Глава 19

Глава 19

Помните, я в самом начале повествования говорил вам, что таких специалистов, как я, в сторожа не направляют? Что сказать? Наивная самонадеянная псина. Ошибся я.

О том, что моя подопечная умерла, в школу никто не сообщил. Обо мне вообще едва не забыли. Пока длилась вся эта суета с погребением, я чуть с голоду не сдох. Собутыльник Мироныч как-то ещё в самый первый день после смерти Полины Фотеевны появился в квартире и исчез навсегда. Ирина Фотеевна заболела и слегла, даже на похоронах сестры не смогла присутствовать. Есть такая поговорка: пришла беда – открывай ворота. Иными словами, родственникам, знакомым было не до меня. Но, как я уже говорил, мир не без добрых людей.

После похорон Полины Фотеевны меня забрал к себе один старичок (из соседнего подъезда) с очень смешной фамилией – Подопригора. Он работает сторожем в детском саду. Соответственно, и я теперь вместе с ним сторожу. Первое время я места себе не находил. Всё думал, скоро разыщут меня мои «школьники», уберегут от такого позора.

День прошёл другой, неделя. Никого нет. И я стал привыкать – к новому месту, к новому человеку.

Сказать, что мне здесь плохо, нельзя. Хорошие условия. Всегда в тепле. Еда нормальная. Правда, перешёл на домашнее питание. От детишек много всякой снеди остаётся. Скажу вам, очень даже вкусно, хотя по сухому корму скучаю. А ночью мне тут и вовсе раздолье – двор большой, есть где погулять, побегать. Помните, как мне раньше надоедала шлейка? А теперь вот скучаю по ней. Даже ночью иногда снится, как веду по городу слепого человека.

По ночам мой новый подопечный… Хотя, какой он мне подопечный? Нет, теперь это самый настоящий мой хозяин. Валерий Анатольевич. Так вот по ночам он мне читает книги. Жутко интересно.

Я всё время вспоминаю своего Сашку. Тот, хоть и слепым был, а тоже всегда мне читал книги. Положит на колени свой брайлевский дисплей и шуршит по нему пальцами. Пш-пш-пш… пш-пш-пш… Шуршит и всё произносит вслух.

Санька подробно рассказывал мне о своём приспособлении. С вашего позволения, и я расскажу вам вкратце о брайлевском дисплее. Очень полезная штука, но очень дорогая. К сожалению, купить такой прибор самому незрячему человеку не каждому под силу. Но в настоящее время в России этот вопрос находится на контроле у президента страны. Было бы неплохо, если бы такими приборами оснастили всех слепых детей.

С помощью такого дисплея слепой человек может даже на какое-то время забыть о своём недуге. Это электромеханическое устройство для отображения символов шрифтом Брайля. На бумаге такой шрифт – это просто выпуклые точки. А здесь вместо точек маленькие штырьки (тоже называемые «точками»), они выдвигаются через отверстия в плоской поверхности. Эта штуковина соединена с компьютером и взаимодействует с ним при помощи специальной программы экранного доступа. Почему приспособление называют дисплеем? Да потому что зрячий человек смотрит на монитор, а слепой «видит» пальцами на своём дисплее всё, что появляется на простом мониторе. В общем, человеку, изобретшему такой прибор, нужно поставить памятник. Он ведь дал возможность слепым людям полноценно работать, причём самостоятельно, за компьютером. А это, согласитесь, в наш век – большое дело. Очень большое.

Всё-таки интересно получается. Думал ли слепой изобретатель Брайль, что его детище через двести лет получит такое колоссальное развитие?

Да, добрые дела не умирают и не исчезают бесследно. Как говорил когда-то мой Иван Савельевич, доброе дело – это навсегда, оно может и через сто, и через двести, и даже через тысячу лет прийти на помощь. И я верю, что и мои (вернее, наши, собачьи) добрые дела люди никогда не забудут.

