Глава 3 Поездка в Питер

Та работа, которую я на протяжение всех съемок вела в Сети, оказалась очень полезной. Вокруг проекта собрались люди, переживающие за животных, помогающие им или просто интересующиеся собачьей темой. Мои подписчики с нетерпением ждали каждого нового ролика, фотографий со съемочной площадки и новых историй из приюта.

Когда я рассказала, что собираюсь снять счастливый финал истории Баунти и Захары, люди откликнулись с новой силой. За несколько дней были собраны средства на киноэкспедицию. Мне удалось взять билеты в соседнее с Мариной купе.

Я впервые уезжала из Москвы, не думая о городе, в который отправлюсь, не воспринимая поездку как путешествие, не ожидая увидеть новое – все мои мысли были только о съемке. И неважно, где будут происходить события – в Санкт-Петербурге, Нью-Йорке, да хоть на Марсе, – лишь бы они происходили, лишь бы из них сложилось кино.

Никакого сценария – только план. Вечером встречаемся с Мариной на вокзале, садимся с собаками в поезд, ночью пишем интервью, в Питере нас встречают новые хозяева Баунти и Захары и отвозят в загородный дом.

* * *

Марину было видно издалека. Длинноволосая блондинка с двумя большими собаками на поводках стояла посреди зала ожидания. Эти необычные пассажиры привлекали внимание приезжающих и уезжающих. Дети стремились погладить собак, взрослые фотографировали, некоторые подходили и расспрашивали: как зовут собачек, куда едете, кусаются или добрые?

Марина с трудом это терпела, и когда объявили посадку на наш поезд, с облегчением устремилась на платформу, держа собак накоротке. Проводница проверила билеты, собачьи документы и разрешила пройти в вагон. Так началась наша съемочная ночь.

Мы с Лешей и звукорежиссером расположились в купе, расчехлили технику и пообещав попутчику, молодому мужчине, что мешать не будем, ушли к Марине, Баунти и Захаре.

Через пару минут поезд плавно тронулся. Поплыли за окнами вокзальные фонари, яркие окна многоэтажек, промчались освещенные проспекты, улицы и очень скоро пейзаж стал монотонным – лесная темнота, кое-где разрезанная железнодорожными светильниками.

Баунти сидела у окна – не то всматриваясь в даль, пытаясь поймать взглядом пролетающие лучи, не то фокусируясь на нашем отражении в стекле. Она то и дело нервно облизывалась и вздыхала. Марина села рядом, приобняла, потрепала пушистую гриву и сказала:

– Смотри, сколько снега! За восемьсот километров будешь теперь от меня. Станешь валяться в чистом пушистом снегу, про приют забудешь. Только меня не забывай.

А Захара заняла почти всю полку – устало развалилась и дремала, то и дело приподнимая одно веко в ответ на наши движения. Глубоко заснуть ей не позволяли необычность ситуации и беспокойство.

Я погрузилась в свой блокнот с вопросами для интервью. Леша снимал собак и Марину, в паузах проклиная тесноту купе, слабое освещение в вагоне и окно в котором все мы невыгодно для построения кадра отражались. Но вот проводница принесла чай, и как будто благодаря этим стаканам в металлических подстаканниках все встало на свои места: Марина повеселела, собаки успокоились, я определилась, с чего начать беседу, а Леша нашел оптимальную точку для съемки.

У нас было достаточно времени, поэтому я много расспрашивала, а Марина подробно отвечала. Оказалось, что за несколько лет она пристроила более ста приютских собак, подброшенных щенков и найденных кошек. Я слушала ее и снова пыталась понять: это Марина не такая, как все, или все не такие, как Марина? Кто из нас ненормальный?

Марина рассказывала о своем детстве, о том, что у них в семье всегда были собаки и она просто не знает, как относиться к животным иначе.

