Глава 25

Трое койотов бежали вверх по склону холма, молча, высунув языки и прищурив глаза. Приблизившись, они разошлись в стороны, зная, что поскольку за мной находятся скалы, мне некуда будет отступать. Я чуяла, что они голодны, и у них были похожие родственные запахи – эти три самца были молоды, происходили из одного помета и явно давно ничего не ели. Я была крупнее любого из них, но голод довел их до грани отчаяния, так что они во что бы то ни стало постараются меня загрызть и съесть.

Инстинкт, которого я не понимала и который побуждал меня броситься на них, был почти неодолимым, но я осталась стоять хвостом к валунам, не поддаваясь желанию ринуться вперед и погнаться за ними вниз. Я лаяла, щелкая зубами, и они немного отступили, тыкаясь друг в друга носами, не зная, что предпринять, ведь я не пыталась спастись бегством. Один из них, тот, который показался мне самым крупным и смелым из трех, сделал несколько быстрых шагов в мою сторону и тут же отбежал назад, когда я бросилась на него в атаку, меж тем как его братья попытались приблизиться ко мне сбоку. Я повернулась, чтобы отразить эту угрозу, и тут почувствовала, что самый смелый койот опять несется ко мне. Я зарычала, атакуя его; двое его более мелких братьев бросились на меня, я щелкнула клыками, опрокинула одного из них на спину, и тут самый смелый прыгнул на меня спереди, и я почувствовала, как его зубы рвут плоть на моей шее. Я, рыча, вырвалась, вцепилась зубами в него, мы оба встали на задние лапы, и я заставила его отступить, но тут вперед бросился его брат.

И вдруг с валунов спрыгнуло еще какое-то животное и включилось в схватку, приземлившись прямо перед атакующими меня койотами. Потрясенные и испуганные, койоты скалили зубы, визжали и отступали назад перед этим новым свирепым врагом. Я в изумлении смотрела, как огромная кошка, намного более крупная, чем я, с неимоверной быстротой прыгнула на них, выпустив когти. Ее массивная лапа ударила того, что был посмелее, по заду, и он покатился под гору, и вот уже все три койота в панике бросились бежать вниз, а кошка огромными скачками понеслась за ними и наверняка бы легко их догнала, но тут она остановилась, повернулась и посмотрела на меня.

Я завиляла хвостом. Я знала эту гигантскую кошку. Ее запах изменился, но в основе своей остался прежним – передо мной снова была Большая Киска.

Она подошла ко мне и замурлыкала, и потерлась головой о переднюю часть моей шеи, при этом едва не сбив меня с ног, так она была сильна. Я припала на передние ноги, приглашая ее поиграть, и она, убрав когти, легко и игриво хлопнула меня лапой по носу. Я смогла добраться до ее плеч, только встав на задние лапы. Как же ей удалось стать такой большой?

Когда она повернулась и двинулась еще выше в холмы, я последовала за ней, не видя ее в темноте, но идя по ее следу. Я вернулась на тропу, ведущую к Лукасу, так что, ясное дело, я опять встретилась с Большой Киской. Многие вещи повторяются.

Она привела меня к наполовину закопанному в землю лосенку, и мы поели его мяса, стоя бок о бок, как уже делали прежде много-много раз.

Я была утомлена и легла на траву. Большая Киска подошла ко мне и начала вылизывать рану на моей шее. Ее шершавый язык вычищал ее, пока я не отвернулась от нее и не вздохнула. Она ушла на охоту, а я осталась лежать на месте и тут же уснула. Она вернулась, только когда на небе показалось солнце, свернулась, прижавшись к моему боку, и замурлыкала. Я отдыхала, не поддаваясь желанию встать на лапы и продолжить «Иди Домой». Мы с Большой Киской всегда так поступали – оставались рядом с добычей и ели, сколько влезет, прежде чем продолжить путь. Мы будем делать это, пока не доберемся до Лукаса, и он станет кормить Большую Киску вместе с остальными кошками.

