Дети — цветы жизни. Пятеро

Дети — цветы жизни. Пятеро

Нельзя сказать, что они меня разбудили. Из тех 2,5 часов, что я провела лежа, спала от силы минут 20. Каждые 10 минут (я засекала) поднимался такой скулеж — хоть вешайся. Варя от детей периодически сбегала, я ее обратно загоняла. Детки ползают по всему загону, то холодно им, то жарко, то есть надо, то один на другого залез… Какой-то из щенков все время норовит к петле присосаться, а из петли идет что-то жуткого зелено-бурого цвета. Только пристрою пеленку Варе под хвост, начинается великое переселение народов.

В конце второго часа я уже озверела и непедагогично прошипела: «Дети! Хорош базлать!» Весь день, понимаешь, у мартена. А они…, они…, сволочи маленькие… шустрые такие… ВСЕМ СПАТЬ! На счет три выключаю свет. Не помогает. Я уже думала плюнуть на все, ну пусть пищат, работа у них такая, но ведь это невозможно! Такой визг, писк и верещание — как в женской бане, когда мужик зайдет. Вскочу — посмотрю: не задавили кого? Все в сборе? По хвостам: один, второй, третий… Сбиваюсь. Опять: раз, два, три, четыре, пять… Ну и славно, вот и спали бы себе.

Младенцы, говорят, едят или спят. А это что? Черти какие-то, а не младенцы. У меня крыша едет. Я спать хочу.

И ненавижу ветеринаров. Я же говорила — там еще есть! Иваныч к нам так и не приехал, сейчас на операции, телефон отключил. И я ему с вечера не дозвонилась, другие «по ночам не выезжают», третьи еще чего-то…, суки в ботах они — вот кто! А Ольга в 9 вечера домой ушла, звонила потом, но мы тогда — ах, молодые, наивные! — спать собирались.

Последнего я одна приняла, да. Собственно, Варишна сама родила. Она в очередной раз выбралась из загона, привалилась к кровати, печально посмотрела мне в глаза, кряхтонула пару раз, потужилась, встала, ойкнула, и на руки мне (еле успела подставить!) упал мокрый комочек.

Опять без последа, ешкин хвост. Я его тряхнула пару раз, Варвара — облизала, протерли его, я бы даже сказала — натерли, и — к титьке. Боялась, что он не дышит, но ничего, пыхтит вон… Последыш.

А Варик — умничка. Горжусь!

В данный момент мать-героиня спит тревожным сном, ноги дергаются (как будто бежит, не схватки!), малышня опять распищалась. Пожалуй, лягу в загон, чтобы все были под рукой, а то к концу ночи у меня кукушка, точно, съедет. За окном уже поют. Кукушки, там, соловьи, воробьи, а у меня тут свой хор…, имени Пятницкого. С ансамблем песни и пляски.

Какого они цвета? Да черт их знает. Серые. Темные. Все одинаковые — по окрасу, кто-то чуть светлее, кто-то потемнее, пока не понятно.

Ой! Маленький Димыч спит и подвывает, и подгавкивает во сне! Смешно… Как большая собака! И лоб хмурит.

Кстати говоря, не уверена, что все 3 последа ЕЩЕ НЕ ВЫШЛИ. Пока я… хм… спала, Варвара что-то подлизывала, я не успела рассмотреть — собака удалилась в коридор. Оно или нет — не известно.

Дети улеглись — полежу и я. Всем доброй ночи!

… Не спится. Как думаете, можно последнего щенка Сумерки назвать? Ночной ведь он, Маленький крадущийся тигр… И с чувством юмора у него все в порядке. Сумерки, ты как? А четвертого — Владом. В честь форумчанина Влада из Москвы. Он так старательно звал малыша рождаться! Даже подзывалку специальную придумал: «тпрусь… тпрусь…» Написал, как опытный папаша двоих детей, что после такого приглашения щеночек просто обязан показаться на свет — хотя бы из любопытства, что еще за «тпрусь» такой.

Это черти какие-то, а не младенцы!

Завтра — большой парад и инвентаризация, надо бы с именами определиться. Первая девица — Ольга Стоцкая, вторая — Сафи, третий — Димыч, четвертый — Влад (?), пятый — Сумерки (?), шестой, седьмой…, шучу.

Мы сделали это!

И наступила благодать: дети спят и молчат!

День второй

У нас воду отключили. Всю. Ни холодной, ни горячей. Позвонила в ЖЭК, говорят, профилактические работы. Холодную обещали скоро дать. Хорошо, хоть у меня небольшой запас воды есть, но тут надо все конкретно мыть, чистить, стирать. Включая нас с Варварой. А воды нет.

Малышня поела и спит. Варя тоже. Я ее накормила (дала банку консервов, они все-таки легче, чем сухой корм, предложила молока, творога, воды с медом). Спросила насчет «гулять» — не хочет. Спит. Звонила Иванычу. Обещал приехать часа через полтора-два.

Теперь я поняла, зачем форумчанин Такир советовал купить туристический коврик для себя. Чтобы рядом спать! Но моя кровать в полуметре от загона, думала, так обойдемся…, ан нет! Под утро я самую горластую к себе взяла спать. К шее пристроила, обняла ее, укрылись мы с ней теплым одеялом и дрыхли. Малипуська пригрелась и спала. Мне от этого крохотного тепла и доверия так хорошо стало, что я, как ни странно, тоже счастливо задремала.

Теперь нужно в загоне все прибрать и организовать малышам теплое место. Я бы с дорогой душой, но ведь Варишна течет, а они на одном месте не спят, из таза с грелкой выбираются. Не могу сказать, что эти дети все время пищат. Я уже научилась хитрить, что ли…, уже начинаю понимать — чего им надо… А нужно им, как правило, мамку, титьку и чтоб тепло. Думаю, не включить ли им настольную лампу? Или теплой воды налить в бутылки и пристроить к ним загон для обогрева, но столько воды в доме не найдется.

Сейчас Варваре чай разводила с молоком в ее миске, а потом взяла ложку, зачерпнула и попробовала — не сильно горячий ли? Потом только до меня дошло, что пью из собачьей миски, а могла бы, например, померить температуру, сунув в чай палец. Куда там! Я готова сама щенков облизать, «прокакать», лечь с ними в загон и укрыться теми же подстилками.