– Говорят, что собак заводят одинокие несчастные люди, которым некому отдать свою любовь, не к кому привязаться, – начала я – а собаку очень легко любить, она всегда ответит взаимностью. Как ты думаешь, есть в этом хоть доля правды?

Марина звонко рассмеялась, на щеках появились ямочки. Захара от неожиданного звука открыла глаза и вопросительно повернула морду.

– У меня есть любимый мужчина, у меня самые любимые и самые любящие родители, много друзей и добрых знакомых, с которыми, кстати, я познакомилась в приюте.

А знаешь, когда я больше всего счастлива? Когда измученная, забитая собака, которая трясется от протянутой к ней руки, становится отзывчивой, послушной, радуется моему приходу, когда после долгих тренировок она, наконец, ходит на поводке, не поджимая лапы и хвост от ужаса, когда я сижу ночами в Интернете и все-таки нахожу ей хозяина, а потом ее забирают домой и присылают ее счастливые фотки.

Марина остановилась, выдохнула, будто сбросила с плеч тяжелый мешок и решила дальше его не нести, пойти налегке. Но я ее снова озадачила вопросом:

– Почему ты и твои подруги ездят в приют, а никто больше не ездит? Сколько людей вокруг, и все идут по своим делам – на работу, в гости, за молоком, за хлебом, – никто из них не едет в Питер с собаками, только ты одна!

– Думаешь, мы все ненормальные? – иронично спросила Марина.

– Я так не думаю, – сконфузилась я, – просто…

– Многие так думают. Но пойми, это всего лишь хобби. Тебе же не приходит в голову считать сумасшедшими тех, кто сажает огород на даче, или бегает по утрам в парке, или печет кексы. Так почему же мы ненормальные? У нас есть увлечение, которому мы отдаем свои силы, время и даже деньги. Это хобби, Вика. Хобби, от которого мы получаем удовлетворение, удовольствие, радость. Помогая собакам, мы становимся счастливее.

– А что ты отвечаешь тем, кто считает, что помогать надо не собакам, а детям в детских домах?

– О! Я очень часто сталкиваюсь с такими рассуждениями. Этим людям невозможно ничего ни объяснить, ни доказать. Как правило, никто из них не помог ни одному ребенку, они только рассуждать горазды. Конечно, детей жалко. Но у детей есть государство, которое хоть как?то о них заботится. Они не умирают с голоду и не ночуют раздетыми на улице в тридцатиградусный мороз. Да, им никогда не восполнить родительские тепло и любовь, но у них есть крыша над головой.

У собак же есть только голод, жажда, мороз, дождь, болезни, боль и скорая смерть.

А в детские дома мы с девчонками ездим два раза в год. Скидываемся деньгами, собираем подарки, звоним, договариваемся и приезжаем. Проводим там целый день, играем с ребятами, устраиваем для них мастер-классы – поделки всякие делаем. Так что упрекать волонтера в безразличии – это бред. А вообще, пусть каждый делает то, что ему по силам.

– Как ты думаешь, Марин, почему люди так по-разному относятся к собакам и к животным в целом? Ведь истина одна: помогать беспомощным – это хорошо.

– Все из детства. Научили ребенка относиться к животному как к живому, вырастет отзывчивый человек. Не научили, будет он и вежливым, и смелым, и талантливым, но равнодушным. Некоторые родители с младенчества настраивают детей против животных – не разрешают гладить соседских собак, кошек, говорят, она больная, заразная, укусит. Ребенок верит маме и папе и закрывает для себя эту тему на всю жизнь. Потом он вырастает, идет по улице, например, в мороз, видит замерзающего щенка или котенка и думает, что тот его укусит. Такому человеку даже не приходит в голову мысль, что от него требуется помощь, от него зависит жизнь малыша. У такого человека в мозгах нет отдела, вырабатывающего сострадание. И знаешь, я твердо уверена и всем об этом говорю, что у каждого ребенка должен быть питомец – собака, кошка, морская свинка, не важно, это вырабатывает сочувствие.