Но вернёмся в детский сад. Вы знаете, здесь тоже не всё было так просто. Первые дни я жил в каморке у старика и даже носа на улицу не высовывал. Ну, ночью понятно, гулял, а днём – как в засаде. Валерий Анатольевич предупредил:

– Смотри, Триха (это ещё один вариант моего имени), не кажи морду на улицу, а то выгонят нас с тобой отсюда. Здесь же детишки. Понимаешь?

Ничего я не понимал. Детишки-ребятишки! Ну и что? Да я этих существ люблю больше всего на свете, хотя они иногда мне и прибавляют забот. Я взрослого человека не могу обидеть, ну, а детей уж и подавно. «Выгонят!» За что меня можно выгнать? Да и куда? Отвезли бы в мою родною школу, и дело с концом. Зачем меня выгонять? Я же не какая-то там бродячая собака.

Но, в конце концов, заведующая детским садом всё-таки узнала о моём существовании. Слышу однажды разговор:

– Валерий Анатольевич, решили меня подвести?

– Упаси боже! – старик даже перекрестился. – Что вы, Людмила Алексеевна. Вы о чём?

Я подкрался к двери и стал наблюдать через щёлку.

– Ой, Анатолич, – подбоченилась заведующая, – неужели ты думал, что я ничего не узнаю?

– Вы собаку имеете в виду? – догадался сторож.

– Ну, а вы как думаете? – хмыкнула Людмила Алексеевна. – Конечно, собаку. Вы же понимаете, Валерий Анатольевич, что здесь дети. Да не дай бог какая комиссия, меня же сразу уволят. Не хватало нам ещё тут бродячих собак…

Ой-ой-ой! Что я слышу. Аж скулы свело от обиды. Да, в который раз вспоминаю дурацкое выражение, придуманное человеком, вот она, жизнь собачья. Опять меня в бродяги записали. В очередной раз судьба преподносит мне сюрпризы и выбивает из моих собачьих мозгов спесь и надменность. Дохвастался? Порода, благородство, образование, должность, имя у него царское! Тоже мне, царь нашёлся. Собака ты бродячая – вот ты кто! И докажи теперь, что это не так. По сути, ведь женщина права. У меня ни документов, ни шлейки с красным крестом, ни дома, ни подопечного, ни инструктора. И кто я, по-вашему? Да, чует моё сердце, нужно готовиться к худшему. Но старик мой оказался не из робких. Я вообще заметил, что пожилые люди часто бывают очень отважными. Слушаем дальше.

– Вот тут, Алексеевна, не соглашусь. Это не бродяжка. Это специально обученный пёс для защиты и охраны людей.

Во заливает! А впрочем, отчасти он прав. В задачи поводыря и эти обязанности тоже входят.

– Это вы сейчас, на ходу придумали? – съязвила заведующая.

– Вот вам крест, – старик снова перекрестился. – Честное слово.

– А откуда она у вас появилась? – насторожённо спросила женщина.

– Она… он, это пёс, – уточнил Валерий Анатольевич, – раньше присматривал, ухаживал за инвалидом. Инвалид умер. У родственников свои животные, в общем… ну, не захотели себе забирать. Вот я и подумал… дескать, пусть мне помогает. К детишкам он не лезет. Я его только ночью выпускаю погулять…

– Но на территории детского сада нельзя его выгуливать, – нахмурилась Людмила Алексеевна.

– Да что ж я, маленький, что ли, не понимаю? – рассмеялся старик. – Мы тут ни-ни. Только за оградой.

Признаюсь: соврал старик. Пару раз было. Первые дни он, видимо, боялся, что я убегу, и за ограду меня не выпускал. Но я в такую глушь забирался, что меня попрекнуть нечем – за котельную, в самый дальний угол территории. Иными словами, туда, куда дети и не доберутся. Сейчас, правда, старик отпускает меня за изгородь. Отпустит, а сам станет у калитки и как попугай твердит: «Триха, ты ж меня не обмани! Ты же никуда не убеги. Триха-Триха, я здесь! Ко мне, Триха! Триха, Триха, Триха…» Смешной старичок. Куда мне бежать? Я в своей жизни уже набегался. Как говорится, от добра добра не ищут.