А малышня смешная, да. Сегодня долго их рассматривала: я же не видела никогда маленьких мастифов да и вообще щенков не видела — никаких (кто не знает, Варвару я взяла годовалую). Шубки у них — как у медведей — бурые с рыжим отливом линялого такого оттенка. Между нами говоря, ночью я испугалась, что они лапами запутаются в «различительных» нитках и их сняла, теперь пожинаю последствия — все дети на одно лицо. Сейчас буду восстанавливать историческую справедливость.

К моему понимаю счастья («когда дети сытые и спят») прибавилось еще одно: ах, если бы была вода!

Я бы тут горы свернула! Та-аак… первое счастье кончилось.

(Тоном учительницы с миленьким кукишем волос на затылке): «Любимчиков у меня не будет!» Хотя сердце мое с Сафи. Найти бы, которая она. Во-от эта — самая мелкая и самая такая… ненастырная, пищит, но если у соска места не осталось, будет тактично мусолить ухо братца…

Я поняла: самый кайф — это ломануться всем к одному соску и отодвинуть круглой башкой всех остальных. Приходится раскладывать детишек рядком. А они лягут на пузы, лапы задние, как у Чарли Чаплина, вывернуты наружу, во рту сосок, на морде блаженство, а передними лапами в мамкину грудь упираются — вперед-назад, вперед-назад, массируют. Очень милая картина, когда все делают это одновременно. Сборная по синхронному плаванию.

У щенков шубки волнистые, на лбах легкие складочки, шеи тоже в складочку (хотя нет там никаких шей — башка сразу в тело переходит, но на этом воображаемом месте завлекушечные завитки) и на лапах складочки — там, где «голеностоп». На медвежат они похожи игрушечных. Сегодня на «перекличке» одного потеряла. Нашла… У Варьки под ухом, он там спрятался и спал, дурачила снусмумриковая.

Самое смешное, что я свои когти не обрезала — маникюрчик отменный… Щенкам вроде вреда не наношу, а мне ногти-когти не мешают. Только со вчерашнего дня там такая веселенькая кроваво-грязная каемочка — просто так (воды-то нет) не отмоешь. Сейчас мы Иваныча будем пугать: три ведра кровавых тряпок, линолеум в пятнах, вурдалакские ногти и какой-то странный запах в квартире, не то больницы, не то помойки. Или это «Белизна» так воняет? В которой я вчера пеленки полоскала. Или ящик с лекарствами? Или я сама?… Дети пахнут собаками. Варя пахнет…, нет, она как раз «Белизной» не пахнет. Чего стоит один ее зеленый хвост!

Три дня назад писала, что в квартире срач. Наивная! То был просто прянично-лубочный порядочек! А сейчас как в отделении реанимации после празднования Нового года.

Иваныч был. Щенков внутри у Вари точно нет, насчет последов — не понятно. Колоть окситоцин, делать массаж, «медвежаткам» принимать солнечные ванны на балконе, беречься от сквозняка.

Уже перестала пугаться писка. Не далее, как прошлой ночью плач вызывал у меня ощущение, что «все пропало»: или «различительными» нитками удушатся, или Варя их задавит, или замерзнут, или умрут от голода и т. д., а они ничего, бодрые котята! Натурально мяукают. Я так и не поняла, кто где, зову их всех скопом — «зайцы». Фотографирую, конечно.

Себе на ужин решила приготовить филе куриное. Беру его размораживать в микроволновке, смотрю вес, чтоб программу включить. Написано: 700 г., я автоматически думаю: О, как моя старшенькая…

Зашла в магазин. Очередь 2 человека. Пока они «обслуживались», я глубоко ушла в свои мысли, а мысли у меня дома в тазу остались. Подходит моя очередь, продавщица: «Слушаю вас…» А я на нее смотрю и понимаю: забыла, что собиралась покупать! Напрочь! Хлеб вроде не нужен, за каким же рожном я приперлась? Смотрю на продавщицу вытаращенными глазами, тут мой рот открывается и говорит: «Окситоцин есть?» В магазин-то я за сметаной ходила, правда, вспомнила об этом уже дома.

Пошла мусор выносить. Три пластиковых мешка. Не то, чтобы прозрачные, но такие, матовые. Навстречу дядька. Уставился мне в мешок с любопытством…, за что и был наказан. Как увидел — что я с усталым видом тащу окровавленные простыни и шприцы, чуть там же и не кончился. А вот не надо в чужие мешки заглядывать!

День мы провели примерно так: в 5 часов утра — спим. В 5.10 — писк, пора есть. Встаю, раскладываю детей у Варвариной груди. До 5.40 все чмокают, я умиляюсь. Ухожу стирать — писк, одного оттеснили, подкладываю, 5.50 — спят. Ложусь дремать. В 6.00 — писк — на кого-то наступили, укрываю их, умиляюсь, ухожу на кухню разводить марганцовку. В 6.05 — одного оттаскиваю от петли, 6.10 — все спят. Не мерзнут ли? Укладываю в таз с грелкой, укрываю, и — под синюю лампу, глажу, иду к кровати, но не дохожу: писк. Пора есть. Подкладываю к Варе, отхожу погладить пеленки. Поворачиваюсь — трое потеряли соски. Подкладываю… Первые уже наелись, вторые еще только собираются. Укрываю. Вторые наелись и заснули, первые проснулись и хотят есть. «Старшенькая» ест все время. У Сумерки и Влада понос.

Дали холодную воду. Именины сердца. Надо Варюху зеленохвостую помыть, и коврики постирать.

А вас раздражает, когда звонит телефон? Дети спят, а они раззвонились! Да и вообще у меня какой-то бзик, не хочу телефонную трубку снимать. Туда надо что-то говорить… Еще у меня дико болит спина. Просто отваливается. Однако за исключением того, что я потеряла ощущение времени, все у нас отлично! Пеленки — стопочкой. Лекарства — горочкой. Вода в ведре — прозрачная. Дети сытые — чистенькие. Джин не кончается. Лампа синяя горит, Варя на детей смотрит с интересом, но без умиления…

Сегодня 20 октября 2004 года. Сижу и, нагло наплевав на работу, читаю свои записки про эти роды.

Накатило… Вспомнила, даже в носу защипало. Роды, волнение, бархатные завитушки у щенков, «пахнущих здоровой собакой», помещающихся в ладони, визги, «жужжание» младенцев, грелки, тазик, подкладывание «к титьке», бессонные ночи, окситоцин, усталость, умиление.

