28 августа Воскресенье

28 августа

Воскресенье

Чтобы морально подготовиться к уборке квартиры, полдня сидела в форуме, потом мокла в ванной, потом читала Агату Кристи. У Кристи — большая семья обедает в родовом замке. Слуги, канделябры, благородный звон столового серебра. КушаютЪ.

КушаютЪ и кушаютЪ. После обеда пошли пить рейнвейн в библиотеку и ждать, пока папу укокошат… Девочки остались в гостиной дуть кофе и чопорно молчать. Понятное дело, пока папу не убили, говорить особо не о чем. Папу убили, но сначала все решили поесть. И кларетом заполировать. И кремом с тушеным инжиром.

Через два часа такого безобразия захотелось есть и мне. Не просто есть, а что-нибудь такого сожрать — урча и не жуя, глотать большие горячие куски из сковородки. Обжигаясь и дуя на пальцы. Вытирая жирные руки о рубаху. Пуча глаза от жара во рту и обмахиваясь ладошкой. Жадно глотать, чувствуя, как вкусный кусок прокатывается по пищеводу и падает в желудок, уже исходящий желудочным соком. Утолив первый голод, уже сесть, не торопясь, в кресло, а на входную в дверь вывесить табличку, чтобы в течение получаса не беспокоили. Поймать в радиоприемнике Альбано и Рамину Паэур и, ритмично гребя челюстями, плыть по волнам блаженства.

В доме обнаружились только чеснок, сыр и сметана. Ну и пачка вареников со шкварками. А также неисчислимые запасы кофе и кулинарных книг. А, ну и помидоры. Специально купленные вчера на случай пищевого пожара. Пока кипели вареники, мне было даже не лень сделать «сырную закуску». Первый раз в жизни сделать. Сыр, чеснок, сметана — потереть, перемешать и на черный хлеб, сверху кружочек помидорины. Свежей, красной, сочной, смачной…

Боже мой, что за жадность-то, а? Так нажраться чеснока. Так набить себя хлебом. Будто амбар осенью. Чтобы ворота подпирать пришлось. И вареников сверху. И кофе…

Обошлись без кларета. Инжира, конечно, не хватало, но после тарелки чеснока мечта об инжире как-то поблекла. Уборке снова не повезло. И то сказать: с таким пузом не за пылью гоняться, а в кресле сидеть, отдуваясь и пыхтя. Распространяя такой дурманящий запах чеснока, от которого бациллы дохнут еще на подлете к подъезду, а коварный папин убийца из книжки только чистосердечным признанием может спасти себя от удушья. Я, конечно, снова взялась за книгу. Только бы они не ели, только бы не ели…