришэма, у которого было прозвище «Бадди». Клинтон всегда говорил, что тот оказал на него огромное влияние.

Прежде чем дать щенку имя, Клинтоны побеседовали с одним из камердинеров Белого дома — Бадди Картером, чтобы узнать, не будет ли он возражать против такого тезки. Картеру идея «понравилась», и он очень сдружился с собакой. Через несколько месяцев, когда Бадди-пса отправили к ветеринару на кастрацию, Бадди-камердинер покачал головой и пробормотал: «Сегодня плохой день для Бадди. Совсем плохой!»

Президент Клинтон быстро сдружился с лабрадором. Вспомнив слова Трумэна, пресс-секретарь Клинтона Майк Маккарри сказал: «Президенту захотелось иметь в Вашингтоне верного друга». Бадди стал первым и пока что единственным лабрадором в Белом доме.

«Мы принесли в Белый дом свои семейные традиции, любимые картины и личные сувениры, чтобы сделать резиденцию более комфортной, — писала Хиллари Клинтон о переезде в Белый дом. — Но все было тщетно… пока Бадди не ворвался к нам со своими игрушками и костями. Только тогда Белый дом стал нашим домом. Собаки это умеют».

Бадди быстро вписался в распорядок дня Билла Клинтона. Он спал у ног президента в Овальном кабинете и оставался с ним допоздна. Вместе с Биллом он гулял по лужайке Белого дома и сопровождал его в Кемп-Дэвид. Он присутствовал при исторических мирных переговорах между Израилем и Палестиной в 1998 году, которые вели Нетаньяху и Арафат. Бадди перенял многие черты своего хозяина. «Он любил людей, излучал радость и оптимизм и обладал способностью сосредоточиваться и концентрироваться с поразительной интенсивностью», — писала Хиллари. Когда разразился скандал с Моникой Левински и Билл подвергся всеобщему осуждению, только Бадди составлял ему компанию. У Бадди было два увлечения — теннисные мячики и еда. Он мог бегать за брошенными мячиками, пока не падал без сил, а потом поднимался и отправлялся на поиски ужина.

Поскольку вся семья увлеклась новым любимцем, взятый из приюта кот Сокс чувствовал себя обделенным. Долгая вражда между Бадди и Соксом стала достоянием общественности. Конфликт настолько обострился, что одному из животных пришлось уйти: Сокса отдали бывшему личному секретарю Клинтона, Бетти Карри.

Как и у Сокса, у Бадди были клубы поклонников и собственные Интернет-сайты. В книге «Дорогой Сокс, любимый Бадди: Детские письма домашним животным президента» Хиллари Клинтон рассказала, как обрабатывали почту Бадди и Сокса в Доме американских солдат и летчиков.

Когда истек второй срок президента Клинтона, семья вернулась в свой дом близ Чаппакуа, штат Нью-Йорк. Бадди и тут чувствовал себя прекрасно — гулял на поводке и бегал за теннисными мячиками. К сожалению, жизнерадостность Бадди погубила его. 2 января 2002 года он, играя, выбежал на улицу из особняка Клинтонов и бросился за машиной. Охрана не успела его поймать, и он погиб под колесами автомобиля. Его доставили в ветеринарную клинику, но спасти собаку не удалось. Чета Клинтонов в то время находилась в отъезде.

«Мы глубоко опечалены смертью Бадди, — говорилось в заявлении Клинтонов. — Он был верным другом и доставил нам много радости. Мы будем очень скучать по нему».

В 2005 году Клинтоны взяли другого шоколадного лабрадора, Симуса.

Большим любителем лабрадоров является и другой американский политик, Генри Киссинджер. В 1988 году его палевый лабрадор Тайлер умер от рака. Сердце Киссинджера было разбито. Это событие показало всем, что славящийся своей жесткостью советник по национальной безопасности, работавший с президентами Ричардом Никсоном и Джеральдом Фордом, вовсе не так уж суров. За собакой ухаживал Грегори Макивен. Он был поражен, увидев, как Киссинджер, не думая о своем роскошном шелковом костюме, опустился на колени перед больным Тайлером и стал шептать ему на ухо, как он его любит.

Когда Киссинджер был госсекретарем, он иногда брал лабрадора с собой в офис. Многим известным американским дипломатам в бытность их помощниками господина Киссинджера выпадала сомнительная честь выгуливать его собаку на улице. Один из соседей Киссинджера в Нью-Йорке вспоминает, как тот вывозил своего больного черного лабрадора на прогулку в «открытой красной детской тележке».

Позже Киссинджер завел другого черного лабрадора, Абигайль.

