Глава 13 Послания

Глава 13

Послания

Следующие несколько недель прошли в безутешном горе. Собаки проводят в наших домах 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, большую часть своей жизни, которая может продлиться лет до 17, так что они на самом деле становятся важной частью нашей собственной жизни, и не удивительно, что мы так тоскуем по ним. Мы видимся с ними чаще и дольше, чем со многими членами своих семей. Некоторые собаки представляют собой часть нашей жизни настолько значимую, что их кончина поистине повергает нас в отчаяние. Я просто не знала, как пережить эту потерю. Эйс была моим лучшим другом, родственной душой; жизнь без нее стала невыносимой. Я чувствовала себя виноватой и считала, что именно я убила мою ненаглядную Паппи, хотя прекрасно понимала, что, будь у меня выбор, я бы никогда не приняла этого решения. Единственным утешением было знание о том, что, в отличие от бедняжки Снупи, она умерла спокойно, в домашних стенах, у меня на руках.

Несколько недель спустя моя подруга, медиум Энн Хайнд, заехала навестить меня. Я очень любила Энн. Она принадлежит к числу тех людей, которые освещают дом одним своим присутствием, и у нее всегда находились чудесные слова мудрости, помогавшие по-новому взглянуть на те или иные тревожные ситуации. Много раз за время нашего знакомства именно она говорила нужные слова в нужное время. Разумеется, на тот момент я все еще переживала боль утраты, и, пытаясь утешить меня, Энн сказала: «Знаешь, она не хотела вечно быть собакой».

Она была права, Эйс были предначертаны более серьезные свершения, новые воплощения в человеческом теле. Я знала это, но боль моя не утихала. Она, возможно, будет жить дальше, но уже не со мной, и я вполне могу никогда не познакомиться с ней вновь.

Мы вышли на улицу и приблизились к «Продолжай Светить», розе, посаженной в честь Эйс. Энн попыталась понять, не получится ли у нее вступить в контакт с Эйс. Может быть, если бы я получила весточку от нее, какое-нибудь доказательство того, что она по-прежнему существует, я бы почувствовала себя лучше.

И тут случилось нечто экстраординарное. Стало жарко; тепло, казалось, исходит от цветков оранжевой розы. Было ощущение, что мы стоим лицом к костру. Конечно, полагать так было бы сумасшествием, ведь если бы цветы нагрелись до такой температуры, они бы пожухли в ту же минуту, но они и вправду излучали оранжевое свечение и были горячими. Мы чувствовали, как от жара краснеют наши щеки. После того как мы освоились с ощущением тепла и приняли его как знак того, что дух собаки находится вблизи нас, Энн вступила в контакт с Эйс и сказала мне, что у нее все в порядке, просто она тоскует по нам. Затем Энн сказала еще кое-что, от чего у меня из глаз брызнули слезы, потому что Энн была не в курсе подробностей болезни Эйс и событий, приведших к ее кончине. Она сказала:

– Эйс просит меня сказать, – она чуть замялась, – я не уверена, стоит ли говорить об этом, это не очень жизнерадостное послание…

– Прошу тебя, – взмолилась я, – о чем речь?

– Она говорит, что просит прощения за свои проблемы с туалетом, она очень сожалеет о том, как пачкала пол и все такое, и хочет поблагодарить тебя за то, что ты мирилась с этим и заботилась о ней.

Энн не могла знать – никто не знал – о тех проблемах с туалетом, которые выпали на нашу долю в последние несколько месяцев ее жизни. Об этом знала лишь Эйс, и это так типично для нее – пробраться через мыслимые и немыслимые преграды, чтобы извиниться. Господи, благослови ее.

Как бы то ни было, постепенно пришло ощущение, что все это закончилось. Период моей жизни, который, как я надеялась, я сумела оценить в полной мере, остался позади, повториться ему было не суждено. Эта черта объединяет все утраты. Мы никогда до конца не понимаем, прочувствовали ли мы истинную глубину возможностей, раскрывавшихся перед нами в процессе взаимодействия и общения с человеком или животным, когда они были рядом с нами. Я едва ли могла любить Эйс больше, чем любила ее на самом деле, и я могла находить утешение в знании того, что и она это знала. Вот и все. Больше мне ничего не оставалось. Правда, я временами задумывалась о том, была ли Эйс новым воплощением моего Снупи; никаких неоспоримых доказательств у меня не было, да и в любом случае я не хотела еще раз проходить через все это. Я знаю, что хорошие времена оказались более продолжительными, чем плохие, но я была так убита горем и это длилось так долго, что у меня появились сомнения, смогу ли я полностью справиться со своей потерей.

Не в пример случаям с другими собаками и лошадьми, я противостояла желанию «заполнить пустоту», оставшуюся после ухода Эйс. Я знала, что никогда больше не найду другой такой собаки. И знала, что если я заведу другую собаку, а она не окажется столь же умной, понимающей, сочувствующей, восприимчивой, я буду разочарована ею, что будет несправедливо по отношению к новому питомцу. Аналогичная история произошла, когда в возрасте 22 лет из моей жизни ушел Скай. Он прожил у меня 19 лет. Я даже и не пыталась найти ему замену. Я просто знала, что это не сработает. Он был конем, единственным в своем роде, и точно такой же уникальной личностью была Эйс. Как бы то ни было, но годы исполненного любви общения со Скаем и Эйс стоили того. Вся боль от их утраты была справедливой платой за радость, которую они оба дарили мне. Моя жизнь едва ли могла бы стать такой богатой и насыщенной, если бы их не было.