СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ!
СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ!
Несколько раз меня приглашали сниматься в кино, когда по сюжету требовалась работа человека с собакой. Наверное, у меня внешность отъявленного киношного злодея. Или режиссёры попадались сплошь закоренелые антисобачники. Чем ещё объяснить, что приходилось играть исключительно вариации на одну сугубо отрицательную тему: этакого прибандиченного собачьего инструктора, натаскивающего очередного четвероногого киллера.
Пришлось «пострадать через это дело» и Ханычу. Прекрасный служебный пёс, в жизни своей не тронувший человека без очень веской на то причины, был вынужден изображать абсолютную невоспитанность и безудержную людоедскую злобу. Выставочный, то есть, образец «собаки-убийцы социально неприемлемой породы ротвейлер» прямым ходом со страниц сомнительной прессы.
Вплоть до того, что в одном фильме он должен был насмерть загрызть собственного хозяина, то есть меня.
Сообразите навскидку, как правдоподобно заснять кровавую расправу собаки над человеком, да чтобы никто не получил травм? Вот и на площадке сразу пошли рассуждения о комбинированных съёмках, о дорогостоящих спецэффектах, о похожем на меня манекене, который можно было бы отдать на растерзание псу…
Послушал, послушал я эти разговоры — и предложил Ханычу поиграть в мячик. А он, надо сказать, был великий охотник до этой игры.
Увидев, чем мы занимаемся, оператор схватился за камеру, а гримёр вынес и стал приклеивать мне к шее мешочки с искусственной кровью. Внешняя сторона этих мешочков имеет цвет и фактуру человеческой кожи, не знавши — не отличишь. Когда всё было готово, я хорошенько раззадорил кобеля, после чего сунул мячик себе за ворот свитера — и при очередном наскоке Ханыча картинно рухнул навзничь.
И дело пошло! Ханыч упоённо вертелся и хлопотал надо мной, рылся мордой в вороте свитера, стараясь скорее добраться до любимой игрушки, я отталкивал его, орал дурным голосом и конвульсивно подёргивался… Киношные ужасти получились что надо. Особенно крупные планы, где было отчётливо видно, как огромные клыки пропарывают «человеческую кожу» мешочка и наружу брызгает густая алая «кровь». Что характерно, я при этом не получил ни царапины. И не боялся, что получу. Уж кто-кто, а Ханыч, имевший богатый опыт реальной борьбы с человеком, отлично знал, где кончается бутафория и начинается живое уязвимое тело!
Рабочее название той картины было «Молчаливый убийца». Как её назвали в прокате и вышла ли она вообще на экраны — честное слово, не знаю, не интересовался.