21 марта

Приспособилась ничего не варить, а заливать крупы кипятком. Нужно дать настояться часа два и можно есть. Вчера так готовила гречку, позавчера рис, сегодня утром овсянку. Очень приятное впечатление. Что говорит наука по этому поводу?

А науке некогда говорить, она трапезничает. А на самом деле это все очень полезно, грубая клетчатка улучшает работу кишечника.

Я молодец?

Здравствуйте, дорогой.

Благодарю вас за письмо, слова которого, как и сам факт получения, доставили мне большое удовольствие.

Надеюсь, вы и в будущем не утеряете благостного расположения духа и будете — пусть изредка — баловать меня своим вниманием.

Вы пишите о лете, о том, что оно почти наступило. Читаю эти строки с легкой ностальгией, ведь у нас снег! По ночам по-прежнему доходит до минус 10, а днем, хоть и солнечно, но ветрено и не слишком уютно в вязанных шапочках.

Вы пишите о лете, о встречах с друзьями и мыслях обо мне. Я тоже думаю о вас, а также о том, где провести лето, когда оно все-таки наступит. Не съездить ли куда-нибудь, не посмотреть ли те места, которые люблю или еще только хочу полюбить, а может, напротив, не ездить никуда, а окопаться в снятой на лето дачке и медитировать, сидя под яблоней в чужом саду.

Вы пишите о лете, шашлыках и алкогольных именинах сердца. Пусть так! Пусть хотя бы у вас на душе будет благостно и вдохновенно, а я порадуюсь вашей радости.

Сегодня суббота. Которую всегда так жду, но так отчаянно скучаю, что даже сквозняк кажется развлечением. Я буду бесконечно пить кофе, курить сигареты, читать Стругацких, мучительно борясь с завистью к их наиболее выигрышным оборотам, умиляться безмятежности своей собаки, которая умеет быть счастливой просто от лакомства, купленного по случаю субботы, буду ходить из угла в угол, изредка заглядывая в форум и, не найдя чего-нибудь мало-мальски интересного, со вздохом выключать компьютер, изнывать от скуки и одиночества, больше всего мечтая о том, чтобы никому не пришло в голову набрать мой номер или — не приведи Господь — заявиться в гости. Я охраняю свое одиночество, хотя оно меня тяготит.

Мне не хватает общения, но я уже так одичала, что пустая болтовня — кого-то, не меня — раздражает. Нет, мне не придет в голову включить телевизор; я не хочу превращаться в помойку чьих-то образов и сама — в ходячий телевизор. Я буду ждать вечера, стоя у окна, ища в небе предвестников спасительных сумерек. Вечером пойдем гулять, а потом лягу спать, повторяя, если буду в силах, сочиненную остроумную молитву на тему, что все равно мне везет и завтра все станет иначе.

А пока до вечера далеко, придумаю себе дело или буду лениво выбирать — кого взять с собой в Прагу: шведа или финна, настолько инородных моему сердцу, что различия между ними укладываются ровно в разницу написания их имен, и может быть, потом придумаю я, в Прагу достоин поехать тот парень с соседней улицы, никогда не видевший меня в глаза, который пишет мне восторженные письма.

По весне меня часто одолевает «цыганщина» — ветер странствий и та, почти неслышная мелодия поиска философского камня. Мне хочется уйти из дома налегке, взять только скрипку, собаку и фикус — для уюта. Потому что в глубине души я очень домашняя, тихая и светлая девочка, мечтающая о незатейливом счастье.., но уже все заранее знающая.

Сегодня суббота. Ваше письмо. Благодарю вас за маленькое подаренное развлечение.