* * *

Ночи становились все прохладнее, а мы все шли и шли туда, где находился мой дом. Большая Киска не сопровождала меня на тропе днем, но всегда находила меня после наступления темноты и иногда вела к добыче, которая обычно была присыпана землей. Мы проводили какое-то время рядом с убитым животным, питаясь его мясом, потом снова шли вперед. Я все ближе и ближе подходила к Лукасу, я чувствовала это, я чуяла запахи города, где был мой дом.

Но однажды Большая Киска сделала кое-что необычное. Утром, когда она лежала, скрытая стволом упавшего дерева, я потерлась об нее носом, затем уверенно потрусила прочь. Впереди лежал город, где я могла поживиться и принести еду Большой Киске. Именно так мы с ней путешествовали прежде.

Но в этот день, вместо того чтобы остаться спать и догнать меня позже, Большая Киска последовала за мной. Я ее, конечно же, не слышала – она умела ступать совершенно беззвучно. Вместо этого я почуяла ее запах, он был так силен, словно она была совсем рядом. Я повернулась и посмотрела назад. Она неподвижно стояла на вершине большой скалы и смотрела на меня.

Я не поняла, что означает эта перемена в ее поведении, и пошла к ней, чтобы попытаться взять в толк, почему она теперь ведет себя не так, как прежде. Она легко спрыгнула со скалы на землю, потерлась головой о мою шею, затем побежала обратно, туда, где она спала, выжидательно глядя на меня через плечо.

Она явно хотела, чтобы я последовала за ней туда, откуда мы пришли. Но мне нужно было продолжать путь в том направлении, откуда доносились запахи города, где был мой дом. Когда я не сдвинулась с места, она вновь подошла ко мне. На этот раз она не потерлась об меня, она просто села и стала на меня смотреть. После того как мы какое-то время не двигались, глядя друг на друга, мне показалось, что я наконец поняла.

Большая Киска не станет жить в логове на другой стороне моей улицы. Она не станет вместе со мной лежать в одной постели с Лукасом, ожидая, когда мы сыграем в «Крохотный Кусочек Сыра». Она не собирается идти со мной дальше. По какой-то причине она либо не может, либо не хочет сопровождать меня или остаться ждать на тропе, когда я пойду в город, чтобы поискать еду. Я подумала, что может быть, и ей самой надо сделать «Иди Домой», что есть какое-то особое место, где ей нужно быть, и тот участок тропы, где мы с ней находимся сейчас, отстоит от этого места слишком далеко.

Я подошла к ней, виляя хвостом, и коснулась ее носом. Я любила Большую Киску и знала, что, если я останусь с ней, она будет охотиться для нас двоих всю зиму и находить добычу тогда, когда мне станет трудно передвигаться из-за снега. Мне очень нравилось жить вместе с ней – и когда она была беззащитным котенком, и потом, когда она достаточно подросла, чтобы защищать себя самой, и теперь, когда она спасла меня от маленьких плохих собак. Но жизнь научила меня, что я могу какое-то время жить вместе с людьми и животными, но только пока не приходит пора пускаться в путь, а теперь эта пора настала опять. Я должна была ее покинуть.

Я снова двинулась на запахи города, лежащего впереди. Когда я остановилась и обернулась, Большая Киска снова сидела на скале, глядя на меня немигающими глазами. Я вспомнила, как на меня так же смотрела моя мама, когда я уходила прочь от ее нового дома под террасой. Датч явно был озадачен и огорчен, когда я с ним простилась, но Большая Киска просто смотрела мне вслед, точно так же, как Мама-Кошка. Она все еще была там, когда я бросила взгляд назад еще один раз, потом второй.

А потом я обернулась снова и увидела, что Большой Киски там больше нет.

* * *

Когда я неторопливо вошла в город, на землю уже опустились сумерки. Земля была усыпана листьями, которые быстро гнал вперед легкий ветерок. В домах зажглись веселые огоньки, которые мигали, когда мимо освещенных окон проходили люди.