В 1994 году Киссинджер сумел спасти лабрадора-ретривера, которого должны были усыпить за нападения на почтальонов. Пятилетний лабрадор Смоки из Дэнвилла, штат Вирджиния, был признан виновным в нападениях на трех почтальонов (но ни одного из них он не покусал). Он стал первой собакой, подпавшей под действие сурового местного закона: «нападение на трех почтальонов — и собака подлежит усыплению». Смоки должны были усыпить, но в дело вмешались политики. Сорок членов итальянского Сената подписали петицию в защиту Смоки. Всемирно известный благотворитель Генри Киссинджер добился от судьи следующего приговора: «Вернуть собаку хозяину и предложить почтальонам найти другой маршрут».

У вице-президента США Дика Чейни (2001–2009) было два лабрадора — черный Джексон и золотистый Дейв. В 2011 году Дейв попал во все газеты. Прямо на глазах у гостей он набросился на склочного скотч-терьера Барни, принадлежавшего президенту Джорджу У. Бушу. После этого лабрадор был изгнан из главной резиденции Кемп-Дэвида. Дейв регулярно сопровождал Чейни в летнюю президентскую резиденцию в Мэриленде и Лорел-Лодж, где обычно проходили официальные обеды и совещания. «Стоило нам войти в дом, как Дейв сразу заметил собаку президента, Барни», — рассказывает Чейни в своих мемуарах «В мое время». И тут же началось «непрерывное преследование». Дейв явно разделял нетерпимость своего хозяина к терроризму и решил нанести превентивный удар, чтобы нейтрализовать терьера. Собаки стали драться прямо в столовой, где как раз завтракали жены нескольких членов кабинета.

— Что происходит? — спросил президент, увидев это безобразие.

Вопрос был вполне уместным. Чейни успокоил Дейва лакомством со стола, а затем увел его в дом, отведенный ему и его жене Линн.

«Вскоре раздался стук в дверь, — пишет мистер Чейни. — Это был управляющий резиденцией. «Мистер вице-президент, — сказал он. — Вашей собаке запрещено находиться в Лорел».

В защиту Дейва, кстати, сохранились видеозаписи, подтверждающие агрессивность Барни. В 2008 году Барни укусил репортера агентства Reuters, причем так сильно, что раной пришлось заниматься врачу Белого дома.

* * *

Когда не умевший плавать французский император Наполеон Бонапарт упал с корабля в море, жизнь ему спас ньюфаундленд. С этого времени все главы Франции держали собак, причем их отношения с собаками были гораздо лучше, чем с людьми. «Вот, господа, — сказал Наполеон, благополучно добравшись до берега с помощью ньюфаундленда, — собака преподала нам урок человечности». Генерал де Голль однажды сказал (эту фразу приписывают многим известным людям, не только Гарри С. Трумэну): «Чем лучше я узнаю людей, тем больше люблю собак».

Собаки всегда сопровождали французскую знать. Сегодня они стали символом власти демократически избранных политиков. И чаще всего предпочтение отдается лабрадорам. Такой выбор может показаться странным. Лабрадор — не самая подходящая собака для французского президента. Лишь немногие характеристики лабрадоров подходят французам: верный, послушный, игривый, веселый, жизнерадостный, обаятельно наивный, буржуазный, надежный и преданный.

И все же у каждого французского президента с начала 70-х годов был хотя бы один лабрадор.

У Валери Жискар д’Эстена было два черных лабрадора: шоколадный Джугурта и черный Сандрингем Самба, подаренный английской королевой в 1976 году (Самбу дрессировали подчиняться английским командам — так язык Шекспира и Черчилля проник в высшие политические круги Франции). Уйдя на покой, д’Эстен купил еще двух лабрадоров: Боли и Тайфуна. ‘Il poursuit: ‘Ce sont des chiens trиs accueillants. Quand je reviens, ils sautent en l’air de joie. Je n’ai jamais rencontrй d’кtre humain qui, lorsque je reviens, saute avec une telle allйgresse’.«Это очень дружелюбные собаки, — говорил бывший президент. — Когда я возвращаюсь домой, они прыгают от радости… Я никогда не встречал человека, который бы мог прыгать от радости при моем возвращении». Сегодня в доме бывшего президента живет «очаровательный» золотистый лабрадор-ретривер Спини. В 2014 году собаке была сделана операция, что очень обеспокоило и хозяина собаки, и всех ее многочисленных поклонников.

Лабрадоров любили и держали Франсуа Миттеран (черная самка Балтик), Жак Ширак (черный самец Маску) и Николя Саркози (песочного цвета самка Клара). У Миттерана был также черный лабрадор Нил. Отношение к собакам стало вопросом политическим, когда во время избирательной кампании 1988 года Жак Ширак весьма жестко критиковал Миттерана за повышение налога на питание для собак.

