I. Преступная любовь

I. Преступная любовь

Сначала была темнота. Она перемежалась ощущениями тепла и холода, чего-то гладкого и жесткого, и чего-то пушистого и мягкого. Темнота вплывала вдруг в его естество вместе с нежным, чуть шершавым языком матери, и это терпеливое облизывание несло успокоение и сладкий сон. Иногда темнота, еще не потревоженная никакими звуками, нетерпеливо, упрямо тыкалась в его в бока и в голову: это кто-то из его настырных братьев или сестричек пытался оттолкнуть его от вожделенного соска. Он еще не знал, что такое звук и что такое свет, но он отчетливо ощущал единственный, неповторимый запах матери.

Позже, когда пришло время, и Крис расстался со своей матерью навсегда, он потерял прежде всего не ее теплый бок, не ее нежный язык, не даже соски, полные вкусного молока, — он потерял ее родной запах. И без этого запаха, который он, как оказалось потом, запомнил на всю жизнь, он долго еще чувствовал себя одиноким.

Он появился на свет случайно. Его вообще не должно было быть. Ведь в мире породистых собак все предусмотрено людьми, даже любовь. Любить имеют право лишь те, кто завоевывает на выставке призовое место, лишь те, предки которых известны чуть не до десятого колена, и цена на которых растет и растет с каждым днем.

Это сейчас никого не удивишь новой породой. Бультерьеры и другие боевые собаки давно приелись даже самой капризной публике; обыватель не обращает уже на них внимания. А тогда в моду еще только начинали входить английские бульдоги и бобтейлы, бультерьеры и мастифы. Позже появились знаменитые «питбули», но слава бультерьеров шла впереди них: бесстрашные «собаки-убийцы» внушали благоговейное уважение и панический страх. Появление первого в городе бультерьера по имени Четман, привезенного из Англии, наделало много шума. Эта собака стоила примерно столько же, что и машина. Хозяином его был некий Бонус, то ли бизнесмен, то ли бандит, что для простых людей означало примерно одно и то же.

На первой же выставке собак Четман стал центром всеобщего внимания. Как только белого бультерьера вывели из машины, толпа тут же обступила маленький ринг. Красный ошейник с золотыми бляхами сверкал на толстой шее Четмана. Беззаботно махая прямым хвостом-прутиком, он обвел окружающих мрачным взглядом узеньких глазок с розоватыми веками и равнодушно зевнул, показав два ряда белых крепких зубов. Его походка, его бугристые мышцы, розовая морда, напоминавшая чем-то свиную голову, многим тогда показались безобразными. Красота у бультерьеров особая: она открывается постепенно, и лишь тем, кто понимает эту породу и принимает ее всей душой.

За будущим потомством Четмана, тем не менее, выстроилась целая очередь — порода становилась в городе все популярнее. Уже привезены были из Москвы несколько молоденьких узкоглазых невест для Четмана. И тут случилось непредвиденное.

Если только бывает у собак любовь, да, самая настоящая любовь — с восторгом и страданием, — то именно она случилась с Четманом и его соседкой по подъезду, французской бульдожкой Джерри. Это была крупная сука, приземистая, широкогрудая, вся блестяще-черная, с широкой белой полоской на лбу и отливающими золотистым мрамором боками.

Встречаясь, Четман и Джерри затевали веселые игры. Счастливый Четман облизывал ее уши со смиренной нежностью, покорно вынося ее то грозное, то игривое рычание.

Вот так и не доглядели. Бок о бок, не обращая внимания на крики хозяев, бежали в один прекрасный день влюбленные прочь — на огромный пустырь, заросший кустами вербы и осокой. Вернулись Четман и Джерри грязные и виноватые. Четман кротко повиливал хвостом, но стоило хозяину замахнуться на него, как бультерьер мгновенно ощетинился и зарычал, безудержно и визгливо. Ему было в данный момент совершенно безразлично, кто перед ним — любимый хозяин или самый ненавистный враг. Бонус понял это и лишь понимающе усмехнулся:

— Ну что, кобелина, нагулялся?

А хозяйка Джерри встретила ее, клокоча от негодования.

— Дрянь! — кричала Раиса Сергеевна, бывший бухгалтер, а теперь пенсионерка, в доходах которой немалую долю занимали деньги, выручаемые ею от продажи щенков. Как старая активистка клуба собаководов, Раиса Сергеевна понимала, что если об этом узнают в клубе, честь ее собаки будет запятнана навсегда, и щенки ее никогда уже не смогут принадлежать к элитным. — Проститутка! Спуталась с этим уродом, с этой свиньей! Уж лучше б с любой дворнягой… Утоплю все твое отродье!

Раиса Сергеевна, активистка местного отделения КПРФ, испытывала к своим соседям классовую ненависть. Это были не люди, а зажравшиеся «буржуи и воры.» И пес у них был на редкость мерзкий! Такой же наглый, как и его хозяева.

Пришло время, и Джерри благополучно родила щенков — среди них были совсем черные, пегие и белые. К этому времени Раиса Сергеевна немного успокоилась и даже договорилась с никогда не просыхающим соседом Мишей — он согласен был за бутылку утопить щенков. Она решила оставить одного щенка для того, чтобы у Джерри не начался мастит, и она побыстрее восстановила свое здоровье.

— Ладно уж, — ворчала хозяйка. — Если никто не возьмет, выброшу твоего выродка на помойку.

Дядя Миша так спешил поскорее получить в награду вожделенную бутылку, что перепутал щенков и вместо кобелька оставил сучку.

— Да что ж ты натворил, негодяй?! — возопила Раиса Сергеевна, когда на другой день обнаружила, что оставленный белый щенок — девочка. — Вот мерзавец, алкаш несчастный!

Но изменить что-либо уже было нельзя, щенок остался и скоро превратился в маленькую копию своего папаши Четмана. Только глаза у щенка были не узенькие, а круглые и широко расставленные.

По счастливой случайности щенок не был выброшен на улицу. Сам Бонус принял в нем участие и подарил его охраннику своей фирмы, Алику. Алик назвал ее Даной и был своей собакой вполне доволен.

…Время шло. И вот морозным днем в самом начале января Дана ощенилась. У ее живота шевелилось семь туго набитых созданий, похожих на крысят. Их отцом был отличный черно-белый бультерьер Шер-Хан, привезенный из Чехословакии, и было похоже, что «французская» кровь их бабушки в щенках почти не проявится.

Каких-то два года прошло с тех пор, как в городе появился Четман, а бультерьеров развелось довольно много. Теперь город переживал настоящий бум, связанный с собачьими боями. Их никто не разрешал, но еще никто и не успел запретить. Вроде не криминал, не уголовщина… Тогда еще никто не сравнивал боевых собак с оружием.

С некоторых пор в город стали привозить из Туркмении свирепых среднеазиатских овчарок — алабаев, против которых не могла устоять ни одна порода. Это были достойные противники бультерьеров — огромные лохматые монстры с клыками леопардов и рычанием льва. Они вызывали в собаках инстинктивный страх сродни тому, который возникает у них при встрече с волком. Только бультерьеры, эти бесстрашные маньяки битвы, могли, вероятно, противостоять им, даже если им суждено погибнуть в огромных челюстях азиатов.