А ПУТЬКА ВТОРОЙ ДЕНЬ ГОЛОДНЫЙ…
А ПУТЬКА ВТОРОЙ ДЕНЬ ГОЛОДНЫЙ…
Я у Маринки будто давно-давно живу. Всегда. Так я привыкла. И вдруг дверь зазвонила — дззз! Мы думали, Дед Мороз пришёл. И сразу побежали открывать.
А за дверью кто-то белый стоит. Большой. Ка-ак с себя снег стряхнёт — ух! Я смотрю, а это моя мама! Как хорошо, что она приехала! Я весь день так скучала. Все думали — мне весело, а я про себя скучала. Только сейчас поняла.
— Тётя Галя, — сказал Маринкин брат, — вот здорово! Вас отпустили? Вы тогда завтра пойдёте с девочками во Дворец пионеров! Ладно? Они меня сегодня замучили!
— Ой, я ведь ненадолго! — сказала мама. — Я, можно сказать, по делу…
— Всегда у тебя дела, — сказала Маринкина мама, — ты из-за своих опытов собственного ребёнка не видишь…
— У меня как раз к Тате дело, — сказала мама. — Меня ведь, Татуся, Путька прислал.
— Как это — Путька? — сказали все.
И мама нам рассказала.
Когда мы вчера уехали, Путька грустный-грустный домой пришёл. Я ведь ещё никогда не уезжала! Он сначала думал, что я пошутила. Как будто поехала, а сама спряталась где-нибудь: под столом или в коридоре, за маминым пальто. Он все места обошёл, где мы прятались, и нигде меня нет.
Тогда Путька лёг и глаза закрыл, будто уснул. Он решил мне показать, что ему всё равно. Спряталась — и ладно. Потом как вдруг вскочит! Он думал, я уже выглянула и теперь он меня сразу поймает. А меня нет!
— Тата в гости поехала, — объяснила Путьке мама.
Путька брови наморщил и внимательно слушал. Про Маринку. Про Дворец пионеров. Потом вдруг начал скулить. Так жалобно, будто я его совсем бросила.
— Перестань! — сказала мама. — Ты мне настроение портишь!
Путька хвостом помахал. Это он так извинился: я, мол, не хочу портить настроение, но что же делать? Не могу иначе! И ещё громче заплакал. Мама ему молока налила, а он даже не понюхал. Носом отодвинул миску и улёгся в углу. Лежит и плачет.
Потом он вскочил и схватил мои тапки. И начал с ними по комнате бегать, маме в руки их совать. Дал маме лапу, чтобы не сердилась, и заскрёбся в дверь. Он так всегда гулять просится.
— Иди, — сказала мама, — успокойся на ветерке.
И выпустила Путьку на улицу. Она же не знала, что он задумал. Она думала, он немножко побегает и вернётся.
Путька сразу побежал на остановку. Как раз подошёл автобус, и все стали садиться. И Путька тоже сел. Он тихонько забрался под скамейку. Его сначала никто даже не заметил. А кто увидел, наверное, подумал, что он с кем-то. А он один поехал. Меня искать.
Когда стали на последней остановке выходить, вдруг смотрят — собака! Без ремешка. Без намордника. И всем в глаза заглядывает. Будто хочет что-то спросить. На носу белое пятнышко, и брови морщит. Стоит около автобуса и не знает, зачем приехала. Город такой большой! Столько машин! Тени от фонарей бегают. Путька растерялся. Он ведь никогда в городе не был.
— Пёсик какой симпатичный, — сказал один дяденька. — Хочешь, я тебя с собой возьму, а?
Путька от дяденьки отскочил, и тут как раз шофёр из кабины вылез. И тоже Путьку увидел.
— Простите, это ваша собачка? — спросил дяденька шофёра.
— Почему — моя? — удивился шофёр. — Только мне и не хватало!
— Тогда я его возьму, если не возражаете, — сказал дяденька. — Он на вашем автобусе приехал, и никто его как будто не ждёт.
— Н-да-а, — сказал шофёр и ещё раз посмотрел на Путьку.
И вдруг Путька сел и протянул шофёру лапу. Он, наверное, решил с ним поздороваться. Или спасибо сказать. Он же без билета ехал.
— Постой, постой, — сказал шофёр. — Э, да я, кажется, этого пса знаю. Тебя как зовут? — спросил он Путьку. — Путька?