Если ребенок испытает радость от общения с этим питомцем, если понервничает из-за какой-нибудь его болезни, если потом увидит смерть своего животного и осознает ее, он не вырастет равнодушным. Не пострадавши сам, состраданию не научишься.

Постепенно наше интервью перешло в беседу, а потом и просто в дорожную болтовню попутчиков. Мы по очереди или наперебой вспоминали свое детство, своих собак и кошек, их характеры и повадки, пересчитывали подранные кресла, погрызенные ботинки и опрокинутые цветочные горшки.

Еще несколько раз мы заказывали у проводницы чай, слушали Марину, рассказывали о себе, но мысль о том, что завтра ранний подъем и тяжелый съемочный день, развела нас все-таки по спальным местам.

Вернувшись в свое купе, мы застали нашего попутчика еще бодрствующим. Он поинтересовался, кто мы, что снимаем и зачем собаки едут в Питер. Я вкратце рассказала о нашей съемке и о том, что приютские собаки едут к новым хозяевам.

– А я вот этого не понимаю, – возразил мужчина, – помогать собакам, когда у нас столько детей в детдомах и стариков в домах престарелых. Это же люди – не животные! Вот им надо помогать…

– А вы часто ездите в детские дома помогать? – спросил Леша.

– Я? Ну… – и он ушел от ответа.

* * *

В раннем сумеречном Санкт-Петербурге нас встретила вместительная машина. Мы усадили собак, уложили технику и расселись сами. Я поручила Леше снимать все происходящее с нашими героями в пути.

– Через два часа будем дома! – сказал водитель и завел мотор.

Мне было важно, чтобы Леша снял мелькающий за стеклом зимний город, собак, смотрящих в окно на Марсово поле, крупный план Марины, которая вглядывается в лица прохожих, мосты, питерский воздух.

Очень хотелось показать в нашем фильме, что для волонтеров нет ни преград, ни расстояний, что отзывчивые люди не видят трудностей в том, чтобы взять приютскую собаку из другого города, а собакам и вовсе не важна страна, город, район, им важен только дом.

Ночью в поезде Марина раскрутила перед нами длинную цепочку пристройства Баунти и Захары. Как?то она выложила короткое видео, где ее подопечные возвращаются в вольер после выставки собак. Марина так надеялась, что с выставки их заберут домой и в клетку они больше не вернутся, но девочек никто не взял. Девушка тогда сильно отчаялась.

Короткий ролик, снятый Мариной на телефон, перепостили ее друзья и подписчики. Видео увидели в Норвегии и откликнулась женщина, которая отправила ссылку своему приятелю из Санкт-Петербурга с просьбой присмотреться к Баунти и Захаре. Он присмотрелся и решил собак забрать. И вот теперь Марина везет их домой, к хозяину.

– Мне скоро тридцать лет, а я как маленькая, – удивлялась сама себе Марина, – верю в чудеса.

Денис, новый хозяин, оказался сдержанным в эмоциях, но гостеприимным человеком. Они с женой накормили нас завтраком, а затем повели Марину на экскурсию по своей территории. Баунти и Захару Денис повел на поводках.

– После вольера им тут будет раздолье, – оценила Марина участок.

Огромная огороженная территория с газонами, каменными дорожками и прудом – все это теперь стало дворцом для двух золушек из муниципального приюта.

В хозяйстве у Дениса были куры, утки, гуси, кролики и даже козы. Всех их приютские сестрицы видели впервые в жизни и проявляли восторженный интерес.

Денис с удовольствием успешного хозяйственника рассказывал о своих растениях и животных, предполагал, где будет выгуливать собак.

Я смотрела из-за камеры на Марину и ассоциативно вспоминала себя, когда впервые привезла тогда еще маленького Саньку в Киев к бабушке с дедушкой и должна была оставить там на пару недель. Как же я переживала! Боялась, что они не справятся. Я подробно рассказывала, что Саня любит на завтрак и чего не любит на обед, расписала на листке режим дня, указала все телефоны для связи, составила список лекарств, которые могут понадобиться в случае простуды, как будто Сашина бабушка и не была никогда мамой и не вырастила Санькиного папу – большого, умного и здорового.