И что из них выросло? Кони! Слоны! Девочка в четыре месяца 35 кг. Нормально?! «Девочка» называется.

С одной стороны, оказалось, что мой «репортаж; в петле по шею» не отразил всех чувств, которые мы с Ольгой испытывали, валясь с ног, с другой стороны, так живо все вспомнила…

Собака моя в порядке. Сегодня к нам с повторным плановым визитом приезжал Иваныч.

Варвара улыбается, когда я ей говорю, что «мы знаменитые», просит еще и еще раз зачитать полюбившиеся места из поздравительных интернет-телеграмм. У нас перманентное кормление, разговоры по телефону, уборка пеленок и мытье пола. На работе взяла двухнедельный отпуск. Сейчас все рядком у живота, кто-то уже спит, Оленька Стоцкая, как всегда, доедает. Спит и Варюша. Выбегали на прогулку, вернулись, вколола окситоцин, зелень становится бурой и явно идет на спад.

Разобралась с нитками. Надеюсь, правильно.

Значит, так: старшенькая — Ольга Стоцкая, имя дано из-за большеротости, особой настырности и невиданной певучести, вес при рождении 700 г, нитка оранжевая. Отличительная особенность — белый галстук.

Сафи (620 г), синяя нитка, без пятен.

Димыч (800 г), белая нитка, у самых когтей задних лап — белая каемочка.

Влад (850 г), малиновая нитка, белый галстук.

Сумерки (700 г), зеленая нитка, белые каемочки у когтей передних и задних лап, белый галстук. Оказался таким хитреньким младшим братом, который везде пролезет и все ему прощается. О! Веселая картинка: Влад на Сумерки залез… Но Сумерки, молоток, тоже не робкий, тогда Влад стал ввинчиваться мордой, стараясь отпихнуть Сафи от соска.

Сафи похожа на ослика: уши такие же.

Истошно пищать малышня перестала. Едят и спят, пыхтят, ворчат, покряхтывают. Хотела подруге по телефону дать послушать «младенческое бормотание» — так фигушки, все молчат, как партизаны. Губешками чмокают, мордами тычутся, но не верещат. Моя школа!

Все думаю — как хорошо, что лето, елки-палки! Шлепки надела, на майку кофту поприличнее, и в тех же шортах, что была — на улицу, в магазин, на помойку… И пеленки сохнут быстро. И детям солнышко.

В квартире стоит странный не очень приятный запах. Иваныч сказал — это от родов, хотя и специфический, но нормальный запах. Не знаю, что делать. С доместосом, что ли, пол протереть?

Мне бы хотелось еще услышать звук — ШЛЕП! — с которым щенок выходит. И почувствовать то оооогромное облегчение от того, что все прошло нормально. И щенок — вот он, маленький, беспомощный, но прошедший такой путь, слепой, мокрый, плачущий, но уже мудрый… Будущая большая собака! А пахнут они так приятно — молоком, шубкой, здоровым зверьком.

И молодой затюканной мамашкой мне нравится быть. Вот точно — У МЕНЯ ЖЕ ДЕТИ! «У вас фигня на постном масле, а у меня дети!», — хотелось мне крикнуть сегодня на улице и потом в аптеке, когда какой-то дед сто лет выбирал пластырь от мозолЯ. Он так и сказал: «Дайте мне что-нибудь от мозолЯ». Ну, ему что-нибудь и дали. А я, приплясывающая от нетерпенья, еле удержала готовое сорваться с губ неприличное слово в рифму, кажется, вчера его пару раз употребила. Короткое такое, емкое слово — русское народное, из экспрессивных.

К концу дня до меня, наконец, дошло, что образцовый порядок с непременно чистой хрустящей пеленочкой в загоне — это утопия, и не надо все время поправлять, выправлять, перестилать, чтобы через несколько минут тащить ее стирать и стелить новую. Мое эстетство отступило — верх взяла практичность. Зачем на два кормления тратить две пеленки? Можно на одной два раза поесть. А можно и три. Во-от так ее с краю подогнуть и нормально. А то — не настираешься. Поели, уснули, укрыла их — и чудесно, и с Богом, и пусть себе спят.

Чтобы детей не тискать, придумываю себе какое-нибудь занятие. Но дела почему-то делать неинтересно, хочется все время смотреть на щенков. Книжку взяла почитать — куда там! Ни слова не понимаю. По-моему, у меня прогрессирующая «деменция гравидарум» — слабоумие беременных. Как с тех умных книжек про роды началось, так и прогрессирует. Я скоро начну смеяться над Петросяном, ура! Говорю себе, что дети должны расти в атмосфере здорового пренебрежения и не надо превращать их в «маменькиных сынков». Но они такие крохи… Вдруг что? Вот и сижу в некотором отдалении, как наказанная кошка, слежу за малейшим движением, но без необходимости не подхожу: «Сами, сами, ребята…» А так хочется их потискать! Так хочется, чтобы они скорее выросли и с ними поиграть!

Сафи свою синюю нитку уже посеяла! Все-таки беспокоят меня эти нитки… Не врезаются ли они в кожу? Хотела зеленкой щенков пометить, но пять разных знаков не придумала.

Взвесила. Почему-то не вижу прибавления, ни у кого, кроме Оленьки Стоцкой — она потяжелела на 100 гр. Может, неправильно взвешиваю из-за того, что «младая поросль» все время крутится? Чмокнула, чпокнула, кого надо. Быстренько сбегали с Варей на прогулку, потом протерлись сами, и в загон (слово дикое какое-то…, как для коней, а у нас собаааачки!).

Дети спят. Варик немного ноги размяла, а то как рожала, так теперь и растит детей — со стоическим спокойствием. Сейчас загон — как номер для молодоженов в отеле Мариотт; я его именно так представляю: бооольшая простыня, «теплый угол», одноразовая пеленка.

Влад опять оголодал, о! Пополз, пополз… Парень, не оглядывающийся на обстоятельства.

Сейчас Варишну с рук кормила. Премьера! Раньше, когда о подобном читала, с искренним недоумением думала: «Зачем?» Теперь понимаю. Я бы ей и пожевала, если бы помогло.

А у меня что-то с чувством времени случилось: не могу понять — сейчас еще рано или уже поздно? Что нужно делать сейчас и чего делать не следует. Спать хочу, но почему-то не могу. Чудеса какие-то… Спать, спать, спать! Ночь я провела в загоне.

