Детско-юношеский максимализм Глава седьмая

Детско-юношеский максимализм

Глава седьмая

Лучше юношеский максимализм, чем старческий маразматизм.

artexplorer (с)

Лайка Казан взрослел. Ему исполнилось восемь месяцев. Он перестал дома делать свои делишки, научился гордо поднимать заднюю лапу и щедро орошать кусты, громко заявляя миру о себе. К восьми месяцам он стал очень задирист к другим кобелям. Первое, что он предпринял на собачьей площадке, это жестоко подрался с русско-европейской лайкой Пыжиком. Подрался до крови. Дырки остались на память у обоих. С этого дня больше мы гулять вместе с Пыжиком не могли. Вскоре мы вообще, мало с кем могли гулять: ни с двумя немецкими овчарками Арго и Бароном, ни с доберманом Диком, ни с метисом лайки Диком. Ещё чуть позже случился конфликт с московским сторожевиком Бари, причём Бари хотел прибить не только Казана, но и меня заодно. С остальными кобелями поменьше Казан держал нейтралитет, лишь бы не гавкали на него. Правда, на него поплёвывал черныш Генри, но он и не собирался выяснять, кто старший на площадке, так как был уверен в себе и твёрдо знал, кто этот старший на самом деле. Суки в счёт не шли.

Зато у Казана теперь были хорошие друзья: ризен Кешка, тигровый боксер Дэник, цверг Билли Бонс. Вместе эти друзья строили всю собачью площадку. Вместе они и начали ездить на длительные прогулки в Измайловский и Кусковский парки. Мы специально стали их почаще вывозить на пяти-шести часовые прогулки, дабы спускать пары. Билли Бонса обычно в дальние вылазки с собой не брали, а вот когда на дорожках парка появлялось трио, состоящее из молодых, крупных кобелей, многие собачники стали нас обходить стороной. Первая же вылазка в Измайловский парк привела к хорошему результату по воспитанию наших драчунов. Шкодили все трое неимоверно. Для начала Казан нашёл кучу лошадиного помёта и пришёл в такой экстаз, что тут же вспомнил о своих охотничьих задатках. Дабы правильно начать охоту на дичь в парке, Казан поступил по-волчьи, извалявшись в конском навозе по самые уши. Кто не знает, зачем это делают собаки, рассказываю, собаки, таким образом, изничтожают свой собственный запах. Это делается для подхода к потенциальной добыче с подветренной стороны. Добыча не должна ощущать запаха псины. Правда, многие городские собаки делают это исключительно для собственного удовольствия, но корни этого явления, все же лежат очень глубоко.

Прогулка началась многообещающе. Все три пса впервые попали в лес и теперь, молча, растворились в кустах. Сначала они, как следует, нанюхались новых запахов, потом поняли, что можно беспрепятственно рыть землю и пить из луж, потом души всех троих запросили приключений, а где их взять? И началась засадная охота на любых пробегающих мимо и ничего не подозревающих собак. Ризен Кешка, боксер Дэник и лайка Казан вынюхивали жертву и неожиданно вылетали на неё из кустов, исключительно с целью попугать. Для начала они до смерти напугали среднего пуделя, который мирно нюхал цветочки, ожидая свою хозяйку, потом шуганули спаниельчика, а потом! Потом они нарвались хорошо. По узенькой тропинке парка шёл мужик с кобелем взрослой кавказкой овчарки. Шли они, себе своей дорогой никого не трогая, и тут три наших дуремара вылетели на них из кустов и обступили их кольцом. Это они сделали зря и тут же поняли свою ошибку сами. Кавказец вырвался из рук хозяина и нацелился на Казана, который скакал перед его мордой, аки вошь на гребешке. Казан был нагл и самоуверен, но не идиот. Сразу осознав, что дядя кавказец шутить не будет, лайкан тенью растворился в кустах. Ризен Кешка, зашёл сзади кавказца, однако увидев позорное бегство Казана, тоже отступил назад и растворился в тех же кустах. Один боксёр Дэник, а он всегда был самым честным и прямолинейным из друзей, ещё постоял пару секунд, но тоже не рискнул нарываться в одиночку, да ему и самому ещё года не было.

После этого случая друзья стали осторожнее, но не более того. Драк они заварили много. Сейчас Вы скажете, а где же были Вы хозяева? Куда смотрели? Отвечу, зачастую мы просто не успевали добежать до места преступления, а водить собак по огромному парку на поводке было жалко, да не опытные мы все три владелицы были на тот момент. У всех у нас это были первые собаки, а как известно в такой ситуации учиться взаимопониманию приходится всем.

Вообще ездили мы много, практически каждый выходной. Бывали курьёзы, как в этой истории.