Я была не голодна, но знала, что скоро проголодаюсь. Я проспала ночь под скамейкой в парке, где пахло собаками и детьми. Утром я напилась из холодной чистой реки, избегая мужчин и женщин, разговоры которых я слышала. Меня очень тянуло к ним, но никак не могла заранее узнать, какие из них могут попытаться помешать мне вернуться к Лукасу.

За какими-то зданиями я нашла мусорный бак, так набитый всякой всячиной, что его крышка была не на нем, а стояла, прислоненная к его боку. Я подпрыгнула, пытаясь забраться в него, но не сумела уцепиться за его край передними лапами. Я вспомнила, как пыталась выбраться из бассейна Сильвии – стало быть, есть такие вещи, которые мне просто не под силу. Поэтому, когда я подпрыгнула в следующий раз, я запустила морду в бак и схватила первое, что мне попалось. Оказалось, что это мешок, в котором не было никакой еды. Я попытала счастья еще раз и ухватила зубами пластиковый пакет. Он упал на землю, и я разорвала его. В нем оказалась коробка с косточками и кусочками мяса птицы – не курицы, но какой-то похожей, и еще сверток из фольги, в котором я нашла пряное мясо и плоский хлеб.

Там, где ездили машины, по улицам ходило много людей, но на узких дорогах позади зданий их почти не было. Два человека, которых я увидела, не стали меня подзывать.

Одно из зданий неодолимо тянуло меня к себе – оттуда доносились запахи косточек для собак, и собачьих лакомств, и собачьего корма. Чувствуя, как у меня текут слюнки, я подошла ближе и увидела, что задняя дверь здания открыта. Интересно, если я войду, за мной опять погонится какой-нибудь мужчина в белой одежде? Прямо напротив открытой двери стоял высокий грузовик, и когда я посмотрела на него, то увидела, что сзади он открыт, словно гараж. Взобравшись по ступенькам на бетонное крыльцо перед задней дверью здания, я оказалась на том же уровне, что и дно кузова грузовика. Влекомая идущими оттуда восхитительными запахами, я ловко прыгнула с бетонной площадки на дощатое дно грузовика. Внутри в основном было пусто, только спереди было большое пластиковое полотнище, из-за которого и доносились аппетитные ароматы. Я оторвала пластик и обнаружила под ним множество пакетов с собачьим кормом!

Я разорвала бумагу одного из пакетов и начала есть. При этом я отнюдь не чувствовала себя плохой собакой. Ведь мне полагалось есть собачий корм!

В это время из двери здания вышел какой-то мужчина. Я замерла, чувствуя себя виноватой, но он на меня даже не взглянул. Он поднял руку, дернул за ремень, свисающий с крыши грузовика, и его задняя дверь с грохотом опустилась. Я подошла к ней, обнюхала ее и почуяла запахи этого мужчины и собачьего корма. Больше не пахло почти ничем.

Грузовик заревел, закачался из стороны в сторону, затрясся вверх-вниз, и я поняла, что он тронулся с места. Мне пришлось вцепиться когтями в деревянный пол, потому что комната, в которой я находилась, качнулась назад, после чего грузовик заревел еще громче.

Я оказалась в ловушке.

* * *

Грузовик качался из стороны в сторону, трясся и рычал так долго, что в конце концов я заснула, несмотря на странное чувство в теле, которое я всегда испытывала, когда ехала в машине. Доносящиеся снаружи запахи чуть-чуть менялись, но в основном оставались одними и теми же – запахи воды, деревьев, людей, собак, дыма, еды и время от времени – запах какого-то животного.

Наконец непрестанное рычание грузовика сделалось еще громче, какая-то сила повлекла меня вбок, прежде чем я успела вскочить на лапы, меня бросило в одну сторону, потом в другую, а затем я упала вперед и почувствовала, что грузовик остановился. Стало тихо, и пол больше не качало и не трясло. Я услышала, как хлопнула дверь, потом раздались мужские шаги. Я встряхнулась и потрусила назад, туда, откуда я попала в грузовик.