День третий

Ночью Влад меня облаял. Не знаю, как это описать, но был натуральный младенческий лай.

Проснулась, смотрю — как-то детишек маловато и писк почему-то сдавленный. Варик спит без задних ног, похрапывает… Одного вытащила у нее из-под бока, а Сафи опять завалилась мамаше за спину — к самой стенке загона и не может выбраться, меня аж холодный пот прошиб: а вдруг эта собачья мать дите задавит. Теперь бдю. Так ночь и продремали: две большие теплые тетки двумя полумесяцами и стая детей. Утром проснулась, вокруг меня щенки, Варик пить пошла, а детишки переползли ко мне. Пересчитала, в пузы поцеловала…

Дети ползают, уже вижу зачатки характеров.

Сафи — исследовательница, ночью выловила ее за материнской спиной, утром вытащила из своего одеяла, она на моем животе полночи дрыхла.

Каждый сам… себе режиссер.

Димыч ест и всех подбивает: «А не подкормиться ли нам, братва?» Вчера ел-ел, потом всех распихал, лег параллельно соскам, вдоль материнского пуза. Из одного соска пососет, переползет к другому: «столько счастья и все мне!»

Влад значительно спокойнее. По-моему, самый рассудительный молодой человек: пришло время спать — будет спать. Пора есть — будет есть.

Сумерки с хитрецой. Прикидывается послушным, но все равно делает по-своему. Нитку умудрился с себя сбросить, сказал: «До свидания, контроль!»

Оленька Стоцкая — еще одна маленькая обжора.

Начинаю входить в некий режим смены пеленок, уже понимаю — какие куда, как перестилать загон, как перекладывать детей, чтобы не проснулись и так далее.

Еще одно открытие в записную книжку: не надо из детей делать пионерский отряд, чтобы все вмести отправлялись есть, а потом строем — спать. Не будет такого. Обычно двое-трое сосут, остальные спят, потом меняются. Я сначала их подкладывала всей кучкой, а теперь махнула рукой — пусть сами разбираются. Себя одергиваю, чтобы не помогать. Тычется щенок, ищет сосок — давай сам, милок. Уполз далеко, пищит, потерял теплую маму — возвращайся сам. Я рядом, но ты сам. Оттеснили братья, легли на голову — выбирайся! Борись, пищи, но сам, сам. Потом забываю о педагогике, беру малышню и подкладываю. Ну жалко же! Крохи же совсем! Кто их еще пожалеет и полюбит, если не я и если не сейчас.

Собачата живые, а иногда хочется играть с ними, как с игрушечными: потискала, положила покормить, забрала, устроила в «кроватку», одеяльцем укрыла и голову — на подушку.

Варвару воспринимаю как равную себе. Спрашиваю у нее, чего она хочет, морально поддерживаю, отпускаю походить: «Иди, я присмотрю за ними». В общем, родили мы с ней деток… Пойду-ка пересчитаю басурманчиков. На первый взгляд, кого-то опять не хватает. Точно. Ах, Сафи! Юная путешественница!

У Влада и Сумерки отпали сухие стручки пуповинок. Сладкая парочка.

… Футболка на мне в чьих-то какашках, носки разного цвета. Надо переодеться, а то вдруг с телевидения приедут снимать! (А хоть и не обещали! Но вместо стрелялок и поножовщины показали бы нас с детками — это же какой сюжет, какой позитив! Что может быть интереснее, чем смотреть на детей!) Варишне предложила утром сметану — не стала. Дала колбасы нашей любимой, «Докторской» — лениво пожевала. Корм с консервами не ест категорически. Вчера ночью ей дала консервы из собственных запасов — мясо цыпленка. Съела.

Дети мяучат, Варик их лижет, за окном дождик и немножко пасмурно, в доме тепло, чисто, горит лампа, пахнет нами всеми. Перегладила высохшие пеленки, и так на душе хорошо стало!.. Вышли с Варварой погулять, поиграли в травке, даже пробежали два метра, люди смотрят с балконов, а мы гордые такие! Вернулись, слегка поели, водицы пивнули…

Да-да, постигло нас счастье! Всего-то и надо было — детей родить и почмокать их в пузельники. Детки наши молока напились, спят рядом с мамой, поноса я больше ни у кого не вижу, пуповинок тоже. Чешешь им за ушками, а они ногами дрыгают… и тычутся носиками в руку. Дети — это такое счастье!

Мы еще поспим, взвесимся, животы погладим, поедим, любимую простынку с васильками постелем, укроемся теплым одеялом и баиньки — жизнь удалась.

Вечер того же дня

Во-первых, только сейчас обнаружила, что «главные» часы в доме отстают на 50 минут. Интересно, давно? Во-вторых, испытываю натуральную «послеродовую депрессию». Иначе чем объяснить обидчивость, смену настроения — от эйфории до апатии, тупость средней тяжести, взлет интуиции по части всего, что связано с малышней, усталость, но оторваться от этих даров природы — невозможно! Кажется, что они были всегда.

Как себя чувствует Варвара, могу только предполагать. На мой вопрос: «Ну, как ты, золото мое?», она отвечает лаконично: «Иди отсюда…» Я понимаю, что все это нормально, но, мне кажется, начинаю потихоньку сдвигаться в четырех стенах… Поход в магазин — событие! О котором можно долго, со смаком, припоминая все детали, в красках живописуя диалоги, рассказывать подруге по телефону, приходя в восторг просто оттого, что там ЛЮДИ, лица, разговоры, музыка, шум машин… Включила телевизор. Там Дума какая-то, конференции, решения партии в жизнь… Какие конференции? О чем они говорят? Кто все это смотрит? Тут вопрос жизни и смерти — можно ли пеленки стирать с порошком, а они какую-то галиматью несут… Выключила.

Придумала, как улучшить обустройство загона. В нем и посижу, потому как там мне самое место… Хотя, не скрою, интересно: эти изменения в психике — они обратимые? «Станция конечная «Загон», просьба освободить вагоны». Варик подняла голову и посмотрела на меня все еще с надеждой. Что-то надо ей… А я ей вместо пряников окситоцин сейчас вколю. Тут-то она и поймет, что помощи ждать неоткуда.

Сафи все время сбегает от компании. Периодически вылавливаю ее за Варькиной спиной, она уползает от всех и дрыхнет в одиночестве. Ест как все, спит как все — но в отдалении. Вот и я раздумываю — где сегодня спать: в загоне или на «месте» — в кровати.

