Глава 26

Меня сразу же охватило неодолимое желание уйти и вернуться обратно на тропу. Без Лукаса это было не настоящее «Иди Домой». Что бы здесь ни произошло, возвращение на тропу было единственным действием, которое сейчас пришло мне в голову.

Когда я подошла к входной двери и села, всем своим видом показывая, что хочу выйти, женщина подошла и посмотрела на меня.

– Ты уже уходишь? Но ты же только что пришла.

Я взглянула на нее, потом на дверь, ожидая, что она сейчас откроет ее. Она наклонилась и легко взяла меня за нижнюю челюсть.

– У меня такое чувство, что ты пришла сюда за чем-то очень важным, но я не имею к этому отношения, верно?

Я услышала в ее голосе доброту и завиляла хвостом.

– Что бы ни было у тебя на уме, – прошептала она, – я надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.

Она открыла дверь, и я трусцой выбежала наружу.

– До свидания, девочка! – крикнула она мне вслед, но я не обернулась.

Я подумала, что знаю, куда мне надо пойти.

* * *

Я явственно почуяла ее наслоившийся на землю запах, когда подошла к ее логову под террасой дома на холме, куда я приходила к ней когда-то давным-давно: значит, Мама-Кошка все еще жива. Протиснув нос в пространство под террасой, я поняла, что она сейчас там, и я вытащила голову обратно и завиляла хвостом.

В следующее мгновение она вышла, мурлыча, и потерлась об меня. Она была такая крошечная! Я не понимала, как она стала такой маленькой.

Я была так рада видеть мою маму. Я сразу же вспомнила то время, когда мы с ней и моими братиками и сестричками – котятами жили в логове и она заботилась о нас. Теперь, когда я потеряла Лукаса, прикосновение ее головы к моей шерсти успокаивало меня. Когда-то она была моей первой семьей, а сейчас стала той единственной семьей, которую я могла отыскать.

Мама-Кошка двигалась теперь немного скованно, и на некоторых маленьких участках ее шкуры не было шерсти. Я обнюхала ее всю, и от ее дыхания пахло только кормом для кошек, а запахов птиц или мышей не было совсем. И, судя по ее запаху, она в последнее время не подходила к Лукасу. Так что моим надеждам на то, что она приведет меня к моему человеку, не суждено было сбыться.

Когда Мама-Кошка грациозно запрыгнула с земли на террасу, я последовала за ней, найдя ступеньки, по которым я легко могла подняться. Терраса отходила от дома с большими окнами, и я обнаружила на ней миску с едой и миску с водой, а также запахи, оставленные несколькими людьми.

Я поняла, что кто-то заботится о моей маме в ее новом логове точно так же, как Лукас кормил ее, когда она жила в старом, и так же, как некоторые люди кормили меня, пока я так долго-долго добиралась сюда.

Мама-Кошка смотрела, как я ем из ее миски мягкую влажную пахнущую рыбой еду. Еды было немного, но те кусочки, которые я съела, показались мне очень вкусными. Затем я снова начала обнюхивать мою маму и поняла, что у нее какое-то время не было котят, потому что от нее больше не исходил запах молока.

Когда за большими стеклянными дверьми террасы появилась женщина, я подумала, что моя мама сейчас убежит, но она не сдвинулась с места, даже когда двери раздвинулись. Мама-Кошка только повернула голову и спокойно посмотрела на женщину, от которой пахло сахаром и мукой.

– Дэйзи? Кто эта собака? – спросила женщина.

Услышав слово «собака», я завиляла хвостом.

– О Дэйзи, она же уличная. На ней даже нет ошейника. Она что, съела твою еду?

Женщина наклонилась и протянула руку, но Мама-Кошка к ней не подошла. Вот почему от шерсти моей мамы не пахло людьми – она принимала от них корм, но ей не хотелось, чтобы они ее приласкали. Я все еще виляла хвостом, гадая, не нужно ли этой женщине вместо нее приласкать меня.

– Кыш, собака, кыш! Тебе здесь не место.

Женщина показала куда-то рукой, а затем махнула ею так, словно бросала мячик. Я посмотрела туда, куда он мог полететь, но ничего там не увидела.

– Иди домой, – скомандовала она.

Я посмотрела на нее в недоумении. Там больше не было Лукаса и Мамули. Что же теперь означает «Иди Домой»?

– Уходи! – крикнула она.

Я поняла, что она считает меня плохой собакой, возможно, потому, что я не делаю «Иди Домой». Я тихонько двинулась к краю террасы, спрыгнула на землю, и Мама-Кошка последовала за мной.

– Дэйзи? Кис-кис-кис! – позвала женщина.

Я завиляла хвостом. Моя мама потерлась головой о мою шею, но, когда я лизнула ее морду, ей это не понравилось, и она отвернулась.

