ЛИРИКА И ФИЗИОЛОГИЯ Я ЛЮБЛЮ СОБАК

ЛИРИКА И ФИЗИОЛОГИЯ

Я ЛЮБЛЮ СОБАК

Я собираюсь на работу. Около семи. Начинается ясный весенний день. Возле меня вертится изящный доберман. Моя работа заключается как раз в том, что бы сделать из этого хулигана внимательного и послушного приятеля. Я сажаю его у дверей, ведь мне нужно закончить сборы, а он, отчаянно вертя головой, как бы повторяет: «Ну, скорее же!»

Я открываю двери, осторожно выглядываю на лестничную клетку — никого нет. «Вперёд!», — сколько счастья — он идёт гулять! Но я иду работать и усаживаю его у дверей лифта. Так мы выходим во двор. Теперь будет просто надругательством над личностью, если не дать парню пробежаться.

Мой студент наматывает гигантские круги по двору. Это невероятный восторг — нестись, куда глаза глядят! «Хорошо бы всё-таки глядел под ноги. Запросто лоб расшибёт», — думаю я. Он на лету косится на меня — может, побегаем — побегаем, приятель, когда устанешь, сейчас за тобой не угонишься.

Первое возбуждение начинает спадать — значит можно работать. Для меня работа, для него — игра, правда, по моим правилам. Но что-то привлекло внимание студента — он выгибает шею лебедем, затем припадает на передние ноги и лает очень возбуждённо. Подзываю его, усаживаю (служба — службой), но что же там такое?

Проходим на противоположную сторону двора. Студент гарцует у ноги, заглядывает в глаза — словом, демонстрирует крайнее возмущение. Так вот он, виновник наших переживаний — пятимесячный щенок кавказской овчарки лежит под столбом и рыкает на проходящих. Возле малыша двое подростков. Щенок красив, ухожен, в дорогом ошейнике, но явно очень болен. Мальчики начинают выспрашивать у меня, как у дворового специалиста, что с собакой. Оказывается, заболевший щенок стал обузой для хозяев. Они вывели его во двор умирать, а мальчишки теперь решают, кто из них возьмётся за его лечение. Я рассеянно даю общие консультации. «Сколько будет стоить его вылечить?» — спрашивает мальчишка лет двенадцати. «Сотки баксов хватит», — говорю я для разговора. «Заработаю», — успокоено говорит малец, — «лишь бы предки не совались». Мне тяжело достаётся копейка, поэтому последняя реплика заставляет меня внимательно посмотреть на мальчишку. Затем я с тоской вспоминаю недавно вырезанный у супруги из ридикюля мобильный телефон и отвожу глаза, прикидывая, сколько мне это будет стоить. Может, полечить щенка самому?

Но мне нужно работать, а студенту играть, чтобы усвоить истину, одну, которую ему полагается знать — послушание проводнику — единственный источник счастья в мире. Мы расходимся, каждый по своим делам, я со студентом на собачью площадку, а маленький карманник тащит щенка на узловатой верёвке в каменные лабиринты города добывать «сотку» на лечение. Оборачиваюсь, хочется пожелать удачи несчастной парочке, но сдерживаюсь, это слишком непедагогично.

По дороге я встречу небольшого грязного пуделя охраняющего одну из помоек. Мой студент достойно обойдёт его, уважая права собственности малыша. Затем мы повстречаем шоколадного добермана, патрулирующего в нашем районе уже по крайности неделю. Студент осторожно тявкнет на него, но шоколадный, боец, судя по шрамам, высокомерно проплывёт мимо. Затем мы пройдём около недостроенного дома, в одной из квартир которого на первом этаже обставленный калориферами, снесёнными со всех этажей сердобольными строителями, умирает маленький дожонок. Строители утверждают, будто его выставили из машины какие-то люди и уехали, оставив стоять на краю асфальта.

Несколько дней подряд, забирая дочь из детского сада, я прихватывал что-нибудь съестное, и мы шли в гости к щенку. Сегодня, когда малышка потянет меня за рукав со словами «Пошли кормить дожонка», — так она называла щенка, мне придётся сказать ей о его смерти, оттого что люди, обещавшие ему и себе заботится о нём, предали его, ведь каждому существу необходимо чувствовать любовь и заботу, без этого не выживет никто. Я не стану отвлекать её слащавыми сказками, пусть она переживёт эту смерть так сильно, как только ребёнок может пережить смерть преданного людьми беззащитного существа. Пусть она сама никого никогда не предаёт в своей жизни.

Когда я вернусь домой, меня радостно встретит бультерьер Рэт. Нет более ласковых, более несдержанных в проявлении любви собак, чем бультерьеры. Этого пса привели ко мне мальчишки несколько месяцев назад. Мы долго и безуспешно искали его хозяев.

Когда я вернусь домой, я, прежде всего, задёрну шторы, чтобы не видеть этого города, наполненного брошенными собаками и детьми, этого города, который я ненавижу.

Я люблю собак.