Сафи действительно похожа на ослика: у всех ушки опустились, а у нее все еще прижаты к голове, но не плотно, а как будто стоят. Специально за ней пристально наблюдаю. Ест она, как конь, спит тоже с душой, нормальный здоровый ребенок. Вот, оглядываюсь на них, все уже поели и отвалились, а она сосет.

Да, про вес: прибавили Сумерки, Димыч и Оленька Стоцкая. Оленька приближается к килограмму. Влад и Сафи на почетных 4-ом и 5-ом местах. С завтрашнего дня вывешу над загоном транспарант: ВИЖУ ЦЕЛЬ, ВЕРЮ В СЕБЯ, НЕ ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЯ НА ПРЕПЯТСТВИЯ.

А люди — смешные, в точности как раньше, глядя на Варвару, донимали вопросом-раздумьем: «Сколько же ОНО ест, наверное…», — так и сейчас. Встретила соседку с нижнего этажа, пять щенков родились, говорю, все у нас хорошо. Она: «ШЕСТЬ МАСТИФОВ! Сколько же они едят!»

Соглашаться на гостей или нет? А есть какие-то правила, например, медицинские? Ну там карантин, то, се… или сугубо «на усмотрение»? Тряпочку с доместосом у порога? Говорят, хорошая штука «Цитеал» и для детей невредная. Беру Варвару, гуляем до аптеки. Самый популярный маршрут. Чтобы не примелькаться, аптеки меняем.

Щенков беру на руки много-много раз; читала, что от этой любви психика на всю жизнь укрепляется.

День четвертый

Представляете, мы только недавно встали! Я выспалась! До 5 утра «дежурила» в загоне, но Варваре было тесно, не хватало простора для маневра, и я ушла на кровать. Пару раз вставала, потому что опять кто-то за мамашину спину заваливался и вопил там, у стенки загона, но в целом спала целых 7 часов! Интересно, что писк — уже нужный фон для моего спокойствия, даже спится под него лучше; если тишина — иду смотреть, в чем дело.

На завтрак у Вари было пюре картофельное с сухариками, в связи с отсутствием курятины мне был подарен недоумевающий взгляд, как будто я предложила собаке ботинок пожевать. Да мне не жалко курятины и говядины не жалко, и корма не жалко тоже. Только она ведь не ест! Курочку еще может пожевать, но так, без настроения. Ноги протянет от такой диеты! Воду пьет и клюет по мелочи, аппетита нет.

Кто-то из щенков ночью покакал, теперь все шубки у всех детишек грязные. Варя их моет, но как-то неактивно и в основном пузы. Что теперь с этой обкаканной гвардией делать? Руки чешутся их протереть! Воды горячей до сих пор нет. Ощущаем себя практически отпрысками Президентской семьи, за которыми следят «все радиостанции Советского Союза». Это потому что на форум пишу ежедневные отчеты.

Варик подошла, лапу дает. Хе-хе, никак простила меня? На балкон ее отправила на время уборки, пусть полежит, спину погреет. Мы с ней обожаем наш балкон. Мелкие в загоне спят, вот я и решила вынести их в тазу на балкон, пусть нежатся всей компанией, пока я тут мою-чищу…

Ах, как хорошо-то! (приступ эйфории).

Пару слов про чистоту и солнышко! Признаюсь, пеленки я глажу, потому что люблю гладить; стопочка выглаженных чистеньких тряпочек — для меня синоним уюта. Аналогично со стиркой. У меня все с перегибами: я или драю все вокруг, как невменяемая нянечка, — на коленках, со щеткой в руках, или плюю на все, сплю в одежде, ем из кастрюли, хожу по дому в кроссовках… Все-все! Проехали! Уже не хожу!

На солнышке барсучки полежали минуты 2–3, потом распищались, унесла в чистый загон. Иваныч сказал, чуть-чуть солнца — детям хорошо, что-то там у них вырабатывается на солнце, фитонциды, что ли… или хлорофилл. Слушайте, а они когда спят, кончик язычка торчит — это так и надо?

Нам воду дали! И холодную, и горячую. По этому случаю детей помыла и сама помылась. Хотя морально уже была готова к тому, что пора учиться вылизываться.

МНЕ НРАВИТСЯ.

Мне нравится чувствовать себя заполошной «мамашкой» с миллионом вопросов и триллионом ответов. Мне нравится волноваться, кормить, смотреть, стирать-гладить, в магазин ходить «за творожком», и даже не высыпаться и от этого звереть — тоже. Того, что НЕ нравится, я просто не делаю или делаю со скрипом, главное — говорю себе — без фанатизма, и не надо над малышней трястись, у кого-то вон под кроватью рожают и ничего — отличные псы вырастают. Я справляюсь. Единственно начинаю недоумевать — как домохозяйки с катушек не съезжают? Приберешь, вымоешь, утром встаешь — все сначала, и так без конца… Щенки у меня самоочищаются, как бы еще такую квартиру завести с самоочисткой?

Число и день недели? Этот вопрос меня мучил с утра, даже не столько дата, сколько день недели. Скоро я на мамашкинский форум пойду… и буду там их пугать высказываниями типа: «Под хвостом какашки! Что делать?!» или: «Родились слепые и глухие! Сосут собаку».

Малыши славные. На передние лапы опираются, пытаются вставать, качаются, заваливаются, но пытаются. Еще зевать стали смешно — во всю пасть. А когда спят, «бегут» куда-то, все по-взрослому.

Варишна оклемалась и принялась есть. И теперь ест ого-го сколько! На завтрак: 400 г консервов сметает в один присест. Через некоторое время начну туда сухой корм подмешивать, постепенно меняя пропорции. На «второе» — 100–200 г ряженки, творога и немного тех же консервов. Пахнет отвратительно, выглядит еще хуже. Съедает. Еще 2 таблетки витаминов под названием Кальциди. А после еды — чайная ложка Хлофиллипта. Полдник: 100-граммовая баночка «Мясное пюре детское, пюреобразное», плюс столовая ложка препарата «Цамакс со спирулиной» («кормовая добавка с лечебно-профилакгическим эффектом для лактирующих сук»). Названия-то какие, мамочки мои! Как говорит Президент: «Спасибо за ваш непростой и интересный вопрос». Очень мне нравятся фразы: «пюре детское, пюреобразное» (а может быть ПЮРЕ не «пюреобразным»?) и «лактирующие СУКИ» (лактирующие КОБЕЛИ, что ли, бывают?).

