Глава 16

Позже, этой ночью, свернувшись калачиком в ногах у Дебби на ее постели, я вспоминала их разговор с Джо. Он одновременно и успокоил меня, и встревожил. Радостно было узнать, что Джон настолько предан Дебби, что предложил ей переехать к нему. Но я все пыталась представить, каково нам с котятами будет жить в квартире, если Дебби и Софи уедут отсюда. Линда станет тут безраздельной хозяйкой. Она будет распоряжаться всем, и в кошачьем кафе – тоже. Это была ужасная перспектива. Первым делом она, конечно, сменит название. Кафе будет называться не «Молли», а «Мин», и ее морда с раскосыми глазами будет красоваться повсюду: на меню, на салфетках и на фартуках. Квартира наверху станет территорией Боу, а мы с котятами всюду будем чувствовать себя лишними: и в квартире, и внизу, в кафе.

Я вытянула заднюю ногу и принялась энергично ее вылизывать, стараясь избавиться от этих кошмарных видений. Я напомнила себе, что Дебби сразу отказалась от предложения Джона и даже пообещала поговорить с Линдой. На прощанье, когда обе подруги были уже изрядно навеселе, Джо сказала:

– Итак, не забудь: завтра ты поговоришь с Линдой.

Дебби решительно кивнула.

– Конечно, – подтвердила она. – Я прикажу Линде убираться. А если она не захочет, то поставлю ее на место!

И я, наконец, задремала, успокоенная мыслью, что если Дебби сдержит свое слово, то есть надежда, что суровое испытание совместным проживанием с Линдой скоро закончится.

Всю ночь Дебби беспокойно ворочалась под одеялом и то и дело просыпалась, чтобы глотнуть воды из стакана, стоявшего рядом с постелью. Когда зазвенел будильник и она встала с кровати, глаза у нее были красные и под ними залегли глубокие тени. Она подняла жалюзи и поморщилась от яркого солнечного света.

Пока Дебби ждала на кухне, когда закипит чайник, из гостиной, наконец, вышла Линда. Выглядела она тоже довольно помятой: лицо осунувшееся, волосы спутаны. Вчера, когда Дебби легла спать, Линды еще не было, и подозреваю, что у друзей она тоже пила не только чай. Я слышала, как она нетвердыми шагами вошла в прихожую и потом, открыв дверь в гостиную, пьяно шикнула на Боу.

Пока Дебби стояла, глядя на закипающий чайник, Линда пересекла прихожую и вошла на кухню.

– Привет, – буркнула Дебби. Линда в ответ пробормотала что-то невнятное. Казалось, обе они, не сговариваясь, избегали начинать беседу, пока не выпьют по чашке чая. Они не спеша готовили себе завтрак, а я слонялась между кухней и гостиной, терпеливо дожидаясь, когда же Дебби наконец выполнит обещание, которое она дала Джо.

Когда сестры съели тосты и выпили чай и лица их понемногу стали обретать свой нормальный цвет, Дебби спросила, как Линда провела вечер. Линда принялась рассказывать, а Дебби терпеливо слушала с выражением вежливого безразличия на лице.

– Она уверяла, что это не ботокс, – заговорщицки ухмыльнулась Линда, заканчивая свой путаный рассказ, – но я еще ни разу не видела, чтобы такого эффекта можно было добиться с помощью одного только крема. – Линда вздернула брови и с видом знатока посмотрела на сестру поверх кружки с чаем.

Дебби в ответ вежливо усмехнулась, подождала немного и, убедившись, что Линда закончила свой рассказ, выпрямилась на стуле.

– Послушай, Линда, мне надо сказать тебе кое-что… – начала она, но тут вдруг наверху распахнулась дверь спальни.

Софи с грохотом ринулась вниз по лестнице, причитая, что она проспала, что они договорились встретиться с Джейд, ее подругой, и теперь она опаздывает уже на целых двадцать минут. Дебби тут же бросилась ей на выручку, помогая дочери найти носки и сумочку, пока Софи в спешке пыталась дозвониться до Джейд по мобильному телефону. К тому моменту, когда Софи была полностью экипирована и бежала к выходу, Линда скрылась в ванной.

Момент был упущен, и Дебби не оставалось ничего другого, как заняться уборкой в гостиной в ожидании, пока Линда появится снова.

Однако выйдя наконец из ванной, окруженная душистым облаком ароматов, Линда объявила небрежно:

– Знаешь, я думаю, Боу тоже пора принять ванну, он немного пахнет… псиной… в последнее время.

И под разочарованным и слегка осуждающим взглядом Дебби Линда склонилась над Боу, сидевшим на полу в гостиной.

– Ну что, разве не так? Кто у нас вонючий мальчик? Да, ты у нас вонючий мальчик! – проворковала она, когда пес опрокинулся на спину и подставил свой живот, чтобы его почесали. Схватив грязного питомца, Линда устремилась с ним в ванную и закрыла за собой дверь.

Наконец Боу был вымыт и высушен, и Линда принесла его на диван. Пес сидел, широко раскрыв глаза и не двигаясь, и был похож на контуженного плюшевого мишку. Едва Линда присела за стол и взяла газету, как Дебби снова вернулась к прерванному разговору:

– Линда, мне надо поговорить с тобой.

На этот раз помешал телефон Линды, настойчиво завибрировавший на столе рядом с газетой.

– Прости, Дебби, я лучше отвечу, – извинилась Линда.

Это оказалось сообщение от Рэя, и следующие пять минут Линда сочиняла ответ, хмуря брови, закатывая глаза и яростно тыкая пальцем по экрану.

