IV

IV

Однажды утром дедушка, загадочно улыбаясь, завел машину и поехал со двора. Гроза проводила его за ворота и осталась с бабушкой, которая стала заниматься уборкой домика и поставила варить мясо. Этот процесс Гроза очень любила. Нет, не уборку… Она улеглась на крыльце, недалеко от неплотно прикрытой двери, откуда неслись божественные запахи. Ах, какие запахи! Из-за этих запахов Гроза чуть не прозевала приезд дедушки. Вскочила, кинулась навстречу, когда он уже открывал ворота. Гроза выбежала из калитки, усиленно виляя хвостом, и вдруг увидела — из-за передней дверцы, из-за которой обычно выходила бабушка, вышел Толик! Гроза завизжала, бросилась к нему на грудь. Потом отбежала, залаяла громко, призывая всех быть свидетелями ее радости:

— Ура! Ура! Мой любимый хозяин приехал. Ура!

Толик тоже обрадовался, хотя старался скрыть это.

— И ничего она не выросла, — разочарованно протянул он, обращаясь к дедушке. — Не овчарка и не лайка…

— Зато умна, как человек, — дедушка говорил искренне. — Сразу видно, что с родословной.

Толик хотел ему возразить, но тут выбежала из домика бабушка, на ходу вытирая о фартук руки. Пошли объятья, поцелуи… Гроза бегала вокруг, оглашая воздух радостным лаем:

— Ура! Ура! Мой хозяин приехал! Ура!

Дог-Лорд не мог сообразить из-за чего шум, подбежал к железной сетке своего участка, коротко гавкнул:

— Гав! Убедился. Действительно приехал. Ну и что? Мой каждый вечер приезжает. Зачем так шуметь?…

Радости Грозы не было границ, она ни на секунду не отходила от Толика. Хвост ее мотался из стороны в сторону с такой скоростью, что казалось вот-вот оторвется.

Бабушка принялась угощать внука. Досталось вкусненького и Грозе. Дедушка потребовал от бабушки магарыч за доставленную такую радость. Бабушка, как обычно, заругалась, но налила водки. Значит, и для дедушки этот день был тоже радостным.

А на следующее утро на грузовой машине приехал папа Толика, привез большущие бревна, мешки с цементом, кирпич, железо… Опять радость и для Грозы, и для всех остальных. К вечеру приехала на автобусе мама Толика, взяла на неделю отпуск. Ну, вообще!

Правда, утром Толика с Грозой просто выгнали с участка, чтобы не мешали строить баню, не дай бог бревном пришибет… И пошли Толик с Грозой гулять. Они прошли мимо дога-Лорда, причем Толик влюбился в него сразу. Долго смотрел и цокал языком:

— Вот это собака! Вот это класс!

Потом прошли мимо исходившей злобой овчарки Розы, которая неожиданно еще больше понравилась Толику. Странна человеческая порода: нравится все несуразное, большое и злое.

Поиграли со спаниелем Муком.

— Это не собака… Так, игрушка, — изрек Толик, еле сдерживая зевок. — Овчарка Роза — это да! Это вещь!

Пошли к магазину. Здесь было неинтересно, покупателей — никого, продавщица скучная. Тогда Толик с Грозой повернули за магазином налево, где начинался овраг. Гроза так далеко не забегала. Даже с дедушкой они сюда не поворачивали. Вот направо, где пруд, — да! Овраг был очень глубокий и сплошь зарос кустами и бурьяном. Дорога шла краем, дорога малоезженая, но заметная. В одном месте послышались голоса, и Толик с Грозой увидели трех мальчишек.

— Стой, кто идет? — закричали мальчишки. — Стрелять будем!

— Свои! — закричал обрадовано Толик, и начал спускаться к ним. Хоть и незнакомые, но мальчишки. Значит, можно поиграть.