– А документы на него есть? – продолжала допрос Людмила Алексеевна.

– Есть, конечно, – закивал старик, – но они у родственников остались.

– Это не разговор, – нахмурилась женщина, – я хотела бы на них посмотреть. Собака должна быть привитой. Должен быть специальный паспорт и так далее. Если ничего этого нет, пса придётся с территории сада убирать. Извините, Валерий Анатольевич, но я не могу с этим шутить.

– Хорошо-хорошо, Алексеевна, я всё принесу. Не волнуйтесь, – заверил мужчина.

– Вот и договорились, – согласилась женщина и вдруг добавила: – Анатолич, ну ты хоть покажи своего помощника.

Я вскочил, встряхнулся, лизнул нос (чтобы поярче смотрелся) и приготовился к смотринам.

– Трисон! – громко и нарочито бодро позвал меня Валерий Анатольевич и толкнул дверь. – Ко мне! Выходи, друг, хватит прятаться. Посмотреть на тебя хотят.

Я вышел, взглянул на заведующую и присел на порожек каморки.

– Ну, здравствуй, дорогой! – улыбнулась Людмила Алексеевна.

– Ав! – тихо ответил я, стараясь не напугать женщину.

– Ты смотри, – сплеснула она руками, – он отвечает!

Женщина подошла ко мне и, погладив по голове, предложила:

– А ну дай лапу!

«Видимо, проверяет мою выучку», – подумал я. Ну, держи, раз так хочешь – это для меня, как для вас сказать «привет». Лишь бы танцевать польку-бабочку не заставила. Хотя с вами, вернее с вашими правилами, и танго научишься выдавать. Я протянул Людмиле Алексеевне лапу, чем вызвал у неё щенячий восторг.

– Ух ты! – воскликнула она. – И точно умён! Ах ты, моя умница!

– А я что говорю, – гордо произнёс мой начальник, – умнейший пёс! И очень воспитанный.

– Да я, Валерий Анатольевич, и сама собак обожаю, – стала оправдываться Людмила Алексеевна, почему-то глядя мне в глаза, – ты не подумай, Трифон, что я такая бессердечная…

Никогда не думал, что из Трисона можно столько других имён вывести, да ещё и с ударением на первый слог.

– Не Трифон он, – поправил старик, – Триша.

– Триша! – повторила заведующая. – Ладно, дорогой, оставайся, но принесите мне все справки и документы! Договорились?

– Ав! – ответил я и кивнул.

– Молодчинка! – женщина снова погладила меня и почесала за ухом.

Точно, собачница. Сразу видно, любит собак. Ну что ж, это уже неплохо. Есть шанс не стать изгнанником.

Удивительно, но Валерий Анатольевич и впрямь каким-то образом раздобыл мои документы. Уж и не знаю, как ему это удалось, но через несколько дней мне даже позволил выйти из своего изолятора.

Первым из детей меня заметил мальчуган Борька. Увидев меня, он, ни секунды не раздумывая, бросился ко мне с распростёртыми объятиями. Так поступают обычно дети, в семьях которых живут домашние животные, и в первую очередь собаки.

– Собаська! Собаська! – радостно закричал Борька и, подбежав ко мне, почему-то решил сразу оседлать меня.

Вот так номер! Тут сто раз подумаешь, кто у него в семье живёт – собака или пони. Борькина попытка превратиться в лихого всадника не удалась, но он нисколько этим не огорчился. Мальчишка обошёл вокруг меня и обнял мою голову.

– Боря, осторожно! – предупредил Валерий Анатольевич. – Не сделай ему больно.

– Дедушка Валела, а как её зовут? – спросил Борька.

– Триша, – ответил старик.

– Тлиша? Плавда? – переспросил мальчик.

– Плавда-плавда, – рассмеялся старик.

Через минуту меня окружила ватага ребятишек, и каждый норовил ко мне прикоснуться. Одна девочка стояла в стороне и наблюдала за происходящим.

