20

20

Помнишь, Любушка, как ты уговаривала мать, чтобы она отпустила тебя в лагерь? Мне было так жалко тебя! И тут я подумала: хорошо быть собакой, захотела куда — беги. Любушка сказала:

— Мама, космонавт вчера улетел, а сегодня вернется.

— По радио объявили? — удивилась мать. — Не слышала.

— Вчера в лагере объявили… Я же тебе рассказывала, забыла, да?

— Фу ты, новость, я уж думала на самом деле.

— Честное слово, на самом деле.

— Ну и хорошо, пусть летит на здоровье.

— Я только не знаю, куда улетел.

— Андрюшка потом расскажет.

— Лучше я сама посмотрю. Пойдем вместе.

— Пошла бы посмотреть, как живут ребятки, но кто свиней моих покормит? Сегодня сдаем их, в город повезут.

— Мы ненадолго. Приедем из лагеря, я кормить помогу.

— Играй с Дамкой или рисуй, но со двора, чтобы ни шагу.

Мать ушла.

— Идем опять в лагерь. Увидим космонавта… Мать поругает немного, ну и пусть. — Я побежала до калитки, завизжала, может, Любушка догадается, что зову ее: — Там веселей! Идем, а то одной скучно.

Но она не слышала моего зова. Ну и пусть, пойду одна. Иногда мы, собаки, свободнее людей. Жаль, Тимки нигде нет. Ночью за деревню бегала, на птицеферму — ни Тимки, ни Шарика. Вот беда!

На дороге стоял трактор с прицепом. Дима что-то исправлял в моторе. Подбежала, а он словно и не видит! Лаю, хватаю его лапами за сапоги, а он: «Отстань, Дамка!» Обидно, но что поделаешь, наверно, плохое у него настроение. Подожду. Лягу в сторонке и буду ждать. Если бы я могла ему помочь!

Наконец-то он посмотрел на меня!

— Пришла, помощница! Ну послужи, послужи… Не забыла, молодец…

И ты опять не обращаешь на меня внимания, занимаешься делом.

— Порядок, — сказал Дима и вдруг потрепал меня за уши, а я с тоской подумала: уедешь, уедешь сейчас…

— Дамка!

Я понеслась… Нет, не позвал, показалось… Не только ты — многие люди бывают невнимательны к нам. Если бы могла тебе сказать об этом!

— Ну что же! Я иду в лагерь, к ребятам. Они ждут меня!

Побежала по дороге, вышла на картофельное поле.

— Дамка, Дамка! — звали ребята.

Андрюшкин отряд выпалывал сорняки. Андрюшка быстро-быстро орудовал тяпкой и гряду соседа прихватывал, чтобы не отставал. Оказывается, тот приехал недавно из города и не умел еще полоть.

— Жарко, — сказал Виталька — Дождя надо, тогда бы картошка пошла.

— Ночью был, да толку — сухая земля, — ответил Андрюшка.

— Теперь всем купаться! — объявил вожатый.

Вот уж любят ребята бултыхаться, а я отвыкла. Быстро выплывала на берег, отряхивалась от воды. Вожатый учил некоторых плавать. А то они как попало машут руками и не следят за дыханием. А как это «следить за дыханием»?

— Все начинают сначала по-собачьи плавать. — И тут Виталька заметил меня. — А ну давай, покажи класс. Помнишь, как тебя учил?

Хотел бросить в воду, а я не далась и сама прыгнула в речку! Хоть и не очень хотела. Ребята закричали: «Молодец, Дамка!»

— Андрюшка говорил, мол, Дамка сама идет в воду только с Димой. Пожалуйста, приказал и поплыла… По-собачьи можно незаметно подплыть к противнику. Видите, как я ее научил!

Я подплыла к Андрюше, стараясь лизнуть в лицо, взбиралась ему на плечо, он обнимал меня, и мы вместе ныряли. Он фыркал, и я тоже. Ребята звали меня к себе, они были веселыми и внимательными, хотели, чтоб я плыла с ними рядом. Но со всеми же я не могу плыть рядом. И вдруг Виталька крикнул: «За мной, Дамка!» И нырнул с берега. Долго его не было видно. Где он? Наконец показался возле меня. И совсем ласково позвал:

— Поплывем вместе, Дамка!

— Ну что ж — поплывем, — согласилась я.

Раньше, бывало, он скажет какую-нибудь гадость, словно прутиком стегнет. Я плыву к нему, а сама все же побаиваюсь, а вдруг начнет топить? Но все же плыву, задрав голову, улыбаюсь.

