Глава 13

Как-то вечером, когда Дебби подсчитывала выручку в кассе, Линда нерешительно подошла к деревянной стойке.

– Дебби, – вкрадчиво начала она, – могу ли я предложить тебе одну идею насчет меню?

– М-м-м, – рассеянно промычала в ответ Дебби, сгребая мелочь со стола в пластиковый пакет.

– Печенье с сюрпризом от Мин, – торжественно объявила Линда.

Я, как обычно, дремала на своей подушке в эркере и, услышав ее слова, тут же насторожилась. Дебби молчала, не зная, что на это ответить.

– Я сделала несколько на пробу, – продолжала Линда, доставая из кармана передника какие-то бесформенные комочки в мятых обертках и раскладывая их на стойке.

Дебби взяла один из них, развернула целлофановую обертку и достала маленькое печеньице с запиской.

– Это афоризмы от Мин, – серьезно объяснила Линда.

«Время, проведенное с кошкой, нельзя считать потерянным», – прочитала Дебби, слегка улыбнувшись.

Линда поспешно достала из кармана фартука блокнот.

– У меня еще много подходящих высказываний, – заявила она с жаром. – Все кошки равны, но некоторые – равнее. Людям свойственно ошибаться, кошкам свойственно мурлыкать. – Она выжидающе посмотрела на сестру. – Ну что, у меня не только симпатичная мордашка, здесь тоже кое-что есть, не так ли? – просияла она, постучав себя по лбу карандашом.

– Это хорошая идея, Линда, мне нравится. Если ты распечатаешь афоризмы, мы сделаем пробную партию и посмотрим, как они пойдут, – сказала Дебби.

– Поверь мне, Дебби, их расхватают, как горячие пирожки, – просияла Линда. – Не забывай, я кое-что смыслю в маркетинге, он ведь был моей профессией, пока я не вышла замуж за Рэя, – сказала она, аккуратно заворачивая обратно в обертку листочек с афоризмом и печенье.

– И пока у тебя не отпала нужда в том, чтобы самой работать, – со вздохом пробормотала Дебби, глядя, как Линда радостно упорхнула на кухню.

На следующее утро Дебби читала за столом местную газету и все больше хмурилась.

– Линда, ты видела это? Про Мин пишут в газете! – крикнула она в сторону прихожей.

Я сидела в коробке из-под обуви и умывалась, но, услышав слова Дебби, прервала свое занятие и взглянула на Линду, которая вошла в гостиную и стояла в дверях, победно улыбаясь.

– По правде говоря, это моя заслуга, – гордо заявила она с едва сдерживаемым торжеством.

– В кошачьем кафе появилась экзотическая новая кошка, – вслух прочла Дебби, бросив неодобрительный взгляд на Линду. – Новое прибавление в кошачьем кафе Стортона понравилось публике… Прекрасная Мин – в самом деле шикарная кошка… Трагическая судьба сиамской кошки, чуть было не оказавшейся на улице… – тут Дебби остановилась и, подняв брови, скептически посмотрела на Линду. – «Мин привнесла восточную утонченность в Котсуолд», – говорит представитель кафе Линда Флемминг. – На этом месте Дебби поставила свой кофе и откинулась на стуле. – «Привнесла восточную утонченность». Линда, ты шутишь? – сердито спросила она. – И с каких это пор ты стала представителем кафе? – насмешливо добавила она.

Но Линду не так-то легко было смутить.

– Поверь мне, Дебби, это пойдет на пользу делу, – подмигнула она и отправилась вниз, в кафе.

Дебби перечитала статью и нахмурилась еще больше. Потом она швырнула газету на стол и с возмущением уставилась в пустой дверной проем, где только что стояла Линда.

Движимая тревогой и любопытством, я прошла через комнату и вспрыгнула на стол. Газета была открыта как раз на статье о Мин. В центре страницы красовался ее большой портрет: она царственно восседала на кошачьем дереве, надменно глядя вниз, в объектив камеры. Ни меня, ни котят не было видно. В нижнем левом углу была еще одна фотография. Маленький снимок Линды, сделанный, вероятно, несколько лет назад: с тщательным макияжем и аккуратной прической, она выглядела лет на пять моложе, чем сейчас. «Линда Флеминг, спасительница кошек», – гласила подпись под фотографией.

Я сердито фыркнула и уставилась на фото, чувствуя, как внутри меня поднимается волна ярости. Эта газетная статья привела меня в бешенство. Всё в ней было отвратительно: и выдуманная история о трагической судьбе Мин, и то, что Линда преподносила себя как спасительницу кошек. Но хуже всего было то, что создавалось обманчивое впечатление, будто Мин была главной и единственной достопримечательностью в кафе. Словно бы нас с котятами и не существовало. В статье не было ни слова правды, однако все эти выдумки Линды теперь, в напечатанном виде, выглядели очень убедительно. Решив, что я уже достаточно на нее насмотрелась, я уселась на газету, прямо на самодовольную морду Мин, и принялась умываться.

После этого Линда еще несколько дней только и щебетала о том, как хорошо она все придумала с прессой, явно не замечая молчаливого неодобрения Дебби. Статья была вырезана из газеты и заламинирована. Лежа на своей подушке на подоконнике, я смотрела, как Линда совала ее под нос посетителям. Невольно я вспоминала, какой была Линда до того, как Дебби предложила ей помогать в кафе. Тогда она была полна тревоги и неуверенности, готова была чуть что разразиться слезами или впасть в истерику. Подозреваю, что Линда вела себя так, чтобы разбудить в Дебби чувство сестринского долга.

Я и тогда не испытывала к Линде теплых чувств, но в те времена она большую часть времени проводила в квартире или ходила по магазинам, так что хотя бы в кафе я была избавлена от ее общества. Теперь же, когда она работала здесь, внизу, от нее некуда было деться. Деятельность Линды в кафе выходила за рамки простой помощи. В ее чрезмерном энтузиазме словно бы крылась какая-то хитрость. Я не сомневалась, что она собирается в конце концов заявить о своих правах на кафе, а Мин была всего лишь средством, чтобы осуществить этот коварный план. Статья в газете только подтверждала мои подозрения: Линда хотела выжить из кафе «беспородных» кошек и заменить их на экзотических красавиц наподобие Мин.

Мы с Джаспером не прекращали искать Эдди. Днем Джаспер обходил окрестные улочки и переулки и в сумерках возвращался в кафе. Каждый вечер я с надеждой выглядывала со своего окошка, ожидая, когда он появится на площади. И всякий раз по его поникшим усам и опущенному хвосту я понимала, что и на этот раз никаких утешительных известий нет. Я отправлялась на поиски вечером, заглядывая повсюду, где только мог спрятаться испуганный или раненый кот: за мусорные ящики, в кусты за общественным туалетом, на автостоянки и в скверы. Нигде не было никаких следов Эдди.

Я все сильнее волновалась за него. Приближалась зима, и жить на улице становилось все трудней. С каждой ночью надежды на то, что Эдди вернется сам, целым и невредимым, становилось все меньше. Дебби везде, где только могла, рассказала о пропаже Эдди и просила посетителей посматривать, может, они случайно его где-нибудь встретят. Она обзвонила всех окрестных ветеринаров и целыми днями расклеивала объявления о нем на всех фонарных столбах. Но об Эдди по-прежнему не было ни слуху ни духу. Я боялась, что Дебби в конце концов смирится с тем, что Эдди пропал, и прекратит поиски, скажет мне грустно, что сделала все, что могла, и настало время признать, что его больше нет.

Однажды вечером я направилась к городской площади, туда, где в последний раз видели Эдди. Я была убеждена, что смогу отыскать там какую-нибудь зацепку, стоит только как следует постараться. Площадь почти опустела, ночной воздух был влажным и туманным, словно на город опустилось облако. Мой взгляд упал на узкую улочку прямо напротив, через перекресток. Я знала, что Джаспер уже побывал там, но, может, если я наберусь смелости поговорить с местной кошкой, я смогу, наконец, выяснить, бывал ли тут Эдди.

Я перебежала дорогу и сделала несколько нерешительных шагов по узкому темному проходу. Сжав зубы, я быстро нырнула в мокрый сумрак неосвещенного переулка. Припав к стене, я скорее почувствовала, чем услышала, что впереди кто-то есть; я ощутила на себе чей-то взгляд, и шерсть на мне встала дыбом. Сердце мое бешено колотилось, я изо всех сил всматривалась в темноту.

– Кто там? – спросила я, подумав, что лучше как можно скорей выяснить, что за опасность там, впереди.

Из-за мусорного бака выскользнула какая-то тень, и низкая темная фигура двинулась мне навстречу.

– Я ищу кота, – сказала я, понимая, как тихо и испуганно звучит мой голос. Сзади, у аптеки, вдруг зажегся фонарь, залив переулок холодным белым светом.

Кот – теперь-то я могла его видеть – ничего не ответил, но продолжал молча подбираться ко мне. У него была длинная, неухоженная рыжая шерсть и подранное ухо, а желтые глаза были злобно прищурены. Низкое угрожающее рычание не оставляло никаких сомнений, что он готовится к бою. Проклиная свою наивность, я развернулась и рванула назад, по дорожке. На одном дыхании я пронеслась через укрытую плотным туманом площадь, так что мчавшиеся машины едва успевали затормозить, когда я выскакивала перед ними, и продолжала бежать дальше, не останавливаясь, пока не оказалась на знакомой улочке. Пытаясь отдышаться, я стояла на мостовой, и мне стало вдруг необыкновенно спокойно, когда я увидела на пороге нашего кафе знакомую фигуру Джона, от которой так и веяло чем-то очень привычным и надежным.

– А, вот и ты, Молли, – сказал он приветливо. Он открыл дверь, я подошла ко входу и остановилась у порога, ожидая, чтобы он меня погладил. Джон с улыбкой наклонился и почесал меня за ушами.

– Сегодня ночью было довольно холодно, правда? – добродушно спросил он, стряхивая холодные капли с моей шерстки. Я благодарно потерлась мордочкой о его руку. Когда он выпрямился, я побежала прямо к своей подушке в эркере и принялась умываться, чтобы избавиться от въевшегося запаха улицы.

Джон прошел к лестнице.

– Дебби, это я, – позвал он. – Столик заказан на восемь.

– Я сейчас спущусь, – отозвалась сверху Дебби.

По звуку шагов наверху было ясно, что она направилась в гостиную. Я услышала ее приглушенный голос, казалось, она жалобно оправдывалась. В ответ раздался сердитый голос Софи. Слышно было, как та со всей напористостью тинейджера громко топает по гостиной.

– И ты еще меня обвиняешь! – крикнула Софи, выскакивая на лестницу. – В конце концов, Мэт живет в нормальном доме, у него нормальная семья. Там меня понимают, и там можно просто посидеть и поговорить, безо всяких кошек!

Джон с усталым видом взглянул на часы, направился к камину и сел в кресло.

Джаспер, небрежно растянувшийся в соседнем кресле, поднял голову и бросил на него сонный взгляд. Между ними всегда существовали какие-то особенно дружеские отношения. Может, это была мужская солидарность, или их сближало одинаковое отношение к происходящему: оба они хотя и находились в кафе, но всегда наблюдали за окружающими как бы со стороны. Джон наклонился и ласково почесал Джаспера между ушей.

– Не знаю, как ты все это выносишь, – пробормотал Джон. Джаспер замурлыкал и лениво закрыл глаза.

Наконец спустилась Дебби, грустная и растерянная, и они с Джоном ушли. В квартире наверху было тихо, и я провела пару часов спокойно, неторопливо вылизывая шерстку и стараясь прогнать воспоминание о желтых глазах бродячего кота. Потом я свернулась калачиком и попыталась уснуть, и тут я словно снова услышала слова Джона. «Не знаю, как ты все это выносишь», – сказал он Джасперу. И было в его тоне что-то такое, что меня насторожило. То, что Джон очень хорошо относится к Дебби, я всегда считала чем-то само собой разумеющимся, и мне как-то не приходило в голову, что все эти драмы в кафе могут его утомлять. Но тут вдруг мне подумалось: а что, если терпение его не безгранично? Что, если ему надоест ждать, пока Дебби разберется со всеми своими проблемами?

Внезапно мне подумалось: а ведь Джон вполне может решить, что с него хватит всего этого.