Евгений Фейерабенд ЖУЛЬБАР

Евгений Фейерабенд

ЖУЛЬБАР

Слушал пес

Азартный шум базара,

Шабаршанье троек и рублей.

Взгляд тосклив:

— Хозяин пожалей!… —

А хозяин продавал Жульбара.

Гомонил сочувственно народ,

Городские знали: пес уйдет!

Покупал приезжий из района…

Грузовик пластался над гудроном,

Наплывали новые места.

Встречный вихрь хлестал через борта,

Бил по морде, высекая слезы,

С лету шерсть трепал и приминал.

Пес держался не меняя позы,

Нюхал ветер — путь запоминал

В сто колес стучала электричка,

Плыл паром и пенилась волна.

Двор. Забор — тесовая стена.

Непривычно все. И даже кличка

Для чего-то новая дана.

Только пел хозяин здешний даром,

Дескать вот твой дом и твой причал.

Пес молчал, считал себя Жульбаром,

Сахарных костей не замечал.

Это днем — тоска. А ночью — любо.

Тишина. Никто не приставал.

Грыз железо, стачивая зубы,

Не жалея шеи провод рвал.

И в счастливый миг, расправясь с цепью,

Птицею летел через забор.

Улицею мчался, росной степью,

Темным бором дул во весь опор.

С ходу продирался в дикой чаще

Сквозь шиповник жесткий, будто жесть.

Верил: у него хозяин есть,

Первый, неподдельно настоящий.

Реки вплавь одолевал и вброд,

Добирался до родных ворот.

И на лапах, пышущих огнем,

Прыгал у завалины желанной,

Лаем заливался под окном…

Выходил хозяин, крякал странно

И качал похмельной головой:

— Возвратился — стало быть, живой!

Продавать тебя покеда рано.

Отдыхай Жульбарка, а потом…

Пес визжал, зализывая раны,

Улыбался и махал хвостом…

И опять кишела толчея.

Пес сидел, оскалившись от муки.

Поводок скользил в чужие руки,

Гибкий и противный, как змея.

И хозяин вновь в толпе скрывался,

Не понять собаке — почему.

Ехал пес,

Железо грыз,

Срывался.

И опять бежал,

Бежал к нему…