Про лайфхак

Маленький пудель Патрик к лету обкорнан коротко-коротко, за исключением шапочки на голове, и напоминает неведомо что: длиннолапый, нескладный, с закручивающимся к позвоночнику тугим, внезапно лохматым хвостом.

– А что это у вас за порода? – интересуются встречные.

Пудель, говорю.

Лица у спрашивающих меняются. Самые деликатные просто сочувственно поджимают губы и скорбно кивают. Более прямолинейные так честно и говорят:

– Господи, страшненький-то какой!

Или:

– Ой, а почему такой длинный? Бракованный, да?

Или:

– Бееееедненький! (абсолютно точно попадая в жалостливую интонацию героини Захаровой в «Формуле любви»).

К третьей прогулке я поняла, что совершаю одну и ту же системную ошибку. И стала отвечать по-другому.

– А что это у вас за порода («…такая маленькая, подозрительная и уродливая» – слышится непроизнесенное)?

А это, говорю, дворняжка! Метис пуделя.

Люди расплываются в улыбках.

– Какой хорошенький!

– Прелесть!

– Ножки-то какие длинные!

– Пудели – они ужасно умные!

И собрав комплименты нашей стати и потенциальному интеллекту, мы с довольным Патриком идем дальше.

Отчасти в связи с этим мне вспоминается, как моя матушка привела моего же ребенка в садик. В раздевалке на них долго смотрела чужая бабушка, представительная красивая женщина со щеками и перманентом, а потом строго спросила:

– Это ваша дочь?

– Внучка, – сказала матушка.

– Тощая какая! – пригвоздила чужая бабушка и поплыла прочь, спиной и затылком выражая неодобрение.

– Надо было говорить, что ничейная, во дворе подобрали, – сказала я матушке на днях, то есть много лет спустя.

– Облаять ее надо было по первое число! – неожиданно возразила моя тихая матушка. Подумала и присовокупила: – И укусить.