Полдник-2 — кусочек того, что я ем, а ем я в основном колбасу или мясо и что-нибудь молочное. На ужин — то же, что и на завтрак. Подкормка в течение дня: сыр, зеленое яблоко, капля сметаны, все напитки с приставкой «био» — йогурты, кефиры, ряженки и т. д. Пьет когда хочет.

Бомбовозы наши зашкалили за килограмм. А кооооогти у них! Как у меня почти! Села подрезать (им, не себе) — вертятся, как ужи. Будем «маникюрить» (сказала она важно). Малышне уже четыре дня! Вот мы какие! Уже подгавкиваем даже, если что не так.

Купила бахилы на случай гостей, пачку одноразовых пеленок. И еды накупила на пару дней. Так что мы опять счастливые. В аптеку пока не надо, в магазин тоже… Ешь, спи, гуляй! Красотища. Я вошла в «отпускной» режим. Ложусь в 4, встаю в 12. Хотя и вскакиваю за ночь пару раз — достать из-под храпящей Варьки очередного путешественника, но уже «не приходя в сознание». Ночью у нас горит в уголке загона синяя лампа, я там сделала «теплый закуток» (кусок ватина).

Сегодня во сне мне явились черные доберманы. Интересно, к чему бы?

Детям 4 дня, вес Оленьки Стойкой — 1160 г, Сафи — 1100 г, Димыча — 1220 г, Влада — 1100 г, Сумерки — 1040 г.

Детям 5 дней!

Сегодня мы принимали гостей, варили творог и усиленно питались. Самый толстый у нас Димыч, 1300 г! Дети стали очень смешно зевать; когда по очереди целую их толстую бархатную мордаху, они так потешно открывают пасти — то ли укусить за нос пытаются, то ли зевнуть. И зевают.

Посмотреть бы на того человека, который «декретный отпуск» назвал ОТПУСКОМ. Нет, я ни на что не намекаю и вообще не про себя, но просто интересно. У нас-то как раз самая благодать. Тишина и покой, нарушаемые одиночными удовлетворенными то ли похрюкиваниями, то ли покрякиваниями… Иногда сонное бормотание сменяется нытьем — кто-то не может прорваться к соску, или упрямым сопением — мастифы не сдаются! Сопение слышу и тогда, когда кто-то уполз в дальний угол и потерял ориентацию. Пыхтение переходит в отчаянные вопли, потом в писк, потом снова в сопение-кряхтение — путешественник, словно Маресьев по снегу, подтягивая задние ноги, выползает к своим.

Варвара никаких киношных попыток «переноса потеряшек за шкварник» не предпринимает. Спокойно лежит и смотрит. Нервы железные. Зато совершенно никакой выдержки не проявляет в еде. А проявляет, наоборот, невыдержку, невоздержанность и прямо-таки некультурную жадность. Робин-Бобин-Барабек, съевший сто сорок человек, по сравнению с моей собакой — просто дитя с плохим аппетитом.

Увеличила ей дневную норму до 2 кг, все время попрекая куском и со слезой вспоминая недавние дни, когда она отказывалась от еды, а я кормила ее с руки кусочками курятины и умилялась. Зря. Пообещала, что в следующий раз будем рожать, только прикомандировавшись к какой-нибудь полковой столовой. А лучше — дивизионной. Так я Варваре и сказала. Собака пожала плечами: она лично никому ничего не обещала и к размножению не стремилась.

Детки растут. Сужу об этом по привесу и увеличившимся в размерах какашкам. Самый толстенький — Димыч (Невидимыч, ха-ха), стесняюсь сказать, почти полтора кило в парне. Впрочем нет, чего стесняться-то, горжусь. Сломались весы, черт его знает, почему. Ребенок в чаше весов не помещается — вот они и сломались.

В пять дней дети уже не помещались на весы

Тискать Димыча — одно удовольствие. Толстенький, плюшевый, спокойный… Башка на бок свесится, из пасти — кончик розового язычка. На лбу собираются складочки — не мешай спать!

Да всех их тискать очень приятно. По виду щенки напоминают морских свинок. Такие же неострые кругловатые морды, большие головы, черные пипки носа… Дунешь — морщатся. Ухи висят, как на шапке у почтальона Печкина. Уже не «приклеены» к голове, но еще и не опустились. Приятно целовать бархатные морды, я говорила — они от этого зевают.

А Сумерки меня сегодня укусил за нос. Ну, не укусил, конечно, — прихватил. А чтобы в другой раз нос не совала!

Если кого-то не хватает — то Сафи. С вероятностью 95%. Любит поспать в одиночестве. Это именно она разведала, что можно спать, примостившись между маминой спиной и стеной загона. Разведала, рассказала всем, и… сама так делать не стала. А я каждую ночь раз в два-три часа вскакиваю от приглушенных воплей и вытаскиваю узника из заточения. Сафи-то изящная, а эти хомячки обратно пролезть не могут.

У Влада самая потешная мордаха. Он явно будет рыжим. А пока шуба у него странного коричнево-рыже-бурого цвета, а выражение лица как у недовольного общественника — озабоченное проблемами мирового масштаба. А иногда, наоборот, умилительно-наивное-детски-бессмысленно-улыбающееся. Вероятно, это все из-за язычка, который иногда высовывается из пасти.

Пожалуй, событиями дня можно назвать два таких: 1. Пытаются не то вставать, не то шагать. Лапы не слушаются, разъезжаются, координации никакой, но это уже не бездумное ползание, а попытки более осмысленного, что ли, движения. 2. Сосут все, что попадется под руку? В рот? Просто бригада минета какая-то… А я-то думаю, почему утром меня какой-то юнец по телефону доставал: «Это девочки по вызову?» Юнец, наверное, совсем ополоумел от гормонов, потому что звонил раз пять, пока я не проорала в трубку, что это налоговая полиция и звонок платный. А теперь думаю, а не мои ли это гаврики хвостатые подсуетились? Не они ли объявление тиснули? Приходите, мол, к нам… хм… «развлекаться»… и корова, и волчица…

Вчера засыпала — звери ели. Утром просыпаюсь — та же картина. Первая мысль — ОНИ ЖЕ СЪЕДЯТ МОЮ СОБАКУ!