Я вспомнила, как Большая Киска смотрела мне вслед с вершины скалы. Иногда кошкам надо оставаться на месте, когда собаки должны уходить. И сейчас это происходило опять. Спускаясь с холма, я точно знала, что моя мама стоит позади меня неподвижно и смотрит мне вслед.

Так прощаются все кошки.

Я не знала, что делать, и решила опять сделать «Иди Домой» и посмотреть, будет ли Лукас там на этот раз. Я перебралась через узкий ручей, взобралась на берег и двинулась по парку, пройдя мимо горки, по которой я столько раз взбиралась и с которой столько раз спрыгивала на землю. Почему-то теперь она стала намного ниже.

Я направилась в сторону моей улицы, но прежде чем я успела до нее дойти, за угол завернул грузовичок, тот самый, от которого пахло собаками и кошками и в кузове которого стояли проволочные вольеры. Я остановилась, и грузовичок тоже остановился. С его переднего сиденья вылез толстый мужчина в шляпе.

– Надо же, кого я вижу, – сказал он.

Я не стала вилять хвостом и посмотрела на него с подозрением.

– Ко мне, девочка! – Он засунул руку в грузовичок и достал оттуда палку с веревочной петлей на конце. – Лакомство! – крикнул он.

Мне вдруг стало очень страшно. Я не верила, что Мужчина в шляпе даст мне лакомство, хотя и помнила, что раньше он это делал. Он один из тех людей, которые будут мешать мне быть с Лукасом, и он будет при этом сердиться. Он плохой человек.

Я повернулась и побежала прочь.

* * *

Я бежала через какие-то дворы, но слышала, как грузовичок тронулся с места. Я домчалась до нашей улицы, пронеслась мимо нашего дома и свернула на тротуар, идущий вдоль дороги, полной машин. Я бросилась им наперерез. Машины сигналили и останавливались, пронзительно визжа. Я слышала, как грузовичок с запахами кошек и собак подъезжает все ближе. Я пробежала через парковку и взбежала по ступенькам к двери здания, куда Лукас водил меня, когда делал «Идти на Работу».

Никто меня в нее не впустил. Досадуя на свое бессилие, я трусцой побежала вдоль стены этого здания, миновала живые изгороди и оказалась на тротуаре. Снаружи здания сидели люди, куря сигареты, как Сильвия. Солнце садилось.

Я услышала, как позади меня грузовичок, пахнущий кошками и собаками, с урчанием заехал на парковку.

И тут я увидела в стене здания большую стеклянную дверь. Когда я приблизилась к ней, она отодвинулась в сторону, точно так же как раздвигались двери в том месте, где на полках были выставлены жареные куры, предназначенные для меня. На этот раз я не почуяла аромата кур – в воздухе витали только запахи многих-многих людей и слышались их разговоры и шаги. Но открытая дверь явно приглашала меня войти, и я затрусила внутрь.

Вокруг меня толпились люди, многие из них сидели на стульях и разговаривали. Женщина, сидевшая за широкой стойкой, расположенной прямо перед дверью, вскочила на ноги.

– Ой! Собака! – в тревоге сказала она.

Хотя я никогда не входила в это здание именно через эту дверь, я чуяла, куда надо идти. Несколько людей отреагировали на мое появление, когда я пробежала мимо женщины за стойкой, но я не обратила на них внимания и продолжала бежать, опустив нос к полу, чтобы отыскать дорогу.

– Кто-нибудь знает, чья это собака? – крикнула женщина за стойкой.

Поскольку воздух был полон запахов такого огромного количества людей, я не почуяла запаха кого-либо, кого я знала, пока не услышала знакомый голос.

– Белла? Белла!

Это была Оливия! Она стояла на другой стороне большой комнаты, полной мягких стульев, на которых сидели разговаривающие люди. Она поднесла руку ко рту, и из ее пальцев выскользнули какие-то бумаги. Мы бросились бежать друг к другу, и она упала на колени. Я облизала ее лицо и, не в силах сдержаться, тихо заскулила. Меня переполняли радость, облегчение и любовь. Я плюхнулась на спину, чтобы она почесала мой животик, потом вскочила на лапы и уперлась передними лапами ей в грудь. Она засмеялась, опрокидываясь назад.

– О Белла, Белла, – повторяла она. Я слизнула слезы с ее щек. – Не верю глазам своим. Как это произошло? Где ты была? О Белла, мы так тебя искали!

К нам подошла еще одна женщина.

– Это ваша собака? – спросила она.