– Не волнуйся, у нас все будет хорошо, – успокаивал Денис Марину.

После прогулки он внес в комнату сумку и стал доставать из нее собачьи аксессуары.

– Вот такие ошейники я купил. Расческа, продавец сказал, что она лучше других вычесывает. А это игрушки, – Денис сжал в ладони пронзительно запищавшую резиновую косточку и бросил ее лежащим на ковре собакам. Баунти и Захара косточкой не заинтересовались.

– Они не умеют играть, – объяснила Марина.

Денис удивился, но не отступил:

– Ничего, научим!

С собаками пришли знакомиться только что проснувшиеся дети. Денис усадил сына и дочку рядом с Баунти и Захарой и показал, как правильно чесать собак за ухом. Ребятишки легко справлялись.

Леша неотрывно снимал все происходящее: эмоции новых хозяев и Марины, реакцию собак на чужие пока помещение и территорию, вопросы и ответы про приютскую жизнь. Звукорежиссер ни на минуту не расставался с микрофоном и наушниками. А я старалась почувствовать и запомнить атмосферу дома, настроение семьи, состояние Марины.

Попрощалась с собаками Марина быстро и резко: отдала Денису собачьи документы, напомнила ему про прививки, пообещала, что всегда будет на связи и в любой момент готова помочь. Ласково потрепала Баунти и Захару, шутливо велела собакам не обижать кур и коз, надела куртку, шапку и стремительно вышла из дома.

Я ждала эмоций: слез, радости или хотя бы улыбки с детскими ямочками, но Марина сдержалась. Она закрылась от нас, от камеры. Может быть, устала, перенервничала, а может, мы подошли слишком близко, подобрались с объективом к самому сокровенному. Дальше Марина нас не пустила.

Молча мы сели в машину и нас отвезли на вокзал.

В поезде у меня было достаточно времени, чтобы проанализировать съемку. Я перебирала в мыслях события прошедшей ночи и утра, прерываясь на расспросы: а снял ли Леша детей? А крупно? А снял, как собаки заснули на ковре у камина? А прощание хоть как?то получилось или это была совсем скомканная сцена? Записан ли диалог Марины и Дениса, в котором он рассказывает о своей первой собаке?

Уставшие оператор и звукорежиссер послушно отвечали на вопросы, а мне не терпелось посмотреть материал и начать монтировать.

Питерская съемка была последней по плану. Теперь можно считать съемочный период завершенным и переходить к монтажу.

В приюте почти тысяча героев, тысяча историй, людей, там каждый день новые события – снимать можно бесконечно. Но я ставила три основные задачи: снять разные времена года, отразить работу волонтеров и рассказать несколько историй приютских собак со счастливым концом. В съемочном периоде эти задачи мы выполнили – есть тепло, есть мороз, есть главные героини; Джек, Мишка, Баунти и Захара дома. Осталось сложить все кусочки в единое кино.

Потом еще будет сведение звука, цветокоррекция, оформление фильма, но это потом. Сейчас главное монтаж.

Бессонная ночь, напряженные съемки и монотонный стук колес утомили, и я уснула. Во сне смонтировала три варианта истории о поездке в Питер и всеми тремя была недовольна. Из мучительной дремы меня выдернул телефонный звонок – новая хозяйка Евы сообщила, что переоценила свои силы и оставить собаку у себя она не может.

Перед отъездом в Питер я перемыла и убрала в шкаф собачьи миски, вымыла от шерсти пол во всей квартире и облегченно вздохнула. А теперь все сначала: быть привязанной к прогулкам с Евой, готовить ей, вычесывать и заново пристраивать. А я так надеялась, что Новый год Ева встретит дома с хозяином…