Балтик, лабрадор Миттерана, обычно бегала по всему Елисейскому дворцу. Даниэль Гамба, автор воспоминаний о президенте, пишет, что без собаки жизнь во дворце замирала. В январе 1996 года во время похорон Миттерана Балтик шла рядом с гробом в составе государственного кортежа и сопровождала его из Парижа к месту последнего упокоения в Жарнаке.

Когда в 1995 году президентом стал Жак Ширак, его лабрадора Маску несправедливо обвинили в охоте на уток в парке Елисейского дворца. А вот собаки Саркози действительно вели себя неподобающе. Знаменитый Серебряный салон Елисейского дворца практически не изменился с 1807 года, когда его отделали для сестры Наполеона, Каролины Мюрат. Здесь в 1815 году Наполеон подписал отречение, а в 1899 году президент Феликс Фор умер в объятиях своей любовницы, Маргерит Стенель. Но кто оставил царапины и следы на ножках кресел? Кто виноват в том, что на обивке мебели появились пятна? Это все непослушные собаки Саркози — чихуахуа Тоуми, лабрадор Клара и терьер Дамблдор. В качестве закуски они погрызли ножки антикварного дивана, основным блюдом стали плетеные шезлонги, а на десерт — шелковые подушки. Реставрация мебели обошлась в тысячи евро, не говоря уже о стоимости новых шелковых покрывал и позументов. Да и времени на реставрацию ушло немало. Люди задавались вопросом: если Саркози не может контролировать своих собак, то как он может управлять Францией? Такой собачий скандал стал логичным, а вот предложение ввести налог на собачий корм… Налог на собачий корм — это налог на французское историческое наследие!

* * *

В Британии лабрадоры служат и полезным рекламным средством, и наживкой для избирателей — причем пользуются ими политики разных взглядов и убеждений.

Начнем с левых. Марш безработных из Джерроу в 1936 году приобрел широкую популярность, когда к нему присоединился черный лабрадор Пэдди. Он стал официальным талисманом марша, и его фотографии даже появились на первых страницах газет. Гарольд Вильсон, который дважды был премьер-министром, использовал своего золотистого лабрадора Пэдди не только для того, чтобы выглядеть привлекательнее, когда его фотографировали во время отпуска на островах Силли. Собака помогала ему маскировать собственную глупость. В августе 1973 года Вильсон, будучи премьер-министром, упал с лодки в море и чуть не утонул. Пресс-секретарь лидера лейбористов, Джо Хейнс, обвинил во всем Пэдди, хотя Изабель Вулфф, семья которой спасла незадачливого Вильсона, утверждала, что видела Пэдди на привязи в хижине на пляже, и он выглядел «вполне счастливым и спокойным». Естественно, Пэдди голосовал за консерваторов. Бывший член парламента и мэр Лондона Кен Ливингстон участвовал в избирательной кампании 2012 года вместе со своим золотистым лабрадором Коко, но проиграл Борису Джонсону.

Теперь о правых. Член парламента от Энфилда, Саутгейт, консерватор Дэвид Берроуз, использует своего золотистого лабрадора Чолмли, чтобы привлечь внимание к проблеме ответственности хозяев собак. Член парламента от Тивертона и Хонитона, консерватор Нил Пэриш, является хозяином золотистого лабрадора Уилберфорса, который в 2012 году был признан Вестминстерской собакой года. Бывший член парламента от Южного Дербишира, Эдвина Карри, так говорит о своем шоколадном лабрадоре Джордже: «Он всегда рядом со мной, в любых ситуациях, чего не скажешь о людях». Впрочем, она тут же добавляет, что Джордж «глуп, как…».

Собаки очень фотогеничны. Эндрю Меррисон, член парламента от Юго-Западного Уилтшира, объясняет, почему демократически избранные политики всегда стараются держать собак. Сам он держит черного лабрадора Бастера. Он считает его ценным приобретением. Журналисту Daily Mail Меррисон сказал, что «собаки избирателей чувствуют запах Бастера на моей одежде и начинают относиться ко мне с симпатией». Каков же результат? «Животный магнетизм» Меррисона приносит ему голоса.

Мне нравится, что простой, скромный и честный лабрадор многие десятилетия, а то и века, живет в кругу высшей политической элиты. Меня всегда удивляло, почему Дэвид Кэмерон не заведет себе лабрадора. Это была бы идеальная собака для живущего за городом и ценящего семейные ценности премьер-министра. Впрочем, у него вообще нет собаки. Может быть, поэтому его никто не любит? Лично я никогда не доверял бы человеку, который не любит собак.

Скромные лабрадоры жили со всеми — от диктаторов до президентов, от одержимых манией величия маньяков до премьер-министров. На протяжении истории эти собаки выслушивали откровения политиков и присутствовали при принятии решений, которые повлияли на жизнь всех нас. Если бы только лабрадоры могли говорить…

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК