Глава 9

Когда я проснулась на следующее утро, Джаспера в кафе уже не было, а Мин по-прежнему восседала на кошачьем дереве, прикрыв глаза и изящно обернув лапки хвостом. Чувствуя, как внутри у меня снова поднимается волна раздражения и ревности, я отвела взгляд от ее точеного силуэта, спрыгнула с окна и отправилась на прогулку.

Стоя на пороге и нервно подергивая кончиком хвоста, я раздумывала, куда же мне направиться. Я понимала, что хорошо бы отыскать Джаспера и помириться с ним, но никак не могла заставить себя это сделать, снова и снова вспоминая, как он смотрел на Мин прошлым вечером. Так что я нарочно отправилась в сторону, противоположную тем местам, где обычно бывает Джаспер. Я шла довольно извилистым путем, пробираясь по глухим закоулкам, чтобы в одиночестве спокойно подумать обо всем, что произошло с нами в последние дни.

Острое чувство несправедливости, которое я ощутила с появлением Мин, с новой силой разожгло во мне утихшую было обиду на Линду и Боу. Несколько часов бродила я по улицам, размышляя о своих несчастьях, прежде чем нашла в себе силы вернуться в кафе. Когда я наконец снова поднялась в квартиру, то увидела Дебби, которая сражалась с содержимым шкафа в прихожей. Гладильная доска вывалилась наружу вместе с коробками, где хранились рождественские украшения, и вдобавок ко всему Дебби никак не удавалось совладать со шлангом от пылесоса. Увидев меня в прихожей, она улыбнулась.

– Что, если нам съездить навестить Марджери, а, Молли? – спросила она, вытаскивая кошачью переноску. Все мои обиды и беспокойство вдруг разом куда-то ушли, и я невольно замурлыкала от удовольствия.

До того как я оказалась в Стортоне, я жила у одной старушки, ее звали Марджери. Она прекрасно обо мне заботилась, и в доме у нас царила атмосфера взаимной любви и доверия. Уютный коттедж, где мы жили с ней вдвоем, был для меня целым миром, я охотилась в ее крошечном садике или дремала на диване, пока она смотрела телевизор, и мне даже в голову не приходило, что можно жить как-то иначе.

Однако со временем кое-что в поведении Марджери стало меня беспокоить. Поначалу это случалось не часто. Она могла забыть, например, куда направлялась, или иногда застывала неподвижно прямо за каким-нибудь занятием. Но потом это стало происходить все чаще, и в конце концов ее сын Дэвид решил, что Марджери нельзя больше оставлять без присмотра. Ее коттедж сдали в аренду, Марджери переселили в дом престарелых, а я оказалась на улице, совсем одна, растерянная и никому не нужная.

Благодаря упорству и удаче мне снова представился шанс обрести свое счастье – с Дебби. Конечно, Марджери мне никто не мог заменить, но постепенно я смирилась с тем, что она живет только в моих воспоминаниях. Поэтому, когда в один прекрасный день моя прежняя хозяйка вдруг появилась в кафе, я почувствовала, словно внутри меня что-то вновь возвращается к жизни. Нечто такое, что, как мне казалось, давно умерло.

После этой радостной встречи Марджери стала навещать нас каждые выходные в сопровождении своей сиделки. Они приносили с собой неизменный пакетик каких-нибудь кошачьих лакомств, которые сиделка раскладывала для котят на полу, а я в это время блаженно мурлыкала у своей старой хозяйки на коленях. Потом, когда Марджери стало хуже и она не смогла больше приезжать к нам, Дебби договорилась с сиделкой, и нам разрешили самим навещать Марджери в доме престарелых.

Сидя в переноске на заднем сиденье автомобиля Дебби, я слушала шум мотора и смотрела на облака через лобовое стекло. Взволнованная тем, что скоро снова увижу Марджери, я все же никак не могла забыть о Мин. Был ли это просто инстинкт охраны территории или я была права в своих подозрениях насчет этой кошки? Слова Дебби о том, что для нее важнее всего, чтобы ее питомцам было хорошо, вселяли в меня надежду. Если она поймет, что мне плохо, конечно, у нее не будет другого выхода, кроме как отдать Мин. А Дебби ведь знала меня уже достаточно хорошо, чтобы понять, какой ужас внушает мне перспектива жить под одной крышей с этой надменной остромордой сиамской кошкой. Я была просто уверена в этом.

Когда Дебби подъехала к дому престарелых, солнце как раз проглянуло сквозь тучи, но пока мы шли по дорожке сквозь парк, в воздухе отчетливо повеяло осенним холодом. Когда мы вошли в дом, то после уличной прохлады нам показалось тут слишком жарко и душно, кругом витал запах вареных овощей. Дебби с переноской в руках прошла через огромную гостиную. В помещении громко работал телевизор, который почти никто не слушал, а сидевшие здесь в удобных креслах старички и старушки беседовали с гостями или дремали с кроссвордами на коленях.

Мы прошли по длинному, устланному ковром коридору, по обеим сторонам которого друг за другом шли двери комнат здешних жильцов. Дебби слегка постучала в одну из них. Едва она приоткрыла дверь, как все запахи в холле заглушил аромат лаванды. И я словно сразу перенеслась в то время, когда жила у Марджери, где вся одежда и мебель пахли ее лавандовой туалетной водой. Нынешняя комната старушки имела Г-образную форму и была словно уменьшенной копией домика, где мы когда-то жили вдвоем. Повсюду на стенах висели знакомые картины, на полках лежали старые украшения и безделушки, кровать была застелена тем же сине-желтым вязаным покрывалом, на котором я так любила спать в прежние времена, а на комоде из темного дерева стояли семейные фотографии в рамочках – точь-в-точь так, как и в нашем старом доме.

В нише рядом с ванной комнатой стояли два кресла у окна, выходившего в зеленый дворик. В одном из кресел, опустив на грудь голову, дремала Марджери; в ярком свете, падавшем из окна, был резко очерчен ее силуэт.

– Добрый день, Марджери, это Дебби из кошачьего кафе. Как поживаете? – приветливо поздоровалась Дебби, когда мы подошли поближе к старушке.

Марджери слегка приподняла голову и улыбнулась. У нее была тонкая как пергамент кожа и серебристые волнистые волосы, которые сейчас, освещенные солнцем, казались полупрозрачными.

– Здравствуйте-здравствуйте, а кто это у нас там? – спросила она, глядя на переноску.

При звуках ее тихого, дрожащего голоса сердце мое учащенно забилось.

– Это Молли, она раньше жила у вас, – ответила Дебби.

– Молли, какое прелестное имя, – сказала Марджери.

Дебби открыла дверцу переноски, я выбралась наружу и уселась у ног Марджери. Она перегнулась через высокий подлокотник кресла, чтобы взглянуть на меня поближе, ее голубые слезящиеся глаза встретились с моими. Она потянулась ко мне трясущейся рукой, и я тут же встала на задние лапы, чтобы нежно потереться щекой о ее пальцы.

– Молли, какая милая кошечка, – проворковала старушка.

– Она жила раньше у вас, Марджери, – повторила Дебби и пошла в угол комнаты набрать из крана в чайник воды. – Теперь она живет со мной, в кошачьем кафе, и мы с ней приехали вас навестить.

– О, как это мило с вашей стороны, – отозвалась Марджери, стараясь пощекотать меня за ушами своими скрюченными негнущимися пальцами. – Похоже, она так и хочет приласкаться, – улыбнулась она, откидываясь назад в своем кресле и расправляя складки на юбке.

Я запрыгнула к ней на колени, полностью втянув когти и стараясь приземлиться как можно мягче. Устроившись поудобнее, я смотрела прямо ей в лицо и громко мурлыкала, когда она меня гладила.

Заварив чай, Дебби налила две чашки, себе и Марджери, и села в кресло напротив старушки.

– Я принесла вам из кафе печенье «Кошачьи усы». Помнится, оно вам нравилось больше всего. – Дебби достала из сумки бумажный пакет и протянула его Марджери.

– О, как мило, – снова произнесла Марджери, осторожно ставя пакетик на подлокотник.

Они не спеша попивали чай, Марждери маленькими кусочками откусывала печенье, а Дебби рассказывала о кафе, о котятах и о погоде. Пока они беседовали, я задремала на коленях у Марджери, осознав вдруг, что впервые с тех пор, как в нашу размеренную жизнь вторглась Линда, я чувствую себя комфортно и могу расслабиться. В крошечной комнатке Марджери было что-то очень уютное. Каждый раз, когда я оказывалась здесь, все мои проблемы и трудности исчезали, я словно бы снова становилась котенком, когда жизнь была полна тепла, любви и заботы. Я замурлыкала от удовольствия и с наслаждением потянулась у Марджери на коленях. Как хорошо было бы остаться здесь, в этой тихой комнате, пропахшей лавандой, с двумя людьми, которые были для меня самыми важными на свете.

Но я тут же перестала мурлыкать, стоило только Дебби достать из сумки телефон и отыскать в нем фотографию Мин.

– У нас появилась новая кошка. Сиамская, взгляните, – сказала она, протягивая телефон Марджери.

– Ну-ка, ну-ка, – сказала Марджери, нахмурив брови и надевая очки, которые висели у нее на шее. – О, очень симпатичная, – заметила она, и пока моя прежняя хозяйка изучала фотографию на экране, я почувствовала, что шерсть у меня на загривке снова становится дыбом. Поджав губы, старушка вернула телефон Дебби. – Но все эти шикарные модные кошки такие привередливые, – рассудительно добавила она.

– Да, пожалуй, вы правы, Марджери. Поживем – увидим, – тихонько засмеялась Дебби, пряча телефон обратно в сумочку. Уткнувшись мордочкой в складки на юбке старушки, я замурлыкала громче прежнего.

Ощущение тепла и уюта от комнаты Марджери не покидало меня всю обратную дорогу, вплоть до того момента, когда Дебби открыла дверь кафе и внесла переноску внутрь. Меня встретила обычная для субботнего дня обстановка: Мейзи энергично точила когти о ствол кошачьего дерева, Эбби и Белла гонялись друг за другом по деревянной дорожке, которая зигзагом упиралась в стену у двери. Когда Дебби поставила переноску на пол, я увидела Джаспера. Он сидел на одном из кресел у камина и умывался. Эдди играл на полу с резиновой мышкой. Я следила, как он ловко орудует передними лапами, гоняя ее взад-вперед и постепенно продвигаясь к окну.

Только когда Эдди оказался у самого окна, я заметила, что за ним сверху наблюдает Мин, которая неподвижно, как сфинкс, возлежала в эркере на подушке. На моей подушке. Эдди победно схватил мышку и бросил взгляд на Мин. Точно так же, как он обычно смотрел на меня. Он словно приглашал: «Хочешь поиграть?» Мин, наклонив голову, с любопытством уставилась на него своими голубыми глазами.

Запертая в своей переноске, я почувствовала вдруг панический страх. Мне казалось, что остальные кошки в комнате просто не видят меня. Теплое умиротворение, которое снизошло на меня в гостях у Марджери, сменилось ледяной яростью. Меня не было всего лишь полдня, и Мин уже заняла мое место – в буквальном и переносном смысле, судя по тому, что я увидела сквозь проволочную дверцу переноски. И самое ужасное было в том, что ни Джаспер, ни котята не находили в этом ничего плохого.