— Закрой пасть, а то нахлебаешься, — сказал он мне. Не умею я плавать с закрытым ртом. И вот мы начали с ним баловаться. У него оказался баллон, и Виталька хотел, чтобы я залезла на него. Он подталкивал меня, но лапы скользили по баллону, и я падала в воду. Но он не сердился, видя, что я понимаю и стараюсь выполнить его задание… Потом мы с ним поплыли к берегу. Удивляюсь, даже Виталька не топил меня и не баловался. Я поняла: когда рядом много хороших людей, даже такие, как он, становится лучше. И совсем перестала его бояться.

Отряд построился и пошел под веселые звуки горна и дробь барабана. А я шла впереди: это я вела пионеров домой!

В лагере начинались игры. Кто быстрей всех бегает в Андрюшкином отряде? Когда побежала Виталькина шестерка, я тоже понеслась что есть духу. Ого, Виталька впереди всех! Ну я ему покажу! Сразу же обогнала, но у финиша пожалела Витальку: пусть будет первым. Мне ведь не обязательно, а для него важно.

— Ах, ты, Дамка, — сказал он.

Я прыгаю от радости, уношусь вперед, а потом или жду его, присев, высунув язык, или лечу ему навстречу, чтобы подпрыгнуть, как можно выше, к его вытянутой руке. Люблю я Любушку и Андрюшку больше всех, но и Виталька стал здесь какой-то другой.

— Молодец ты, Дамка! — похвалил он.

Сердце расширилось и стало горячим от его похвалы. Наконец-то и Виталька понял меня. Я подумала: «Может, и его Розка была бы не плохая собака, но кто виноват? Не надо было злить ее. Она испортилась на цепи. Петрович не признает добрых собак. Но почему он хвалил Музлана, незлого, добродушного пса?»

По радио раздались позывные корабля, ребята затихли.

— Космонавт приземлился благополучно! Самочувствие хорошее! Сейчас отдыхает.

Все цепочкой вытянулись от ворот до линейки: едет, едет! В воротах показывается на машине космонавт с цветами.

— Володя!

— Где ты был, Володя?

Космонавт улыбается. Надо бы хлопать в ладоши, кричать от радости, но все молчат, а маленькая сестренка Володи даже заплакала:

— Вова, это ты? Почему долго молчал?

Машина объезжает линейку. Сейчас и я бы сидела в машине.

— Космонавту наш пионерский привет! — кричат ребята. Сейчас бы и мне передали пионерский привет. А теперь забыли, что хоть недолго, но я была с Володей на другой планете.

Космонавт рапортует вожатому.

— За время моего полета приборы корабля работали исправно. Лишь во время путешествия на планету «Пионерская зорька» отказала радиоаппаратура. Поэтому я на время потерял связь с республикой. Взлет с планеты прошел успешно. Задание командования выполнил. Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любой приказ во славу нашей космической пионерской республики! Задавайте вопросы.

— Как чувствовали себя вы с Дамкой в начале полета?

— Сначала у нас было легкое волнение, я чувствовал, как горят щеки… Перегрузка на подъеме, странная невесомость. Дамка немного дрожала, но потом освоилась.

— Расскажите подробнее про второго космонавта — Дамку. Почему она раньше времени вернулась? — спросил «Главный конструктор».

— Иди, Дамка! — позвал Володя.

Я повиляла хвостом и спряталась.

— Долетела Дамка до новой планеты неплохо, держалась молодцом. Приняли ее пионеры отлично… А потом… — Володя задумался. — Потом что-то случилось… Самовольно улетела обратно… Видно, соскучилась… Я тоже скучал, но я был подготовлен. А Дамка полетела без подготовки, неожиданно для нее, поэтому такая психологическая реакция. Но все же она принесла на новой планете всем большую радость… Потом, правда, все беспокоились, искали ее…

— Ну что ж — это нарушение дисциплины, — сказал «Главный конструктор». — Но и мы виноваты. Верно говорит Володя — не подготовили Дамку, вот она и не выдержала перегрузки… Учтем на будущее.

— Если бы кто из нас так поступил, — сказал Виталька, — такому трусу-космонавту задали бы перцу. А с собаки не спросишь.