– Нет, то есть в каком-то смысле да. Это собака моего жениха. Прошло уже – о боже, более двух лет. Нам пришлось отослать Беллу из города из-за денверского закона о питбулях, потом Лукас нашел квартиру за пределами Денвера, но к тому времени, когда мы приехали, чтобы забрать ее, она уже сбежала. Мы объехали весь Дуранго, везде повесили объявления о ее розыске, а потом решили, что с ней, наверное, случилось что-то плохое. Но ты здесь, Белла! Ты чудо, а не собака! – Оливия потрепала мои уши, и я прижалась головой к ее руке, тяжело вздохнув. – О Белла, прости нас. Я не знаю, через что тебе, наверное, пришлось пройти. А где твой ошейник?

На коже Оливии остался запах Лукаса, и я никак не могла перестать упиваться им. Оливия отведет меня к нему. Мое долгое путешествие было окончено. Я была вне себя от радости, вновь обретя мою человеческую семью! Я все ходила и ходила вокруг ног Оливии, даже когда она встала с пола, потом положила передние лапы на ее бока, пытаясь еще раз поцеловать ее в лицо.

– Оливия? Это твоя собака? – спросила женщина из-за стойки. Я завиляла хвостом, зная, что раз теперь я с Оливией, эта женщина не будет на меня сердиться.

– Да. Это долгая история. Когда она была щенком, она приходила сюда постоянно. По-видимому, она сумела найти дорогу обратно к нам.

– Ах, вот оно что. Знаешь, сюда пришел инспектор из отдела по контролю за животными, – сказала женщина из-за стойки.

– Что?

– Он сказал, что гнался за этой собакой и видел, как она вошла сюда.

– Ха! – сказала Оливия. – И что из того?

– Он говорит, что ты должна отдать собаку ему. Должна вывести ее из здания, – виновато сказала женщина из-за стойки.

– Понятно.

– Хочешь, я скажу ему, чтобы он шел сюда?

Гнев был для Оливии редким чувством, но сейчас я чувствовала, как от нее исходит именно он.

– Нет. Скажи ему, чтобы он… Нет, просто скажи ему – нет. Я не выведу эту собаку из здания.

– Но… он представитель закона, Оливия, – неуверенно сказала женщина из-за стойки.

– Я знаю.

– Думаю, ты вроде как должна делать то, что он говорит, или тебе так не кажется?

– Не кажется, – сказала Оливия. – У меня другое мнение.

– И что же ты собираешься делать?

* * *

Оливия провела меня по длинному коридору в ту часть здания, которая была мне очень хорошо знакома. Я изо всех сил завиляла хвостом, когда мы завернули за угол и прошли через тяжелые двери. В центре большой комнаты со скользким чистым полом, на расставленных кругом мягких стульях, сидели люди.

– Сидеть, Белла, – скомандовала Оливия. Я выполнила «Сидеть», радуясь тому, что я здесь вместе с ней. – Привет, – сказала она. – Простите, что прерываю ваше собрание, но мое дело не терпит отлагательств.

Люди выпрямились на своих стульях.

– Что случилось? – спросил один из мужчин, вставая. Я опять завиляла хвостом, охваченная восторгом. Это был Тай!

– Белла вернулась, – сказала Оливия.

Услышав свое имя, я завиляла хвостом еще радостнее и, забыв про «Сидеть», бросилась к Таю и прыгнула на него.

– Белла! – Он восторженно засмеялся, когда я уперлась лапами ему в грудь. – Какими судьбами?

– Белла!

Мамуля! Я кинулась к ней, часто дыша, поскуливая, и подпрыгнула, чтобы облизать ее лицо. Она наклонилась ко мне. Она тоже благоухала Лукасом – Мамуля и Оливия помогут мне найти его! Теперь я наконец по-настоящему сделала «Иди Домой».

Едва подбежав к Мамуле, я вдруг сообразила, что все сидящие на стульях люди – это мои друзья. Лейла встала со своего стула.

– Белла? – Я подбежала к ней, потом к Стиву, потом Марти и Джордан положили на меня руки, и все мои друзья звали меня по имени, смеялись и хлопали в ладоши.

– Как она сюда попала? – спросила Мамуля. Я плюхнулась на спину, чтобы кто-нибудь почесал мой животик. Тай опустился рядом со мной на колени.

– Какая ты хорошая собака, Белла! – сказал Марти.

Тай ласково перевернул меня на бок.

– Смотрите, у нее на загривке шрам. И какая она стала худая! Сразу видно, что эти два года у нее была трудная жизнь.

– Неужели ты думаешь, что она всю дорогу шла? – выдохнула Мамуля. – Через горы?

Джордан восхищенно рассмеялся.

– Это было бы просто поразительно!

– Знаешь, Белла, ты совершенно особенная собака, – сказал Тай. – Тебе по плечу любой подвиг.

– Так вот, проблема состоит в следующем, – сказала Оливия. – Возле госпиталя находится инспектор из отдела по контролю за животными. Думаю, это тот самый тип, который и раньше отравлял Белле жизнь. Он говорит, что мы должны вывести собаку из здания.