– Ну а ты что, Кристинка, не знакомишься с Тришкой? – обратился к ней Валерий Анатольевич.

– Я боюсь, – нахмурила брови девочка. – Она меня укусит.

– Нет-нет, Кристина, – замахал руками Валерий Анатольевич, – не бойся, деточка, это специальная детская собака. Она учёная и любит детей.

– Мне мама сказала, что все собаки злые и кусачие, – стояла на своём девочка, – и что подходить к собакам нельзя.

Старик оторопел. Видимо, не сразу нашёлся, что ответить девочке. Он откашлялся в кулак и подошёл к ней.

– Всё верно говорит твоя мама. Нельзя подходить к чужим собакам. А это наша, своя. Знаешь, как его зовут?

– Как? – спросила девочка.

– Тришка. Видишь, у него даже имя специальное. Не бойся, дорогая.

Никакие заверения и обещания девочку так и не убедили. Впервые она меня погладила только спустя несколько дней.

Вечером старик инструктировал меня:

– Ты знаешь, Трисон, хоть теперь ты и легализовался, всё равно веди себя очень аккуратно. К детям сам не лезь, не подходи. Сиди тут на порожке спокойно. Понял? Пойми правильно, ты же всё-таки зверь.

Ещё один зоолог. Вспомнил я Елизавету Максимовну, Сашкину бабушку. Но тут я согласился с хозяином.

– Ав! – Отвечаю.

Старик прав на все сто. Если сам подходишь к ребёнку, можешь напугать его. Потом докажи, что ты с добрыми намерениями решил подойти. Малышу может показаться, что собака на него хочет напасть. Да что там малыш. Иногда и взрослые пугаются. Представьте себе, к вам приближается чужая собака. Что у неё на уме? Конечно, у нас есть особые знаки, жесты, можно, подходя к человеку, вилять хвостом, делать глупую морду, прижать уши. Но вы же знаете, у страха глаза велики. Человек, испугавшись, не на хвост смотрит, не на уши, а на собачью пасть. А если сильно перепугался, то ему покажется, что пёс и зубы оскалил. Поэтому первое время я никогда сам в этих вопросах инициативы не проявлял.

А через месяц меня знали уже все ребята. Таскали мне конфеты, печенюшки, а Борька даже умудрялся из столовой в кармане приволочь котлетку. Я первый раз даже растерялся. Подходит ко мне и прячет руку в штанах.

– Пойдём, Тлиса, – загадочно так говорит, – я тебе сто-то показу.

Мы зашли с ним за угол сторожки, он вынул из кармана угощение и сунул мне в рот. Гостинец, конечно, славный, ничего не скажешь. Одно мне не понравилось: этот карапуз вытер об меня руки. Ну что ты с ним поделаешь. Ладно, я и не обиделся. Но пришлось потрудиться, чтобы привести свои одежды в порядок.

Мне очень понравилось наблюдать, как дети готовятся к какому-то утреннику. Взялись за руки и принялись водить хоровод. И песня у них весёлая. Но навеяла на меня кое-какие мысли. Сами послушайте.

– Цып-цып-цып, мои цыплятки, – поют дети, – цып-цып-цып, мои касатки…

Обычная детская песенка. Весёлая, задорная. Но почему-то мне вспомнился ларёк с нанизанными на шампуры цыплятами. Согласитесь, странно всё это. Вроде одно и то же. И там цыплята, и здесь. Но там их обжаренных и хрустящих вот-вот съедят, а здесь их касатиками называют. Да чего там ларёк с цыплятами-гриль! Я ведь и сам едва в мангал не попал. Как интересно устроена жизнь. Сегодня ты ходишь, зёрнышки поклёвываешь, а завтра тебя самого склюют и глазом не моргнут.

Признаюсь честно, мне здесь очень понравилось. Хотя совесть мучила – ведь где-то живёт слепой человек и мечтает о поводыре. А я здесь хоть и работаю, но если честно сказать, больше развлекаюсь.