ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Я долго буду помнить свой первый выход на улицу; до тех пор я бегал только по траве. После путешествия в ящике, куда меня упаковали словно вещь, я видел лишь машину моей хозяйки и Ее руки. Что ж, к такому способу передвижения привыкнуть совсем не трудно… Ковры в доме были ничем не хуже травы, и теплые солнечные блики то и дело соблазняли меня вздремнуть.

Утром я почувствовал некоторое неудобство, но как объяснить им, чего я хочу (нелегко псу, живущему в человеческом доме).

Как же поступают в таких случаях люди? Я долго крепился, но не удержался. Ах, какое безобразие! Под меня подложили бумагу. Меня ругали и (какой позор, даже неловко об этом говорить) ткнули во все это носом. Неожиданно я оказался на лестнице. Меня выставили за дверь, меня больше не любили.

Я хотел бежать, но за дверью зияла пустота. Я совершенно растерялся и одурел. Я не смел переступить с лапы на лапу. Она неожиданно оказалась рядом со мной и стала тянуть меня вниз, в эту пустоту. Поняв, что я в полном замешательстве, Она взяла меня за лапы, помогая спускаться: вот одна лапа опускается в яму, потом вторая — в следующую яму и снова и снова, и этому нет конца. Я вырвался на свежий воздух, обезумевший от крутого спуска и виражей, и стал носиться как сумасшедший. Она бегала за мной, и нам обоим было очень весело. Но оказывается, моя хозяйка что-то задумала: только я собрался снова прыгнуть, как меня что-то остановило. Я не понял, как это получилось, и, полузадушенный, присел от удивления. Снова бросился Ее догонять, но опять не смог бежать. Понятно, Она меня держит. Должно быть, меня воспитывают, и мне хотят внушить, что нельзя бегать на улице. Тогда я сел, но Она рассердилась! Как же все это трудно! Наконец, Она взяла меня на руки, и это избавило меня от дальнейших мучений.

Но воспитание на этом не кончилось, потом мне дали кусочек мяса, и как только я собрался его проглотить, он отпрыгнул. Я начал понимать: таким образом они объясняют мне, куда я должен идти. Хозяйка протягивала мне мясо, а Ее приятельница держала меня за ошейник. Люди так противоречивы!

По пути мы заходим в магазин; там я вырываюсь, чтобы осмотреться, но это вызывает переполох. Ладно, больше не буду. В другом магазине моя хозяйка, увлеченная выбором перчаток для мужа (ведь скоро Рождество), ненадолго забывает обо мне. А я бы тоже хотел посмотреть, повыбирать. Но ничего не поделаешь. Это уже не тот элегантный магазин, где было столько надушенных дам! А в этом магазинчике жарко и плохо пахнет. К счастью, меня начинает тошнить. Она замечает это, и обе мои дамы, бросив перчатки и продавцов, быстро вытаскивают меня на улицу. Свежий воздух приводит меня в чувство.

В жизни не видел большего количества обуви, чем на этом проспекте! Я вижу только ноги, которые быстро, ритмично поднимаются и опускаются. Весь город вышел на улицу, а я так устал! Я сажусь, и меня берут на руки. Все понятно: теперь, когда я устану, стоит только повторить все сначала. Мы возвращаемся домой. Кажется, завтра мы снова пойдем в магазин, но на этот раз, чтобы одеть меня, и в самом деле никто не выходит на улицу без пальто.