Тай встал с колен.

– А больше он ничего не хочет?

Лейла скрестила руки на груди.

– Что ему надо?

– Если мы отдадим ему Беллу, он сделает так, что ее уничтожат. Мы не можем этого допустить. Вы можете что-нибудь сделать? – спросила Оливия.

Я почувствовала, как Мамуля напряглась.

– Этим займусь я, – сказала она.

Тай вскинул руку.

– Нет, Терри, этим займешься не только ты. Думаю, этим следует заняться нам всем.

– Да, черт возьми, ты попал в точку! – сказал Джордан.

Марти успел сесть, но сейчас он снова встал.

– Да, черт бы побрал этого говнюка! Он понятия не имеет, с кем связался.

Мамуля повернулась к Оливии.

– Ты уже позвонила Лукасу?

Услышав его имя, я резко вскинула голову.

– Нет, еще нет. Все случилось так быстро. Белла едва успела войти в дверь, когда мне сказали, что этот тип уже здесь. К тому же…

– Что ты хочешь сказать? – Мамуля подняла одну бровь.

– Мы с ним утром вроде как поругались. И сейчас он так нервничает. Обычно позже он звонит мне, чтобы извиниться. Это одна из лучших его черт.

Мамуля сердечно улыбнулась.

– Может быть, на этот раз первой позвонишь ты? Думаю, он захотел бы услышать эту новость как можно скорее. Это займет не больше минуты.

Оливия кивнула.

– Ко мне, Белла. – Она вышла из круга людей, которые все сгрудились вокруг Тая. Я хотела подойти к ним, чтобы они меня приласкали и поиграли со мной и сказали, что я хорошая собака, но Оливия сказала «Ко Мне», а я знала, что Лукас хотел бы, чтобы я ее слушалась. И я последовала за ней в угол комнаты.

Оливия поднесла телефон к лицу.

– Привет, это я. Да. Хорошо, да, но… Лукас, ты можешь на минутку замолчать? Конечно, мне хочется послушать, как ты говоришь, что был ужасно не прав и что ты дико извиняешься. Но я звоню тебе отнюдь не за этим.

Оливия посмотрела на меня и улыбнулась.

– Ты ни за что не угадаешь, кто сейчас к нам пришел!

* * *

Все мои друзья пошли со мной на прогулку – мы прошли по коридору, потом мимо женщины за стойкой, потом к двери и наконец вышли на улицу. Уже стемнело, но вокруг было много огней, так что я не только чуяла, но и видела Мужчину в шляпе с его грузовичком, полным проволочных вольеров. Рядом с грузовичком были припаркованы две машины с мигающими огнями на крышах.

Из этих машин вышли женщина и двое мужчин, все в темной одежде и с металлическими штуками на боках. Полицейские. Вместе с Мужчиной в шляпе они подошли к нам, чтобы поприветствовать моих друзей, которые встали вокруг меня. Мамуля положила руку мне на шею, и я выполнила «Сидеть».

– Я явился сюда за этой собакой, – громко объявил Мужчина в шляпе.

Тай весело улыбнулся.

– Да неужели?

– Я осуществляю законную конфискацию этой собаки в соответствии с законом восемь дефис пятьдесят пять.

– Действительно, вроде бы звучит законно, – сказал Тай.

Мужчина в шляпе многозначительно посмотрел на стоящих рядом с ним полицейских.

– Мы не хотим неприятностей, сэр, – осторожно произнес один из них. – Но вы должны отдать ему это животное.

Тай ничего не сказал.

– Ну что, усек? – презрительно усмехнулся Мужчина в шляпе. – Мы забираем эту собаку.

– Понятно, – ответил Тай, показывая на мужчину, стоящего рядом с ним. – Но чтобы забрать ее, вам придется преодолеть препятствие в виде четвертой пехотной дивизии армии Соединенных Штатов.

Последовала долгая пауза.

– А также препятствие в виде восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии армии Соединенных Штатов, – твердо заявила Мамуля. Говоря, она напряглась, как-то странно выпрямив спину и плечи. Я завиляла хвостом, но ничего не поняла.

Вперед на своем кресле на колесиках выкатился Дрю.

– И второй дивизии морской пехоты. – Он тоже выпрямился и напрягся.

Вплотную к Таю подошла Лейла.

– И шестого флота военно-морских сил Соединенных Штатов.

– И первой армейской пехотной дивизии, – объявил Джордан.

– И военно-воздушных сил национальной гвардии.

Что-то сказали еще несколько моих друзей. Когда они все кончили говорить, воцарилось долгое напряженное молчание. Я услышала, как где-то далеко лает собака.

Полицейские, похоже, испугались.