С собаки не спросишь! До чего стыдно! Значит, поступи так, как я, Нина, вот уж ей попало бы! Да, у людей так: всякие поступки обсуждаются. За хорошее могут похвалить, а за плохое — поругать. А на меня махнули рукой, мол, собака, какой с нее спрос… Но если бы меня научили, как других собак учат, может, и не убежала. Вот Найде или Босому скажут: «Сидеть!» И будут сидеть, пока не подадут другую команду. А я так не умею. Научите! Но ребята уже забыли про меня.

— Была ли видна Земля? — спросил Андрюша космонавта.

— Как большой красочный глобус… Видел море, реки и даже свой лагерь разглядел, а потом лес и горы… то есть… что-то неизвестное заслонило республику.

— Как живут на другой планете? — спросила Нина.

— Кое в чем лучше, веселей. Ребята из трех колхозов, целых семь отрядов, есть у них аккордеон и баян, игры, какие мы даже не знаем… Но зато мы лучше кровати заправляем и меньше балуемся.

— Собака у них есть? — спросил Андрюшка.

— Нет, — ответила я. — Хорошие ребята, а собаки не заведут.

Ребята веселились, а я думала: «Надо скорей домой, Любушка скучает без меня». Никто меня не заметил, не позвал. Ну и, пусть!»

Когда бежала мимо картофельного поля, пошел дождь. Кусты сразу повеселели, листья поднялись навстречу дождю.

В нашем дворе никого не было. Ну что делать с соседской клушкой, ума не приложу! Цыплята пролезают в щели ограды: клушка за ними. Одна не решилась бы, а тут прямо через ограду перемахнула. Оказывается, ради цыплят и курица может летать.

Сейчас я подбежала к ней, чтобы попугать. Ведь она с цыплятами разгребла подраставшие вьюны, уже к огурцам подбиралась. Вот разволнуется хозяйка!

Клушка не убегала, топорщилась, изворачивалась, кудахтала, ударяя меня крылом. Ну и смелая! Без цыплят сразу бы удрала. Кудахча, отступала потихоньку. Кричала цыплятам, чтобы выходили из ограды. Когда последний выскочил, бросилась сама бежать от меня. Как назло, увидела это новая соседка, живущая в доме Марии Алексеевны, и ну на меня кричать.

Зашла к нам в дом. Мне слышно в открытую дверь, как соседка жаловалась хозяйке.

— Не Дамка ли ваша наших четырех цыпленочков утащила?

— Ручаюсь, соседушка, этим не балуется.

— Сама вижу, покоя не дает клушке: набрасывается.

Соседка обманывала, но что поделаешь?

— Удивительно, она никогда не трогает цыплят, наоборот, от кошек и коршунов оберегает. — Но все-таки хозяйка, наверно, усомнилась во мне: — Ты что же это, а?

Она знала, что я пойму. Но какой в этом толк? Никто об этом не знает и никогда не узнает. Если бы я могла сказать: «Посмотрите, как соседская клушка распотрошила цветы, — это ее цыплята в щель пролезают, а она за ними через забор».

Утром цыплята опять проскочили в огород. И опять клушка перелетела за ними. Она забралась на грядку огурцов. Земля летела из-под ее когтей. Учила цыплят находить и клевать корм, а соседка месила глину для обмазки коровника. Я подбежала к ней, тихонько залаяла и направилась к нашей ограде, мол, иди, посмотри сама. Где там! Проворчала: «На старости с ума сходит!» Но я продолжала лаять, то подбегала к соседке, то к оградке. Не понимает!

— Совсем взбесилась! — она схватила прутик и замерла, увидела цыплят! Быстро вошла в нашу калитку.

— Да чтоб вы пропали! — но тут же умолкла, огляделась и потихоньку. — А ну, кыш… Пошли, пошли, разбойники.

Соседка выгнала цыплят. Посмотрела на меня, я стояла, высунув язык, и радовалась, сейчас похвалит, а она пожала плечами.

— Ну и ну… Чудо какое-то, — и погнала цыплят от нашего дома.

Я скулила, ожидая хозяйку. Она вышла и сразу увидела разгром. Грядка огурцов разорена, разворочена. Обрывки нежных, недавно начавших тянуться плетей разорваны. Хозяйка опустилась перед грядкой.

— Ой, ой! Ну кто же? Как они пролезли? — Хозяйка обошла двор. Наши куры были за коровником. Мы с Любушкой давно отучили их лазить в огород. А хозяйка все же подозревала своих.

Не наши, не наши!

— Ничего не поделаешь. Лучше смотреть надо. Прохлопали мы с тобой.

— Не наши, не наши! — тявкала я.

Такая тоска подступила.