Послеродовая «крысячесть» преобразилась в толстолапость, плюшевость и «человеческие лица», к тому же, дети в основном едят и спят — около мамашиной груди. Шарашатся в пределах загона, так что никаких особых забот и хлопот с ними нет, к тому же они еще дурики наивные, верят всему!

РАПОРТУЮ: мои щенки уже похожи на мопсят: бурые шубки, черные маски, складочки на мордашках и озорные хвостики, только не кольцом, а «саблей». Хотела по привычке написать: «маленькие комочки». А они уже и не маленькие, и не комочки — банда гангстеров, поедающих свою мать. Может, им «Курочку Рябу» почитать? Сколько можно есть-то? Пеленку не могу перестелить. Все жду, когда они отвалятся в счастливом младенческо-беззубом сне. Едят!

Я по наивности полагала, что к августу мы отстреляемся, и почти купила путевку в дальние страны. Мечтала уйти в нормальный отпуск, я уж пару лет не была — в нормальном. А сегодня мне сказали — и не мечтай. Пью джин, грущу и ищу лазейки.

Детям неделя!

Сафи и Сумерки не прибавляют в весе вот уже второй день. Остальная троица уже перевалила за полуторакилограммовый барьер. Подкладываю «мелких» к самым молочным соскам.

Сегодня у нас был день гостей, надарили нам подарков, принесли еды, фотографировали, говорили хорошие слова, например, что у нас очень чисто и что дети славные. На детей на всякий случай поплевала, постучала по деревяшке загона, перекрестила и решила не думать о всяких глупостях. Маленькие хорошенькие щенки вызывают умиление — это само собой!

А как они какают по-богатырски! Что и было без ломания продемонстрировано гостям. Деточки-конфеточки уже пытаются вставать на лапы, хоть и на пару секунд, смешно смотреть, как кто-нибудь из них стоит-качается, словно пьяный, отдыхающий на катере. Постоит, шлепнется и встает снова.

А когда едят, чуть поднимают хвостики. Эти хвостики аж подрагивают, видимо, от наслаждения теплым материнским молоком.

Потом все отваливаются, как на пикнике: где ели — там и завалились (правда, бывает, что расползаются по разным углам загона), можно рисовать картину «Сонное царство»: где кого сон застал, включая Варвару, на каком боку, в какой позе — так и спят. Посапывают во сне, покряхтывают, подгавкивают… и лапами перебирают — «бегут», дергаются немножко, значит, растут!

Мы с Варварушкой потихоньку возвращаемся к нашим прогулкам по окрестностям — далеко не ходим, но от осточертевшей придомовой лужайки стараемся отползать. Варвара с интересом нюхает траву, газоны, дорожки, подзабытые нами зеленые островки за школой, за стадионом.

Команды она выполняет почти безупречно. Если собака делает вид, что команда адресована, например, моим ботинкам, а вовсе не ей, я командую снова, добавляя слово «так». В нашем лексиконе «Так» — это предупредительный в воздух. Что может последовать за страшным «так», Варвара предпочитает не выяснять… А ботинки, кстати сказать, всегда идут со мной по команде «Рядом». И у дохлой рыбки не тормозят. Варе я их ставлю в пример.

Еще Варвара окрысилась на мужчин, на всех поголовно, не зависимо от возраста. Все они — сво… и хотят одного. А получается пятеро… И ты потом страдай с чужой рукой по локоть в своей многострадальной петле. Раньше мы обходили мелких собак, теперь мужчин. Которых нет только на пятачке у стадиона, зато там есть трава по пояс — свежая, шелковистая, почти изумрудная.

Когда вечером, после прогулки, мытья лап и сытного ужина, Варя возвращается к своим малышам, невольно прислушиваюсь… Она рассказывает им, как велик мир, сколько в нем красок, звуков и запахов… Одна тухлая рыбка там, на дороге, чего стоит!

Поймала себя на том, что звоню подруге и на полном серьезе рассказываю ей, кто как покакал и что это означает. Какашки — это же зеркало русского собаковзращивания.

Я, кстати, весьма берзливая девица, надо заметить, увы, но вот какашки и прочая — это же свое, родное. Конечно, розочка на торте — красивее, спору нет, но розочки — это так пошло! Если бы моя учительница по русскому увидела слово «берзливая», коим я тут хвастаюсь, она бы сильно расстроилась. Даже слово «брезгливая» уже не получается написать. Перевоспитываюсь!

Варвара меня шантажирует. Усядется и сидит рядом, гипнотизирует остатки кекса в моей руке, говорит, что если я не поделюсь, она расскажет, как я по ночам нагло дрыхну в кровати под пуховым одеялом, а на форум пишу, что смотрю в три глаза за детьми. Я ей предложила толченой яичной шелухи…, то есть скорлупы, в которой много кальция. Варя поджала губы, сказала: «Ладно…» и пошла к своему ноутбуку…

Детям 8 дней

Чудеса на виражах: дистрофики Сафи и Сумерки прибавили за день 180 г и 160 г.! Оленька Стойкая весит 1580 г, Сафи — 1380 г, Димыч — 1680 г, Влад — 1540 г, Сумерки — 1540 г. Не иначе помог совет: подкладывать «отстающих» к самым «рассосанным» соскам.

Сегодня, в ожидании, когда передовики «рассосут», наблюдала прямо-таки натуральную драку за сосок. С воплями, кряхтением, отпихиванием лапами и штурмом вожделенного кормилища передовыми отрядами. Маленькие, но уже звери…

Малышня спит парами. 1+1, 1+1 и Сафи. Ей до лампы все эти парности, она ползет своим путем. Те, кто в парах, спят друг на друге. Один внизу, другой — положив на него голову, передние лапы и даже, если повезет, часть пуза. Потом меняются. Не думаю, что им холодно, просто, наверное, так интереснее.

Попробовала сучье молоко. Кажется, это так называется? Признаться, раньше думала, что это из серии «конфеты Птичье молоко». А тут вместо Птичьего — Сучье. Или по другому: Сучье, Барсучье… Оборот, обозначающий «Накось выкуси». Типа «А сучьего молока не хочешь?…» В общем и сама в оборотах запуталась, и вас запутала… А дело в том, что Варькиного молока попробовала — на палец и в рот. Молоко как молоко, как будто сильно разведенное. Тепленькое, приятное, без какого-либо специфического запаха.

