15 Трудовая неделя

He напивайся. Ходи на собрания. Ходи на собрания. Не напивайся. Позвони своему шефу. Выгуливай собаку. Дрессируй собаку. Работай. Не трать время, раздумывая о вещах, которые все равно не изменить. Займись спортом. Измени образ мышления. Суть в действии, а не мыслях.

Мне много раз приходило в голову, что в те первые месяцы на плаву меня удержали Анонимные алкоголики — именно потому, что загрузили тысячей Раздражающих обязанностей.

Ходи на собрания. Позвони своему шефу. Сходи на 90 собраний за 90 дней. Проведи моральную инвентаризацию. Спи. Работай над Четвертым шагом…

У меня просто не оставалось ни одной свободной минуты, чтобы заглянуть в винный магазин.

Глория продолжала нас игнорировать. Я чувствовал себя так, будто сидел на дне колодца.

Мне разонравилась квартира. Когда здесь жила Глория, мне хотелось возвращаться домой. Это она вдохновляла меня заниматься интернет-маркетингом. Теперь меня раздражали собственные стены. Я дрессировал собаку, перечитывал книги Сьюзан Конант, спал, ждал. Вот и вся жизнь.

Трезвость явно пошла на пользу моей работе. Коллеги говорили, что я «выгляжу отдохнувшим». А я начал медленно сходить с ума. Это единственное объяснение тому, чем я решил заняться. Моя идея была абсолютной прихотью и не имела смысла — может, в этом и заключался ее смысл. Я решил придумать новое слово и внедрить его в культуру при помощи сарафанного радио и вирусного интернет-маркетинга, раз уж последний был моей специальностью. Этакий офисный перформанс.

Со мной в агентстве работала двадцатишестилетняя девушка, выпускница Гарвардской школы бизнеса, особа умная и общительная, с пышными каштановыми волосами и фигурой а-ля Дженнифер Лопез. Она презирала косметику и была типичным отпрыском семьи врачей. Такие девушки всегда кажутся старше, чем на самом деле, — из-за выматывающих разводов и неприлично высокого IQ.

Однажды я заметил, что у нее больше тысячи друзей в Фейсбуке.

— Ух ты! — сказал я. — У тебя столько друзей…

— Ну, друзьями их можно назвать с натяжкой.

— Где ты их берешь? Мне кажется, я за всю жизнь встречал меньше людей.

— Я в Фейсбуке с момента его появления, — пожала она плечами. — Он же начинался как социальная сеть для студентов Лиги плюща. А я тогда училась в колледже. Это было очень умно. Можно заниматься рекламой, и…

С чего бы ни начинался разговор, рано или поздно она всегда переключалась на то, как ее знакомые (или знакомые знакомых) используют вирусный маркетинг. Поэтому некоторое время я просто смотрел на движение ее губ.

— …нужно только разработать стратегию продаж.

— Точ, — сказал я.

Пауза.

— Что?

— Точ. Ну, как точно, только короче. Сейчас все так говорят.

Она неуверенно кивнула:

— Ясно.

Я давно заметил: если невзначай обронить, что все делают или говорят так-то и это весьма перспективная идея, как все подхватывают на лету. Так что я не совсем лгал.

Коллега говорит:

— Что-то «Май спейс» не грузится.

А я ему:

— Точ.

Или клиент:

— Давайте обсудим на следующей неделе, как сделать компанию более социально активной.

— Точ.

У торгового автомата в буфете:

— Здесь все сорта кофе одинаковы на вкус. Только называются по-разному. Чистый маркетинг.

— Точ.

Однажды вечером, трясясь, как на нашем первом свидании, я набрал номер Глории. Она подняла трубку и первым делом спросила:

— Как Хола?

— Хорошо.

— А ты?

Я понял, что сейчас молчание было бы уместнее слов — слова привязывают нас к своим значениям, которые ничуть не отражают того, что мы хотим сказать, потому что изобретены не нами: мы унаследовали их от людей, которых даже и не видели никогда (точ — исключение).

— Я дрессирую Холу, — сказал я. — Она делает успехи.

— Хорошо.

— Большие успехи.

— О’кей.

Стрекот сверчков.

— Хочешь с ней увидеться?

— Думаю, я еще немного побуду здесь. Просто… Чтобы все обдумать.

Я вдруг подумал: так нечестно. Я чувствовал, что между нами натянулась хрупкая нить, которая разорвется, если я пошевелюсь или… или подумаю слишком громко.

— Правда, стало гораздо лучше, — продолжил я. — Тренер говорит, что она усваивает команды лучше, чем ее собственные собаки.

— Тренер?

— Мы ходим в школу дрессировки.

— О’кей.

— Да, — сказал я. — Как у тебя вообще дела?

— Хорошо. Все хорошо.

Звуки джаза на заднем фоне.

— Ты все еще ходишь… на собрания?

— Да. Каждое утро. Мне там нравится.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Отлично. А ты?

— Много езжу верхом.

— На Орешке?

— Нет, Бренда дала мне другого, Блэки.

Картинка из прошлого. Она передает мне официальное приглашение от матери приехать в Айову на Рождество, я смотрю на идеальный каллиграфический почерк, и меня все еще трясет после недавней реабилитации. Колеса шуршат по трассе, и этот звук отдается у меня в ушах.

— Что за Блэки?

— Ты его не видел. Он больше, чем Орешек. Прекрасная лошадь.

Это было тысячу лет назад. Мы сидим в самой Ужасной в мире комнате на Сент-Марк Плейс, на против старого видеопроката Кима. Я же вижу, ты сходишь по мне с ума, перестань убеждать себя, что это не так.

— Как Бренда?

У Глории непростые отношения с детьми. Она терпеть не может, когда рядом занимаются семилетки. Они окружают ее лошадь и тоненькими решительными голосами начинают указывать, что делать. Она говорит, что это какое-то нездоровое поветрие. Современное поколение детей будто из джунглей вышло. Для нее примером идеального родителя всегда была героиня Фрэн Дрешер из сериала «Няня»; этот сериал она с почти религиозной фанатичностью смотрела каждый вечер в 23.30. Конечно, пока жила с нами…

— А как Самба? — продолжал допытываться я. — Тим и Андреа?

— Хорошо. Я выезжаю каждый день. Да, я нашла работу на полставки…

— Работу?

— На воскресенье, всего четыре часа в неделю. Пеку блинчики с мясом.

— Звучит хорошо.

— Ну да.

— А ты?..

Мне снова тридцать, я морю себя голодом, она все время болеет, у нас нет лекарств, я работаю по ночам консультантом по обработке текстов, а она отвечает на звонки в последней общественной конюшне Манхэттена, нынче закрытой, и я каждый день благодарю Господа, что ее голос заглушает голоса, звучащие в моей голове.

— Что? — спросила она.

— Ничего.

— Марти, мне надо идти.

— Да, — сказал я. — Конечно.

— Береги себя.

— Точ.