С громким лязгом стоящая передо мной стена поднялась. Я спрыгнула на землю и услышала, как мужчина закричал:

– Эй!

Он не показался мне дружелюбным, так что я не стала к нему подходить. Вместо этого я побежала по улице, потом свернула в кусты и с облегчением присела. Мужчина за мной не погнался.

Я принюхалась и огляделась по сторонам. Место, в которое привез меня грузовик, было очень похоже на то, где я провела минувшую ночь, хотя по запахам я определила, что это уже другой город. Здесь тоже были здания и машины и по тротуарам шло множество людей. Солнце уже садилось, но было еще довольно тепло. Я чуяла, что где-то поблизости есть много воды, чуяла запах чистого снега высоко в горах, а также запахи белок, кошек и собак.

И еще я чуяла запахи моего дома. Каким-то образом, пока я ехала в кузове грузовика, я стала настолько ближе к городу, где находился мой дом, что скопление его запахов разделилось на отдельные части. Если, когда Одри увозила меня от Лукаса, они сливались и удалялись, то теперь случилось обратное. Я смотрела на высокие горы, сверкающие в свете заката. Совсем уже недалеко, за этими горами, был мой человек.

Хотя мое брюхо было до отказа набито собачьим кормом, мне мучительно хотелось пить, и я повернула туда, где, как мне подсказывало мое чутье, была река. Я попила из быстро бегущего потока, а потом меня потянуло туда, откуда доносились детские голоса. Там был парк с качелями и горками и двумя маленькими собаками, которые сначала подбежали ко мне, воинственно лая, а потом покорно свернули в сторону и вежливо понюхали у меня под хвостом. Они обе были самки, и одна из них припала на передние лапы, желая поиграть, а другая решила, что я не стою ее внимания, и вернулась к своим людям, которые сидели на одеяле, расстеленном на земле.

Хотя мне хотелось поскорее вернуться на тропу, приближалась ночь, и мне надо было найти место, где можно будет свернуться в клубок и уснуть.

А потом я опять буду делать «Иди Домой».

* * *

Когда я проснулась наутро, небо еще только начало светлеть. Именно в это время Большая Киска обычно возвращалась с охоты, иногда принося для нас обеих еду. Я почувствовала, что скучаю по ней, но мне не терпелось пуститься в путь. Я обогнула озеро, потом взошла на высокий холм, идя вдоль дороги, по которой в обе стороны с шумом неслись автомобили. На другой стороне холма я обнаружила реку, которая текла как раз в том направлении, в котором мне нужно было идти, чтобы вернуться к Лукасу. Вдоль реки шла дорога, иногда она удалялась от берега, иногда приближалась к нему, но, продолжая бежать на некотором отдалении от нее, я почти все время слышала шум едущих машин.

Как-то раз, пробежав по воде реки, я наткнулась на большую птицу, сидящую на камне и поедающую крупную рыбу. Я согнала птицу с камня, она захлопала крыльями и потащила было рыбу за собой, но в конце концов выпустила ее из клюва и улетела. Я прыгнула на рыбу и быстро ее съела.

Река привела меня в город, где я нашла в мусорном баке сладкий хлеб и плоский кусок мяса, к вкусу которого примешивался вкус сыра. Я поспала за припаркованной машиной и проснулась, когда солнце еще только начало восходить. Я чувствовала такую радость и такое волнение от мысли, что я снова увижу Лукаса, что, выходя на ровные места, пускалась бежать.

Следующей ночью я свернулась клубком уже в парке какого-то другого города. За минувший день мне не удалось поесть, но прежде мне уже приходилось испытывать и куда более острый голод, так что я легко заснула и спокойно проспала всю ночь.