На небольшой площадке, на середине склона оврага, с лопатами наперевес стояли мальчишки и очень задавались. Они играют в войну. У них есть даже землянка — командный пункт. Сами выкопали. И все бы хорошо, только нет противника. После недолгих уговоров, Толик согласился быть разведчиком врага, и не успел что-либо предпринять, как был схвачен, повален и связан. Толика затолкали в яму, которую называли командным пунктом. Шум, крики… Игра есть игра. Гроза бегала вокруг и заливисто лаяла, она тоже хотела принимать участие в игре. Но на нее никто не обращал внимания. Толик сидел в яме со связанными руками. Трое мальчишек организовались в военный трибунал, который вскоре вынес приговор:

— Именем овражной независимой республики ты, изменник и предатель, будешь подвержен пыткам и уничтожен!

Гроза видела, что Толик не боится. Он молча выслушал приговор, а в конце его крикнул, как положено:

— Смерть немецким оккупантам!

Игра продолжалась. Мальчишки стали разжигать костер, а когда Толик попытался вылезти из ямы-землянки, один из них, самый маленький, он сразу Грозе не понравился, вдруг ударил его кулаком в лицо. У Толика пошла носом кровь, и он заплакал. Гроза такого вытерпеть не могла и с яростным рычанием вцепилась в ногу обидчика. Теперь заплакал уже тот, который ударил, и бросился бежать. Другой мальчишка замахнулся лопатой на Грозу.

— Эт-то еще что такое?! Бабушке замахиваться положено, она — хозяйка! Другим — нет! — Гроза изловчилась и уцепилась за рукав рубашки. Рубашка затрещала.

— Молодец, Гроза! Хорошо! Взять их! — кричал Толик.

Ну, тогда другое дело! Тогда на законном основании — приказ есть приказ! Со злобным лаем кинулась Гроза на мальчишек, и те, все трое, пулей вылетели из оврага. Толик, со связанными руками и с лицом в крови, пошел домой. Гроза гордо бежала впереди.

Мама заахала, бабушка запричитала… Кинулись развязывать руки и смывать кровь, прикладывать к носу примочки. Толик, гордый одержанной победой, рассказал о случившемся: как Гроза спасла его, правда, немного приукрасил и свои заслуги. Будто не раз и не два поддал он мальчишкам — пенделя, всем троим.

Грозу все очень хвалили. Даже бабушка приветливей глянула на нее.

А ночью пришли воры. Гроза увидела их сразу. Двое мужчин, крадучись, прошли мимо сваленных в кучу досок, кирпича, железа… О чем-то забубнили неподалеку, потом стихли. Но Гроза чуяла, они — рядом. Ветерок дул от них и доносил запах.

Прошло совсем немного времени, и вот сначала один подошел, поднял доску, затем — второй. Ах, как залаяла Гроза, как вихрем налетела на воров! Как вцепилась в штанину первого. Тот доску бросил — чуть Грозу не пришиб, случайно конечно, и бежать. Второй — рванул в другую сторону.

На шум выбежали дедушка и бабушка, папа и мама, соседи… Положили доски на место, долго возмущались и опять хвалили Грозу. Говорили, что нет в округе лучше собаки — и в меру злая, и ласковая, и грядки не топчет, обойдет по тропочкам и яму не выкопает в неположенном месте, и всегда под рукой, только позови. Еды много не нужно — так, чуть-чуть… Не мерзнет, от жары не страдает. Нюх острый, глаз — как алмаз. Подвижная, игривая, красивая…

— Одним словом, — подвел итоги дедушка, — чистые кровя, они завсегда сказываются, не даром у нее родословная…

— Папа, ты про кого? — не поняла мама Толика.

— Про собачку нашу хорошую, про Грозочку.

Мама Толика засмеялась как-то нехорошо. А Гроза подумала, еще не остыв от схватки с ворами: «А вы-то какой породы?! Какая у вас родословная?» Но ведь не спросишь. Тем более люди позевывая, пошли спать: сначала соседи, потом мама, папа, дедушка, бабушка… Никто уже не хвалил Грозу, никто не погладил ласково. Это ее собачья обязанность, а то еще перехвалишь — испортишь.

Гроза тоже улеглась на своем месте, на крыльце, вздохнув тяжело: «Эх, люди! Вы хоть сами знаете, что вам нужно?!»