ВО ДВОРЕ

ВО ДВОРЕ

Во дворе ходит птица. Она не похожа на тех, что прыгают рядом. Те прыгают, а она ходит. А рядом вот кто: голуби и воробьи.

У голубей головка маленькая, тело как будто вылеплено из глины — словно голубь не птица, а статуэтка.

Ну а воробьи — те только и знают что прыгают. Скок, скок, прыг, прыг возле голубей. Вроде бы и не воруют у них, вроде бы и не прихлебатели, а просто рост подвел. А так бы воробей — серьезная была птица. Деловая.

Но та птица, о которой я начала рассказ, совсем на них не похожа.

Она будто ученый среди них, обыкновенных птиц. Голова большая, клюв вытянут, значительный клюв. Посмотришь, и сразу видно: умная птица. И ходит эта птица среди голубей да воробьев так, будто знает, что совсем не такая она, как они. А тут, среди них, оказалась случайно.

И голуби, видно, это тоже понимают. Выстроились за чужеродной птицей гуськом и прыгают за ней — любопытство их одолевает.

Но не до них этой птице. Уж что с этой птицей, не знаю, а только летать, по-моему, она не очень-то способна. То ли крыло у нее подбито, то ли в каких-то особых условиях выросла. Может, действительно ученая? Может, у человека жила, по-человечьи говорить умеет, поэтому и ходит с умным видом?

Вот птица поближе к дому направилась, голуби да воробьи за ней цепочкой — словно ее шлейф несут. Серая ворона этому не противится.

Но тут голуби да воробьи вспорхнули — и нет их. Дело в том, что из подвала появилась кошка. Вышла вроде бы посмотреть, что тут делается. А на самом деле давно знает, что здесь происходит. На морде это у нее написано. Морда у кошки круглая, хитрая, кошка глаза жмурит. Будто и не торопится. Будто птице фору дает, поскольку та, видно, не совсем в норме. И вот это обстоятельство больше всего кошку забавляет: что, мол, делать, серая ворона, будешь, давай посмотрим?

И кошка тихо с лапки на лапку переступает, крадется.

Птица все, конечно же, понимает: свое положение и удовольствие кошачье. И опасность, и безвыходность, но и сила птичья, достоинство — в ней сидят.

Взмахнула крыльями раз, другой, с усилием, тяжело… без птичьей легкости в полете. А все-таки она уже не рядом с кошкой. Все же на дороге оказалась. Где люди ходят. И я стою. Люди сочувствуют: видно, больная серая ворона.

Кошка красться перестала, посмотрела снисходительно: что, мол, так и есть — не летун ты. Отвернулась и пошла к подвалу, словно желая показать, что не нужна ей вовсе наша птичка, а так просто, припугнуть ее хотела да выяснить, кто это появился у них во дворе?

Но серая ворона испугана. И уже на земле находиться не хочет больше. Еще несколько взмахов, таких же тяжелых, таких же трудных, — и птица исчезла. То ли на балкон села, то ли еще где спряталась.

Долго я ждала, что птица снова появится. Но не дождалась.

А дома рассказала, как во дворе больная ворона, спасаясь от кошки, на дорогу вышла — под защиту людей. Конечно же, мне не поверили. Да и сама я стала сомневаться. Мало ли что привидится при желании.

Однако вот что я прочитала в книге: «Вороновых считают венцом эволюции птиц. Серые вороны благодаря своему высокому интеллекту умеют, используя свой личный опыт, правильно ориентироваться в сложнейших ситуациях».

Значит, можно верить глазам своим.