4

Легкий возглас прервал в этом месте речь полковника.

— Как вы сказали — Старостин?

— Да, — повторил полковник, — Старостин.

— А имя?

— Афанасий.

Лицо бухгалтера внезапно покрылось смертельной бледностью. Он схватился рукой за сердце и, казалось, упал бы, если бы не откинулся на спинку кресла. Мы с тревогой и недоумением смотрели на него. Старостин — фамилия бухгалтера. Но какое это могло иметь значение? Мало ли однофамильцев на свете?

Что с вами, Василий Степанович? — осведомился Сергей Александрович. — Вы не здоровы?

— Нет, ничего… Уже ничего, благодарю вас, — отвечал тот. Голос его звучал глухо, незнакомо. — Нет, право, ничего, продолжайте, прошу вас, — повторил он через минуту уже своим обычным тоном, видимо, овладев собой. — Что-то немного с сердцем, но уже прошло… Продолжайте, пожалуйста, это очень интересно… то, что вы рассказываете. Так вы говорите, что он… этот убитый юноша… вел себя героически?

Да! подтвердил полковник. — Так, как и надлежит вести себя советскому воину. Но, может быть, лучше отложить мой рассказ до другого раза? Вы все еще бледны…

— Нет, нет, — решительно запротестовал бухгалтер. — Мне уже хорошо. Не нужно откладывать. Извините, что прервал вас… Больше этого не случится.

Он действительно успокоился и дослушал начатую историю до конца, не проронив больше ни слова.