Началось все с того, что Влад поел и отвалился… Смотрю — у него мордаха вся мокрющая, как корова языком лизала. А корова его не лизала, одна корова (Варя) спала, другая (я) рядом сидела, смотрела. Что такое с парнем? Вроде не писал на него никто: все попками «наружу», от сосков, лежат. Потом смотрю, а там, откуда он отпал, молоко из соска аж струится… Ну я и попробовала, раз больше желающих не было.

В загон положила несколько Варькиных игрушек: мячик с пупырышками, еще один мячик, резиновое кольцо и нечто, отдаленно напоминающее резиновый член, только с пищалкой внутри. Что создатели сего шедевра, именуемого в ценнике «игрушка детская резиновая эластич.», имели в виду — загадка. Может, ногу свиную без копыта, может, банан мутированный — не знаю. Теперь эта нога-банан вызывает нездоровый интерес у молодежи. Я положила игрушки для того, чтобы развивать у них осязание. А то — одно и тоже у детей: животиком по простыне, носом в материнский живот, мои руки и мои же жаркие поцелуи. Теперь у них есть выбор: мои губы или эластич. резиновый.

Ко мне они, кажется, привыкают. А может, воспринимают в картине мира как должное, как некую константу. Но мне такое объяснение не нравится, предпочитаю считать, что они меня ПОЛЮБИЛИ. Сегодня днем легла подремать (погода шептала), взяла Димыча, положила себе на грудь и механически гладила плюшевую шубку… А он (ой, без слез умиления не вспомнить!)… Он лапками меня обнял, в шею уткнулся и сопел… Такой милый!.

Еще ребятки изобрели новую игру. Когда не хватает соска, Олечка или Сафи (чаще всего девицы) забираются на материнскую спину и как с горки — только носом вперед — скатываются в гущу обедающих братьев. Братья кряхтят, к соску не пускают, смыкают ряды, но когда у тебя на голове лежит тяжеленькая тушка, поесть с комфортом не удается. Приходится либо уступать, либо подпихивать юркую сестрицу к соседу. Иди, мол, туда, там дадут! Не скажу, что такие забавы постоянно, но пару раз видела. Маленькие, а соображают.

Утром проснулась от чьего-то надсадного душераздирающего опять же кряхтения. Ну просто агония! Я взлетела на кровати, шарю взглядом: кто? где? что случилось? Смотрю: все безмятежно спят, а парень Влад — один! — трудится над соском. И так кряхтит усиленно, что мы с Варей уставились на него, как на неведому зверушку. Лапами задними он в простыню упирается, скользит, пыхтит, сопит, сосет, ворчит, причмокивает, лобешник хмурит, передними лапками в бок мамку тычет… Хотела написать «аж взмок». Может, и взмок, но тут Варя его лизать начала, и все нажитое непосильным утренним трудом — навылет…

Когда малыши мерзнут, то прячутся мамусе под брыли. Она говорит: «Мммммммм» и трясет башкой. А детишки все равно прячутся. Укрываю их ватином, но у них нет ну никакой тяги к порядку! Кто-то залезает на ватин сверху, сразу начинается возня, тут же устраивается туалет, тут же спят зазевавшиеся однопометники. Варя подминает ватин под себя и уютно на нем спит. Подстилочка хоть и пованивает, но вполне ей нравится.

О! Отчетливо слышу подгавкивания. А вообще, они похожи. Дети и родители я имею в виду. Варя и крошки-хаврошки.

Сегодня на прогулке заметила: Варвара и голову склоняет прямо-таки как я, и движения чем-то напоминают… Насчет выражения лица и походки врать не буду, но сходство есть. Определенно. Как бы заставить ее прищуриться и так поползать? А то не могу понять — на нее дети похожи или на… меня?

Мы это… футбол начинаем смотреть. Парни у нас за португальцев болеют, а мы — за наших… Как они там без Мостового? И за что мы, женщины, их любим? А главное, прощаем все, даже проигрыш. Но, надеюсь, мы выиграем! Так, Оленька, Сафи, Варя! Не толкайтесь, берите стульчики, устраивайтесь. Влад! Не садись слишком близко к телевизору, потом всю жизнь будешь в очках ходить! Ты слышишь меня?! Сумерки, зайка, сбегай к холодильнику, там джин и яблоки. Нет, тебе пока нельзя… Вот тебе стакан молока. Только не засни опять как в прошлый раз… Димыч, иди ко мне, только не щекочи мне шею! Не щекочиииии! Давай, укладывайся поудобнее и — чш-ш! — начинается.

Друг на друга так похожи…

Как хорошо, что у детей пока не открылись глаза. Не видят этого позорного позора: 1:0. Комментаторы: «Кошмарное стечение обстоятельств!»

Разговор по телефону с такой же мамашей: «Ваши как?… А глазки когда открылись? Подстилку грызут? Значит, есть уже зубы? Не прикармливаете еще?… У вас тоже кряхтят? А мяукали поначалу?»

Времена меняются, дети будут всегда.

День девятый

Сафи меня огорчает, плохо прибавляет в весе. И еще постоянно оттаскиваю ее от петли. «Мама, забери меня обратно!..»

Новость дня: дети начали вставать, пошатываясь, и «ходить». В эти минуты они очень напоминают героев Парка юрского периода — динозавров. Помните, как гигантские ящеры опирались на хвост и задние лапы, а передними бушевали. Вот примерно так и у нас. Подняв голову, водят ею из стороны в сторону. «Ходят», пытаясь переставлять лапы, лапы не слушаются, не держат, а иди уже надо!

Пару неуверенных шажков уже вполне осиливают, но потом, не удержав равновесия, заваливаются на бок и на спину. Устав от первого опыта шатания на четырех лапах, падают и спят. Причем спят, как морские котики, выброшенные на берег: ластами назад вдоль тела.

Мастифоиды стали издавать странные звуки, которые трудно идентифицировать. Не то курлыканье, не то карканье, а иногда и натуральное жужжание. Еще были услышаны фырчанье, бормотание и бурчание. В кого они такие певуны?

Но если не хватает соска или кто-то более наглый его уже занял, то придуриваться и жужжать перестают — визжат, как обычные голодные младенцы. А когда младенцы сытые и от этого благостные, они засыпают — рядом с Варей. Если раньше спали вповалку, то теперь кто-то трогательно пристраивается к ней под бочок, кто-то ближе к теплой родной морде, а кто-то сладко обнимает большую сильную мамину лапу… Чтобы даже во сне ощущать ее защиту, поддержку и любовь.