Дебби молча сидела рядом, рассеянно перелистывая журнал.

Я понимала, что чем дольше будет длиться эта переписка, тем сильнее будет нервничать Дебби. Я уже стала беспокоиться, что если она сейчас не заговорит, то просто выйдет из себя. Но вот наконец Линда отправила свое сообщение, Дебби отложила журнал и вдохнула поглубже.

– Линда, нам надо поговорить.

Тут зазвонил городской телефон. Дебби простонала и в отчаянии закатила глаза.

– Подожди секунду, я сейчас, – подняла она руку, как бы говоря «Оставайся тут», и устремилась к телефону.

– Алло, да, это Дебби. – Разговаривая, она не сводила глаз с сестры, как бы приказывая ей оставаться на месте. Она внимательно слушала, что говорит ей собеседник на том конце провода, а потом вдруг отвернулась к стене.

– О, понимаю, мне так жаль, – ответила она дрогнувшим голосом.

Я пристально смотрела на ее спину, стараясь унять нараставшую внутри панику.

– Спасибо, что позвонили, – сказала она тихо, прежде чем положить трубку.

– Что-то случилось? – спросила Линда, обнимая Боу, который уже пришел в себя после сурового испытания, пережитого в ванной, и теперь запрыгнул к ней на колени.

Дебби повернулась, глаза ее были полны слез, губы дрожали.

Я подошла к ней и села у ее ног. В голове у меня шумело, и я совершенно точно знала, что сказали ей по телефону. Вопрос был только – о ком конкретно сообщили Дебби: об Эдди или о Джаспере. Или о них обоих?

Дебби взглянула на меня, и я увидела, как по щеке ее скатилась слеза.

– О, Молли, мне так жаль. Марджери умерла.

У меня словно земля ушла из-под ног. Взглянув на Дебби, я в смятении опустила голову. Я была так убеждена, что знаю, о чем известил Дебби неведомый собеседник, что ее слова поначалу показались мне полной бессмыслицей. Я почувствовала вдруг ужасную пустоту и была так потрясена, что ничего не осознавала. Потом, когда Дебби наклонилась меня погладить и до меня наконец дошло, что она сказала, первой моей мыслью было: «По крайней мере, это случилось не с Эдди». Почти тут же меня пронзило чувство вины: как я могу думать так в такой момент?

Дебби погладила меня по голове, стараясь утешить. Но я нуждалась вовсе не в утешении. Я словно оцепенела, мысли мои путались, и я вдруг почувствовала, что мне надо побыть одной, чтобы все это осознать. Я бросилась вон из комнаты, вниз по лестнице и дальше, прочь из кафе, на улицу. Остановившись, я огляделась в панике, думая, куда бежать дальше. Почти тут же я поняла, что мне нужно в мое привычное убежище. Я обогнула кафе, пробежала по переулку и оказалась прямо у пожарной лестницы.

В голове у меня шумело, я никак не могла сообразить, когда я в последний раз видела Марджери. Для меня почему-то было очень важно восстановить в памяти ее слова и все подробности нашей последней встречи. И тут я вспомнила: это же было в то дождливое воскресенье, в тот самый день, когда Дебби заметила, что Эдди пропал. Марджери была взволнована и растеряна, и мы не стали задерживаться у нее надолго, а на обратном пути столкнулись с Дэвидом. У меня комок подступил к горлу при воспоминании, как Марджери даже не узнала меня, когда мы были у нее в последний раз.

Я закрыла глаза, и меня захлестнула волна сожаления. Если бы я тогда знала, что вижу Марджери в последний раз, я бы запрыгнула к ней на колени и замурлыкала. Тогда бы она в конце концов успокоилась и узнала меня – и поняла бы, что я всегда буду любить ее. Но теперь уже ничего нельзя было поправить. Я упустила свой последний шанс попрощаться с ней. Я тихонько свернулась под лестницей, на влажной куче сплющенных картонных коробок и стала прислушиваться к звукам, доносившимся из переулка. Одинокий голубь ворковал неподалеку на крыше, по стене напротив пробежала белка. Я чувствовала странную пустоту. Все казалось мне каким-то призрачным и ненастоящим, словно вся моя сущность определялась не тем, чем была я сама, а тем, что я потеряла: Эдди, Джаспер, а теперь вот Марджери. Мне было невыносимо одиноко. Свернувшись на картонках, я закрыла глаза, призывая спасительный сон.

В эту ночь я спала крепко и без сновидений, пока меня не разбудило хриплое карканье ворон на рассвете. Солнце только что взошло, и нежно-розовые небеса были подсвечены золотом. Выбравшись из своего убежища, я поежилась от зябкого ветерка. Трава в церковном дворе была покрыта инеем и слегка похрустывала под моими лапками. Я направилась к площади и устроилась там на знакомой скамейке под вязом, ветви его теперь были совсем голыми.

Я жила в Стортоне уже почти два года, и получается, что провела без Марджери почти столько же времени, сколько и с ней. Снова и снова задавала я себе вопрос, на который невозможно было ответить: если бы мне вдруг предложили вернуть время назад и остаться с Марджери в ее домике, согласилась бы я? Тогда в моей жизни не было бы ни кафе, ни Дебби, ни котят, ни Джаспера, но зато я провела бы еще два года с моей драгоценной Марджери.

Впрочем, что толку, все равно прошлого не воротишь, ничего уже нельзя было изменить или поправить. Мне подумалось, что когда два года назад я решила, что потеряла Марджери, это было не совсем так. Однако теперь она действительно ушла, и мне придется смириться с тем, что я больше никогда ее не увижу.