ПРО СТРАННОЕ

ПРО СТРАННОЕ

Магия кличек

Можно сколько угодно смеяться над суевериями, но все-таки есть и в них некое рациональное зерно. Нет, понятно, что попадаются и глупейшие поверья, вроде того, что щенок с черной пастью непременно вырастет злобным.

Однако встречаются и вполне надежные, если можно так выразиться применительно к материям, говоря высоким стилем, эфирным и мистическим. Это магия имен и названий. И не нами, собачниками, кстати, подмечено. Слышали же наверняка: как вы лодку назовете, так она и поплывет. Так вот для кличек животных это тоже работает. Разумеется, кличка должна быть индивидуальной, со смыслом. Если пса зовут Бобиком или Джеком, то никакой магии в этом нет — взяться неоткуда. С тем же успехом можно ждать чудес от имени Иван Петрович. А вот имена со значением частенько определяют если и не судьбу зверя, то уж точно его характер.

В начале работы с волками и собаками мы с девчонками нарекали всех зверей по принципу «от фонаря», именами зачастую просто бессмысленными. Понимание пришло отнюдь не сразу. Кстати, наш шеф, Леонид Викторович Крушинский[20], в свое время попенял нам за такое небрежение. Услышав, что волчиц зовут Магда и Линда, он поморщился: «Ну что это за имена! Это у вас волчицы или немки-маркитантки?» Разумеется, будучи ученым, он с нами, студентками бестолковыми, никаких даже намеков на потаенный смысл имени не допустил, но посоветовал быть серьезнее.

В первый раз мы наступили на грабли, нарекши молодого волка Снейк, что по-английски значит Змея. Попал он к нам в возрасте месяцев семи из геологической партии и вовсе без клички. А мы недолго думая прилепили ему такое имечко. Вот и вырос из нервного волчонка такой змей подколодный, что только держись. Стая Корсара[21] его просто не приняла, и мы познакомили Снейка с Витой и Макаром.

Очень быстро Снейк взял власть в свои лапы, и получилась компашка что надо: Змей, Жизнь и Макар, на которого, как известно, все шишки валятся (и валились, кстати). Порядок в стае Снейк навел жестокий, а методы его иначе как мерзкими не назовешь. Хороший вожак, прежде чем кидаться бить, всегда противника предупреждает: рычит, скалится, показывает, как ударит.

А Снейк действовал иначе. Чуть что не по нему — зубы оскалил и тут же пошел кромсать соперника. Да не обозначая укусы, а во всю, что называется, дурь, так что уши в клочья и вся шкура в дырках. Вот точно змеюка — зашипела и тут же ужалила! Он, гад ползучий, даже на волчицу всерьез нападал! Правда, Вита была дама габаритная, за себя постоять могла, но все равно — непорядок.

С людьми Снейк вел себя немногим лучше. Пока гладишь, в глаза смотришь, еще ничего, но отвлекаться нельзя, а уж входить в клетку в одиночку и спиной поворачиваться — тем более. Даже с Тариком у этого создания отношения не заладились, хотя Тарик мог договориться с любым зверем и птицей, хоть даже и с крокодилом. А вот Снейк его пас, все пытался подловить на неосторожности.

И ведь улучил момент. Появились очередные киношники снимать зверей. И сюжет-то самый простой: только и надо — снять двух волков на опушке леса. Дело было в марте, снег уже подтаял и ледяной коркой схватился. Выпустили Снейка с Витой во дворик вивария. Волчица радуется свободе, что-то в снегу ищет, а змей наш все норовит к оператору подобраться. Тарик его раз шуганул, другой, да и поскользнулся на насте.

Тут-то Снейк взлетел в воздух и ударил Тарика. Тот его отшвыривает, руки подставляет, а Снейк все норовит в горло вцепиться. Вот киношникам радость, у них как раз лента о борьбе с бешенством, а тут натурные съемки нападения «бешеного» волка на человека. И вместо того чтобы Тарику помочь, приходится нам этих идиотов с камерой на месте удерживать, а то им, видишь ли, крупные планы понадобились! В общем, долго так Тарик от себя Снейка отшвыривал, а тот, как кобра, ему в лицо кидался, пока все-таки человек не сумел придавить зверя к насту.

Мы эту тварь оскаленную в клетку запихиваем, с рук Тарика кровь ручьем течет, а режиссер, тот еще стервятник, прямо в экстазе заходится. «Руки, руки, пожалуйста, в камеру! Какие кадры! Кровь, кровь снимай!»

Пошли Тарику раны обрабатывать, смотрим, а углы воротника рубашки, причем оба, как бритвой разрезаны. Чуть-чуть своего не добился, гад.

Спустя какое-то время, правда, Тарик поквитался с волком. Мы его, понятно, уж никуда больше не выпускали, держали в отдельном небольшом вольере. А во время уборки, чтоб не рисковать, запирали Снейка в транспортной клетке размером два на два метра, пристегнутой к этому самому вольеру. Вот Тарик и наводил порядок вокруг транспортной, а Снейк его пугал и мешал чем только мог. И на решетку бросался, и когтистой лапой за одежду ловил. Надоел — спасу нет, а главное, не дает мусор убрать. Тут Тарик, а силушка у мужика была немереная, в озверении клетку вместе с волком ломом приподнял повыше и мусор выгреб.

Как же Снейк притих — еще бы, его, такого большого и страшного, вместе с домом ворочают. Больше уж он на Тарика хвост не задирал.

Но мы все равно его вскоре в зоопарк передали, да не в наш, а в… японский. А что, японцы змей уважают, у них даже год Змеи есть. Ну а не сойдутся характерами — пусть Снейк их карате, а еще лучше — работе с мечом учит, а с нас уже хватит, пожалуй!

И с тех пор всех своих собак — что ризеншнауцеров, что среднеазиатских овчарок — я старалась называть не только звучно, но и со смыслом. Чтобы и у собаки была судьба хорошая, и чтобы мне с ней в ладу жить. Случались, конечно, и тут осечки, но уже не столь явные и опасные для жизни[22].