Сны, которые снились мне в эту ночь, были яркими и странными. Я чувствовала, как меня гладит Аксель, как Большая Киска вылизывает рану на моей шее, где меня укусил койот. Чувствовала тепло, идущее от Гэвина и Тэйлора, спящих, прижавшись к моему боку, в своей кровати. Я чуяла запах дыхания Сильвии, слышала, как Хлоя подзывает к себе своих котят. Возле моего уха довольно вздыхал Датч, как он обычно делал, укладываясь на диван и прижимаясь к Гэвину. Я чувствовала вкус соленых лакомств Хосе и прикосновение рук Лоретты, которая укладывала вокруг меня мое одеяло, хранящее запах Лукаса.

Во сне мне казалось, что они все пришли ко мне, чтобы проститься.

Утром я взобралась на еще один высокий холм и увидела, что все вокруг стало другим. Передо мной наконец лежал тот самый город, где находился мой дом. Я спустилась по склону холма и оказалась среди дорог и машин. Здесь уже нельзя было двигаться по прямой, потому что если раньше мне надо было преодолевать холмы и скалы, то теперь мне приходилось обходить другие препятствия: здания и заборы. Однако я знала, что, даже отклоняясь, иду в верном направлении, и терпеливо петляла по улицам, проходя мимо домов, слыша собак, видя людей. Я видела, что на меня смотрят мужчины и женщины, несколько детей попытались подозвать меня, но я игнорировала их всех.

Лившийся с неба свет померк, но улицы были освещены, к тому же я чувствовала себя комфортнее, когда находилась в тени. Чем позднее становилось, тем тише делался шум от машин. Собаки ушли со дворов в дома своих людей, и лай теперь слышался все реже и реже.

Я не спала, а продолжала упорно двигаться сквозь темноту. Снова встало солнце, и звуки опять стали громче, а я вновь почувствовала себя незащищенной, но теперь я уже была совсем близко от моего дома. Я узнала парк, в который ходила с Лукасом, а потом с Лукасом и Оливией. Я почти дома. И я бросилась бежать, не обращая больше внимания ни на что.

Свернув на нашу улицу, я замедлила бег, почувствовав неуверенность. Все вокруг так изменилось. Ряда грязных низких домов, стоявших на другой стороне улицы от нашего дома, включая тот, где находилось логово кошек, больше не было. На их месте стояли высокие здания, и из их окон до меня доносились запахи множества людей.

Наконец-то я здесь! Я сделала «Иди Домой», но не стала ложиться у стены под кустами, как учил меня Лукас. Вместо этого я поскреблась в дверь и залаяла. Лукас!

Дверь открыла какая-то женщина, и на меня хлынули запахи дома.

– Привет, милая, – приветствовала она меня.

Я завиляла хвостом, но я не чуяла запаха Лукаса. Не чуяла запаха Мамули. Некоторые запахи были все теми же, но я точно знала – Лукаса в доме нет. Дом больше не был полон запахов Лукаса и Мамули, вместо этого в нем витал запах этой женщины, которая стояла передо мной.

– Как тебя зовут? Почему на тебе нет ошейника? Ты что, потерялась?

Она явно была приятной женщиной, но мне нужно было отыскать моего человека. Когда я протиснулась в дом мимо нее, она сказала:

– Вот это да! – но, похоже, не рассердилась.

Я вошла в гостиную. Здесь был диван, но это был не тот диван, который я знала, и стол тоже был другим. Я пошла по коридору и увидела, что в комнате Лукаса больше нет кровати, вместо нее там стояла какая-то другая мебель. В комнате Мамули кровать стояла на том же самом месте, но это была не ее кровать.

– Что ты делаешь, моя милая? – спросила женщина, когда я вышла из спальни Мамули и вернулась к ней на кухню.

Она протянула ко мне руку, и я подошла к ней, виляя хвостом и надеясь на то, что сейчас все образуется. Люди умеют делать чудесные вещи, и я хотела, чтобы она все исправила, потому что эта ситуация превосходила понимание собаки.

Женщина дала мне воды и немного мясных лакомств. Я съела их с благодарностью, но мне было не по себе, потому что я поняла – она не сможет мне помочь.

Лукас куда-то исчез.