МЫ УЧИМСЯ ЛАЯТЬ

МЫ УЧИМСЯ ЛАЯТЬ

Сегодня воскресенье. Мама книжку читает. У неё совсем не остаётся времени на художественную литературу. Она только в воскресенье может почитать. А Путька спит. Он во сне даже язык высунул. Не совсем, а только чуть-чуть. Розовый. Путька во сне брови морщит. И покряхтывает немножко. Он сегодня устал, потому что мы в лес ходили. За земляникой. Мы землянику на хлеб мазали, как варенье. И сахаром посыпали. Вкусно! Обратно я Путьку на руках несла. Он сам попросился. Ноги уже не держали его.

Мама читает, а Путька стонет во сне. Но мама не обращает внимания. Она как будто не слышит.

— Он заболел? — говорю я. — Заболел?

— Путька? — удивляется мама.

— Ну да, — говорю я, — он почему-то стонет.

— Да нет! Это ему просто сон снится.

— А что ему снится?

Мама на Путьку посмотрела. Он на боку лежит, и ресницы у него дрожат. Он вдруг так громко крякнул! И лапками дёрнул, двумя, которые в белых тапочках.

— Он как будто за бабочкой гонится, — говорит мама. — А бабочка от него улетает. Или за стрекозой.

— А сейчас?

Путька на другой бок перевернулся и как засопит…

— А сейчас он будто на ромашках лежит: много-много ромашек, — говорит мама. — Солнышко сверху припекает, и ты комаров отгоняешь: раз, раз!

— Чем отгоняю?

— Ну, не всё ли равно, — говорит мама. — Веточкой!

— А зачем?

— Ты мне дашь спокойно почитать? — говорит мама. — Просто удивительно, как ты не умеешь себя занять. Нет, у тебя совсем не мой характер.

— А чей? — говорю я.

Но мама ничего не успела ответить. К нам Димкин папа пришёл. Они с тётей Клавой, оказывается, едут в театр. Вот только у него галстук никак не завязывается. А тётя Клава платье гладит, она не может от утюга отойти.

— С удовольствием помогу, — говорит мама.

Она же просто читает. Ей советовали прочитать этот роман, но она ещё раз убедилась, что нельзя доверять чужому мнению. Так трудно найти хорошую книгу. В институте только специальная литература.

— У нас в городе огромная библиотека осталась, — говорит Димкин папа.

Он смотрит в зеркало, как мама завязывает ему галстук.

— Не жмёт? — спрашивает мама.

— Терпеть не могу этот хомут, — говорит Димкин папа.

Он так называет галстук. Он, оказывается, не любит галстуки. Он бы век их не носил. Он бы ходил в рубашке нараспашку или вообще в ковбойке. Он даже в Москве без галстука выступал. И чувствовал себя в своей тарелке.

— А зачем же вы его надеваете? — говорю я.

Я и не заметила, как Путька проснулся. Он уже сидит и топорщит брови. У него над бровями такие симпатичные ямочки. Он о чём-то думает. Путька смотрит в зеркало на Димкиного папу. Он его в майке видел, когда Димкин папа делает зарядку в коридоре. Он его в плаще сколько раз видел. Но в галстуке он его никогда ещё не видел. Путька, наверное, не узнаёт его в галстуке.

— Ты чего, Путька? — спрашивает Димкин папа.

«Ввва!» — говорит Путька.

— Ого! Он учится лаять!

«Ввва! Рр!»

— Совсем хорошо, — говорит Димкин папа. — А ну, ещё раз!

Димкин папа поправляет галстук и надевает очки.

У него толстые очки. Он в них всегда ходит. Мы с Димкой меряли — через эти очки совсем ничего не видно. Он, наверное, какой-нибудь секрет знает, чтобы через них смотреть.

— Удивительно глупый щенок, — говорит мама. — Скоро на меня залает!

— Почему — глупый? — говорит Димкин папа. — Просто любит порядок. В очках — значит, и ходи в очках. Наблюдательный.

— А как вы узнали? — говорю я.

Правда ведь! Как он очки надел, Путька и успокоился. Даже вильнул хвостиком. Значит, он Димкиного папу узнал. Он вовсе не на галстук лаял!

— Секрет, — смеётся Димкин папа.

У Димки весёлый папа. Высокий. Ему в каждых дверях нагибаться надо, вот он до чего высокий. Для него надо особые двери строить! Он с нами песни поёт: «Ты сегодня мне принёс кошку дохлую за хвост!» И припев поёт: «Ландыши, ландыши, целый букет!» Он с нами громко поёт. Он говорит, что с нами отдыхает.

— Спасибо, бегу! — говорит Димкин папа. — Если Дима заявится, вы уж, Галя, не гоните его!

— А вы не боитесь его одного оставлять? — говорит мама.

— Большой парень, — говорит Димкин папа. — Вчера кошку откуда-то приволок. Злющую, рыжую. И градусник ей ставил.

— Вы ему позволяете? — спрашивает мама.

— Хотел вчера выдрать, — говорит Димкин папа, — да его и так кошка всего исцарапала. Градусник вот опять разбил, это скверно.

— У кошек ведь тоже бывает бешенство, — говорит мама.

— Вполне нормальная дикая кошка, — говорит Димкин папа. — Он ей градусник, она ему когти.

По справедливости. А у меня в больнице градусников не хватает.

— Всё-таки надо бы проверить эту кошку, — говорит мама.

— Её и след простыл, — говорит Димкин папа. И уходит. Он весёлый ушёл. Ему мама галстук так красиво завязала.

— Ты что же хорошего человека облаял? — говорит мама Путьке. — Ну-ка, поди сюда!