Бешенной хозяйке семь верст не крюк

Решили мы однажды с хозяйкой боксера Дэника съездить в парк Кусково. Ездили мы всё время на электричке. Собрались. Настроение отличное. Псы почувствовали, что грядет интересная и длительная прогулка, потому что знали, если мы берем с собой маленькие рюкзачки, значит, идём гулять надолго. По дороге мы купили себе копченую курицу, дабы не проголодаться, водички и отправились к железнодорожной станции. Настроение у собакевичей улучшалось на глазах. Пришли на платформу. Идет электричка. Расписание мы посмотреть не успели. Я и говорю хозяйке Дэна:

— Поехали.

Она, как почуяла что-то:

— Да ты не торопись, говорит, — давай расписание посмотрим, вдруг электричка не останавливается в Кусково.

А на меня то ли жара накатила, то ли ослиное упрямство, скорее всего и то, и другое, пру своё и всё тут:

— Да, поехали, там все останавливаются. Нам ехать всего две остановки, ну может, одну проедем лишнюю, ерунда.

Думать было некогда, электричка остановилась, и мы впрыгнули вместе с собаками в вагон. Сели недалеко от двери, приготовившись выходить через остановку. Лайка Казан и боксер Дэн ерзали на месте, словно заводные, в окошко тянуло незнакомыми запахами. Электричка разогналась и лихо проскочила следующую станцию, не сбавляя хода, а нам почудилось, что электричка и вовсе набирает ход. Мы переглянулись между собой, и я бодро выдала:

— Вот и отлично. Сразу остановимся в Кусково.

Однако, по матюгальнику раздался голос машиниста:

— Уважаемые пассажиры, электропоезд проследует до города Железнодорожного без остановок.

— Ёкарный бабай, — только и вырвалось у меня.

Хозяйка Дэна буравила меня глазами цвета безоблачного неба. Но поскольку она была по специальности доктором, она сдержалась, лишь по её лицу скользнула легкая улыбка, а голубые глаза прищурились:

— Расслабься. Теперь до славного города Железнодорожного нам ехать не меньше 35 минут.

Тем временем лайчонок с боксёрчиком рвались к выходу.

— Гулять, скорее гулять.

Запахи леса уже доносились в открытое окошко.

Однако поезд на всех порах мчался вперед. Больше всех возмущался Дэн. Он уже весь извёлся и теперь охал и стонал от нетерпения. Хозяйка, его успокаивала:

— Дэн, вот приедем в город Железнодорожный, сядем на электричку в обратную сторону и погуляем, — затем она посмотрела на изнывающего лайчонка, — Казаша, не ерзай, курицу пока есть не будем. Ложитесь вот ребята под лавки, и едем в славный город железнодорожников.

Собакам очень не понравилось наше предложение, они не понимали, что поезд остановить мы могли, разве что — СТОП-КРАНОМ, за что, неминуемо попали бы в отделение милиции и отделались не малым штрафом. А за гавканье на власти, штраф могли бы и утроить. Настроение у всех начало портиться.

Минут через сорок мы прибыли в город Железнодорожный и вывалились на платформу. Дэн и Казан рвались вперед:

— Скорее, скорее пошли отсюда. Вон туда в кусты и дальше…

В этот миг раздался голос диспетчера:

— Уважаемые пассажиры, через пять минут с платформы номер три отправится электропоезд до Москвы.

— Ура! Ждать не пришлось. Сейчас мы поедем обратно в Кусково.

Оглядевшись вокруг, мы поняли, чтобы попасть на означенную платформу, нужно быстро перебежать длиннющий мост и через сорок минут, мы будем в Кусково с обратной стороны. Подтянув к себе поводки с собаками, мы начали заталкивать изнывающих псов на лестницу. Псовые дружно сопротивлялись. Дэн грозно загавкал, Казан утробно зарычал. Подгоняя пинками питомцев, мы вскарабкались на мост. Протащили до нужной платформы и приготовились к посадке.

Но тут, снова раздался голос диспетчера:

— Уважаемые пассажиры, в связи с изменением расписания поезд до Москвы отправится с первой платформы через десять минут.

Кинув взор в сторону указанной платформы, мы поняли, что нужно еще раз перейти мост, вернутся на ту платформу, с которой мы только что ушли и там дожидаться поезда. Но вот как объяснить псам, что нужно еще побегать в жару по ступенькам?

Под злобное пыхтение любимцев мы потащились опять через мост. Спустились на платформу номер один. Десять минут мы с хозяйкой Дэна боролись за гордое звание «альфа». Началось выяснение с нашими питомцами, хотят ли они ещё куда-либо ехать. Оба огрызались, рычали и упирались всеми четырьмя лапами.

От нашей стайки пассажиры шарахались в разные стороны. Дэн поигрывал мускулами под тигровой кожей, Казан ненавязчиво показывал клычки и нам, и публике. Подошла электричка. Волоком затащив собак в вагон мы устроились в отдельном купе. Впрочем, желающих сидеть с нами и нашими раздраженными собаками и так не было. Электричка разогналась, проехала одну станцию, не останавливаясь, вторую, раздался голос машиниста:

— Уважаемые пассажиры, электропоезд из Железнодорожного следует до Курского вокзала с одной остановкой «Серп и Молот». Это та остановка, на которой собственно, мы садились.