Путька хвостом завилял: обрадовался, что встретил знакомого.
— Жаль! — сказал дяденька, который хотел взять Путьку, и пошёл по своим делам.
А то бы он Путьку увёл. Может, он бы заставил его сад сторожить. Или бедных зайцев ловить. Нам просто повезло, что шофёр вспомнил Путьку. Сначала он маму вспомнил. Как он её на автобусе в город возил. А потом нас с Путькой. Как мы с мамой на остановке прощались и Путька ей лапу давал.
— Мы с тобой так из расписания выпадем, — сказал Путьке шофёр.
Он его в кабину взял и привёз обратно, к институту. Он хотел Путьку там высадить. Но Путька ведь меня не нашёл! Чего он будет вылезать? Путька снова шмыг в автобус.
Тут шофёр понял, что это неспроста. Значит, что-то у Путьки случилось, раз он такой печальный, скулит и домой не идёт. И шофёр взял Путьку на руки и принёс прямо к маме.
— Ваша собачка? — сказал шофёр маме.
— Путька? Что с тобой?
Мама так испугалась! Может, Путька под машину попал?
— Жив-здоров, — сказал шофёр и поставил Путьку на пол. — В город зачем-то подался…
Мама наконец всё поняла и стала шофёра благодарить. Она хотела его ужином накормить или хотя бы чаю дать, но он торопился: его люди ждут.
Потом мама Путьку успокаивала. Но он всё равно ничего не ел и тихонько скулил на своём матрасе. Мама его даже ночью гулять на верёвочке водила. Хотя ночью автобусы не ходят, она беспокоилась: вдруг Путька спрячется где-нибудь, а утром уедет с первой машиной. Его же не все шофёры знают!
— Вот тебе и простая дворняжка! — сказал Маринкин брат.
— Самая умная порода, — сказала мама. — Как заурчит автобус, Путька — лапы на подоконник и не отойдёт, пока все с остановки не уйдут. Ждёт…
— Пожалуй, придётся поехать руку ему пожать, — сказал Маринкин брат. — Я на него как-то и внимания не обратил.
— Я несколько раз с работы прибегала, — сказала мама. — Рамы у нас двойные, да кто знает? Выбьет стекло и ускачет. Глаза у него больно шальные. А ты чего молчишь? — спросила меня мама.
А я потому молчу, что мне перед Путькой стыдно. Я же о нём сегодня не вспомнила «и разу! Правда, Маринке я о нём рассказывала. А для себя — нет, не думала. Он за мной даже в город поехал! Один! Вот какой! Я думала — ему что? Он и с Димкой играть будет. А он вон какой!
— Ты меня подождёшь? — сказала я маме. — Я быстро оденусь!
Я вдруг испугалась, что мама без меня уедет. А я останусь тут под син-те-ти-чес-кой ёлкой.
Я ведь сегодня даже эскимо ела. А Путька второй день голодный…
— А как же Дворец пионеров? — закричала Маринка.
— Куда ты, Таточка? — сказала Маринкина мама. — Что ты, девочка! Не принимай близко к сердцу, ничего с твоим Путькой не случится…
А я уже пальто застегнула. Там такой крючок! Я раньше никак не могла застёгивать. А сейчас — сразу. Меня Путька ждёт!
Подумаешь — ёлка во Дворце пионеров! Я в прошлом году была, всё помню.
Чего одно и то же смотреть? Если бы совсем новое что-нибудь. А то опять ёлка! Тоже, наверное, син-те-ти-чес-ка-я…
Мне вдруг немножко стыдно стало. Я ведь видела ёлку во Дворце.
Я ведь просто пожадничала, надо бы Димке уступить, он не видел.
И мы с мамой скорее поехали.
Путька мне облизал всё лицо — так обрадовался. Он мне тапки принёс, потом — шарф, потом — мамины домашние туфли. Это он от радости просто не знал, что ещё принести.
Мы целый вечер по комнате прыгали. И мама над нами смеялась — будто мы так давно не виделись. А всего один день. Но это же так много, если весь день не видишь своего друга. И ещё — ночь.
Путька даже спать лёг у меня под кроватью. Сам перетащил туда свой матрас.
Мама говорит, что Путька боится: вдруг я снова исчезну?