НА ПЕРЕЕЗДЕ

Подскакивая на скользких буграх обледенелого, нечищеного шоссе, подкатила к железной дороге и встала у переезда машина. Это был военный вездеход, юркий «козлик» с зелёным брезентовым верхом. Грузовик с девушками-минёрами шёл за ним следом. Он остановился немного поодаль.

Егор Степанович рывком отворил дверцу «козлика» и выскочил на дорогу. Он приехал вместе с командиром роты и командиром батальона. Вместе они и пошли туда, где шоссе пересекали железнодорожные пути.

На переезде был укреплён красный флажок. Петров и комбат с минуту молча постояли возле него. Потом Петров сказал:

— Задачка хитрая, товарищ подполковник.

— Хитрая, — согласился комбат, — задачка хитрая, а решать её надо. Интересно, насколько тут промёрз грунт?

Петров постучал о землю рукояткой щупа, словно ждал ответа. Земля была твёрдая, как кость.

— Думаю, сантиметров на сорок — пятьдесят промёрзла.

— Да, — согласился комбат, — не меньше. Уже середина зимы, а место тут открытое. Снежный покров тонкий и сильно примят. Пожалуй, грунт мог промёрзнуть и глубже.

Красный флажок, означающий, что это место заминировано, был поставлен сапёрами Петрова всего несколько часов назад. Егор Степанович понимал, что обезвредить этот участок будет нелегко, потому и доложил комбату.

Мимо переезда прошло уже много людей. Они ничего не заметили. Взрывчатка была хорошо замаскирована, да и зарыта, видимо, глубоко в землю. Всё же минёры обратили внимание на переезд, почувствовали, что здесь не всё ладно. Во-первых, очень уж выгодное для минирования место. Взрыв сразу испортит и шоссе и железнодорожный путь. Во-вторых, намётанный глаз сапёров приметил кое-какие подозрительные мелочи. Возле переезда валялась припорошённая снегом дощечка. На ней были видны нерусские буквы. Похоже, дощечка оторвана от какого-то ящика. Не со взрывчаткой ли?

Потом обратили внимание на небольшие бугорки, выступавшие на снежном покрове дороги. Сняли снег. Бугорки были земляные. Такие остаются обычно, когда роют яму. Самой ямы, правда, не было видно. Но когда снег с переезда смели, на полотне дороги выступили края четырёхугольного колодца. Он был засыпан, но грунт в нём осел, получилось небольшое углубление — аккуратный ровный квадрат.

Зачем было фашистам рыть колодец на переезде? Вернее всего, для того, чтобы заложить взрывчатку. Много взрывчатки, колодец-то большой.

Петров встревожился. Накануне фугас, похожий на этот, взорвался невдалеке от переезда, в посёлке. Его пытались извлечь сапёры соседней части. Сперва они пустили в ход лопаты. Лопаты в промёрзшую землю не шли. Тогда стали долбить киркой. Ударили несколько раз, и произошёл взрыв…

— Значит, считаем, что грунт промёрз на полметра. Что вы намерены предпринять? — спросил после некоторого раздумья комбат.

Петров поднял на него глаза.

«Как же, правда, подобраться к фугасу? Тут возможны всякие ловушки. Узнать, какая у него взрывная система, пока нельзя. Минёры осмотрели всё вокруг, но не нашли ни электрических проводов, ни взрывного шнура».

— Может быть, это мина замедленного действия? — произнёс Петров. — Вряд ли. Слишком давно она поставлена, судя по тому, как замёрзла земля.

«Так что же? Пока не доберёшься до взрывчатки, секрета не раскрыть. Но как снять твёрдый, промороженный грунт? Не ждать же весны, когда оттает. И долбить землю нельзя. Костёр над фугасом тоже не разведёшь и электрическим током не прогреешь…»