Пересказывать какой нервный смех начался у моей подруги, не буду. Сколько добрых и ласковых слов я услышала о себе! Сколько яда я проглотила? Какими глазами на меня смотрели собаки и подруга! Вспомнили про Сусанина, хотя к полякам мои родственники никакого отношения не имели. Единственное, что я смогла возразить на это:

— Друзья, запомните два золотых правила психотерапии!

Правило первое. Мелкие тревоги — это пустяк. Правило второе. Все тревоги — мелкие.

Но отклика в душах остальных, конечно, не нашла. Подруга только съязвила, глядя на мою бодрящуюся физиономию и широкую заискивающую улыбку:

— Покажите мне человека, у которого ВСЕ хорошо, и я найду у него шрам после нейрохирургической операции!

В итоге на нервной почве мы достали курицу и слямзили ее поделившись с боксером и лайкой, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед ни в чем не виноватыми собакевичами. Когда мы прибыли на станцию «Серп и Молот» и выкатились на платформу, желания гулять уже не было ни у кого. В общей сложности мы прокатались два с половиной часа, вконец измучив собак и себя. Единственной отрадой в нашем путешествии и приятным воспоминанием о прогулке осталась курица. Смачно плюнув на перрон, мы отправились восвояси на свою собачью площадку. Впрочем, и там собаки гулять в тот день отказались.

Это небольшая зарисовка, но с поучительным моментом. К восьми месяцам жизни Казанчика, я поняла, что лаек нужно выматывать до полного изнеможения, именно тогда с ними становится легче управляться, да и многих подвигов можно будет избежать.

Но это отступление.

В восемь месяцев Казан начал свои побеги. Он хорошо изучил все мои действия и привычки, и теперь правильно полагал, что если имеешь хорошие мозги, можно много достичь в этой жизни не удручая свою дураковатую хозяйку и не обременяя её слабый ум, слишком активными действиями, которые она не в силах правильно истолковать. Побеги Казан совершал с регулярностью два-три дня, занимавшие по времени не менее двух-трёх часов. Делал он это так. Мы приходили на площадку, Казан делал вид, что он осматривает территорию, ждёт друзей, вынюхивает кошек, но, как только калитка отворялась, и в неё заходил кто-то из собачников, Казан пулей вылетал в калитку и скрывался со скоростью звука. За ним вылетала я, но догнать его было, все равно, что бежать за ветром. С этого времени я приобрела хорошую физическую форму, так как наматывала круги по району, боясь, что Казан, ввяжется в какую-нибудь переделку. Обычно я его находила либо на помойках, где он копался в отбросах, либо гоняющимся за бродячими псами с целью выяснить свои силы и физическую подготовку. Точнее — подраться бегал.

И вот в один из таких дней Казан убежал, а я никак не могла его найти. Обежав уже в четвертый или пятый раз весь микрорайон, обойдя все подворотни, все стоянки машин, где могли быть псы, охраняющие эти самые стоянки. Рыдая, что я не справляюсь с собственной собакой, я пробегала мимо большой заброшенной, точнее «замороженной» стройки и услышала громкий собачий лай. Сообразив, что, возможно, там Казан заварил очередную кашу, я влезла под забор стройки, потому как ворота были закрыты. Я наткнулась на прелестную картину. Рядом с большим котлованом сидела огромная стая бродяг в количестве восьми-девяти крупных разномастных псов. Стая сидела кругом, в центре круга стояла течная сука, на которой висел весь всклокоченный, с помятой шерстью мой Казан. Процесс женитьбы шёл полным ходом. Мой мальчик развязался в почти, что детском возрасте безо всякой помощи секс-инструкторов. По его виду было понятно, что даму сердца он отбил в борьбе, что он весь покусан и что псы, больше с ним связываться не желают, а поэтому уступили ему пальму первенства. Сука была страшной, облезлой и в годах. Я, было, сунулась снять его и наказать, но не тут-то было, вся стая развернулась ко мне и с глухим рычанием псы начали прижимать меня назад к воротам забора, куда я благополучно и вылезла, понимая, что здесь на стройке, мои кости найдут не скоро. Так я и просидела у ворот, не помню, сколько времени, пока не закончилась свадьба, после чего под воротами показалась довольная ушастая голова Казана. Я обругалась, треснула его поводком. Казан даже не обратил на это никакого внимания. Он покорно подставил шею, чтобы я прицепила поводок, и сам пошёл домой. Дома он навернул хорошую миску еды и завалился спать, оставив меня в глубоких размышлениях. Тогда у меня закралась «плохая мысль», — наверное, я не справлюсь с этой скотиной, и мне придётся его отдать какому-нибудь охотнику. Угу. Семена любви были посеяны глубоко.